АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

Дим смотрел на него круглыми, мокро блестящими глазами, и Тим вздохнул.

— Меня ж ты не спросил.

— А что? — Дим быстро сел. — Ты уже другую нашёл? Она лучше?

Тим тихо рассмеялся и уложил его.

— Спи.

— Пап, ты поговори с ней.

— С кем?

— С Катькиной мамкой, она хорошая, — Дим закрыл глаза.

Тим сидел и смотрел, как Дим спит. Мальчику нужна мать. Ему это говорили многие. И он согласен. Мать… он никогда не видел своей. Как все рабы. А вот как забирают годовалых — это видел. И уже когда его из питомника продали в имение, знал, что и его так же отобрали. Белые отняли у него родителей, братьев и сестёр, его детей. Он никогда не видел их, даже не знает: родились ли они…

…— Ну что ж, неплохой экземпляр. Я согласен на случку.

И хозяин удовлетворённо кивает. Он стоит перед ними голый, заложив руки за голову и расставив ноги, как на сортировке, а хозяин и его гость рассматривают его. И ещё троих рабов. Решают…

…Тим вздохнул. Тогда его выбрали. На случку. Сволочи, какие же сволочи. Отняли всё, лишили всего. И неужели сейчас он тоже… лишает Дима матери? И сестры? Но… но ведь не ему решать… что он может… чёрт, разве его согласие что-то изменит? Эх, Дим… придумал, заварил кашу, и как её теперь расхлёбывать?

— Пап, ты здесь? — спросил, не открывая глаз, Дим.

— Здесь, спи, — ответил Тим.

Дим удовлетворённо вздохнул.

Расставшись с Тимом, Эркин направился к мужской курилке: больше ему, в принципе, деваться было некуда. Женя с Алисой пошла к психологу, так что… либо в курилку, либо в их отсек валяться на койке. Надоело уже. И мысли всякие дурацкие в голову лезут. Уж лучше этот бесконечный мужской трёп. А Фёдора послушаешь, так и посмеёшься. Вот мужик… всё ему нипочём.

На странно звучащие гортанные слова Эркин не обратил внимания. Но тут его сзади взяли за плечо, и он резко развернулся, сбросив чужую руку.

— Что надо?

Перед ним стояли пять индейцев. Эркин и раньше их видел, ни с одним ещё ни разу не разговаривал и даже не присматривался. А сейчас оглядел внимательнее. Рабские куртки и сапоги, стоптанные ботинки, заношенная одежда…

— Что надо? — повторил он уже по-английски.

Один из них — волосы до плеч и ремешок поперёк лба — что-то сказал. Эркин пожал плечами.

— Не понимаю. Говори по-английски или по-русски.

— Совсем язык забыл? — удивился индеец.

— Я и не знал его, — угрюмо ответил Эркин. — Чего надо, спрашиваю.

Индейцы переглянулись.

— От племени давно отбился? — спросил уже другой.

Спросил миролюбиво, и Эркин ответил уже спокойно.

— Я питомничный. С рождения раб.

Разговор шёл по-английски, и трудностей не возникало.

— Давай тогда с нами.

— Мы вон тоже… из разных.

— Решили вместе держаться.

— Смотрим, ты возле беляков всё.

— Я с ними в первом лагере, ну, промежуточном, был, — дружелюбно ответил Эркин. — Стоящие мужики.

— Ты работал где? Ну, после Свободы.

— На мужской подёнке крутился. А летом пастухом. А вы?

— Кто где. Но тоже…

— По мелочам крутились.

— Я в имении дворовым.

— А я так… по мелочи. Хреновый заработок.

— Что говорить, — согласился Эркин.

Разговор самый обычный, как и в курилке, только по-английски.

— Думаешь, в России лучше будет?

Эркин пожал плечами.

— Хуже, чем здесь, не будет, так уже хорошо.

— Думаешь? Русские — те же беляки, — возразили ему.

— Пока не так выходит.

— Пока!

— Да, жрём-пьём на халяву, а переедем…

— Да-а, за каждый кусок стребуют.

Эркин с интересом посмотрел на сказавшего. Мысли о том, что за житьё в лагере придётся расплачиваться, ему и раньше приходили в голову, но впервые кто-то другой сказал об этом вслух.

— И что предлагаешь?

— Пробиваться на Равнину. К своим.

— Да, свои прикроют, помогут.

— Одному совсем хреново.

— Я не один, — спокойно сказал Эркин.

— Да плюнь…

— Бабу везде найдёшь.

— Им только покажи, сразу набегут.

Эркин еле заметно прищурил глаза.

— А что, на Равнину только одиноких пускают? — равнодушно спросил он.

Они рассмеялись.

— Нет, это мы сами решаем.

— Ну да.

— Нам беляки здесь охренели, чтоб их ещё там терпеть.

— Если б она у тебя хоть метиской была…

Эркин сжал кулаки в карманах, но говорил по-прежнему спокойно: их пятеро, да и за драку в лагере точно без визы останешься.

— Это чего ж так?

— Ты что?!

— Совсем ни хрена не петришь?!

— Кровь сберечь надо!

— Ну, про чистоту расы я ещё в питомнике наслушался, — усмехнулся Эркин. — От надзирателей. Нет, с меня этой хренотени хватит.

— Значит, что? Отбиваешься?

— Ну, смотри сам.

— Посмотрю, — кивнул Эркин.

— Валяй, подлипала.

— От охранюги слышу, — сорвался Эркин.

— Если б не виза… Мы б тебя… — последовало длинное ругательство.

— Если б не виза, я бы всех сразу отметелил, — твёрдо ответил Эркин. — Валите. Я вас не звал.

— Сам вали…

Последовавших за этим слов Эркин не понял. Но разошлись одновременно. Никто не хотел первым показать спину.

Отойдя на несколько шагов, Эркин осторожно оглянулся: не идут ли за ним.

Нет, отвалили. Ну, и хрен с ними. Если на Равнине такие порядки, на фиг ему это нужно? Чистота расы понадобилась, вот дураки, не допороли их, что ли? Ну, да это их проблемы. А вот то, что за съеденное и прожитое платить придётся, это уже хуже. С деньгами у них с Женей лучше, чем у многих, но всё равно мало. Хорошо, если платить придётся не сразу, а, скажем, по частям выплачивать, год там или два. Хотя… а если не найдёт он постоянной работы? Тогда совсем паршиво.

И подходя к курящим возле пожарной, как ему объясняли, лестницы у мужского барака, он, здороваясь улыбками и кивками со знакомыми, искал взглядом своих. Да, Фёдор, Грег, Роман, Тим — они ему свои. А не эти… Ну их к чёрту, и думать незачем. А вот о главном… До обеда, правда, немного осталось, так хоть поболтать… Вон Фёдор чего-то врёт, и все ржут. Эркин втиснулся в общий круг и, хотя пропустил начало очередной байки, смеялся вместе со всеми.

А потом все повалили на обед, и он так и не поговорил ни с кем о возможных выплатах. Ну, да ладно, ещё успеется. И Жене он пока тоже ничего говорить не будет, чего её беспокоить раньше времени.

Женя улыбнулась ему, Алиса, как всегда, с ходу вцепилась в его руку. И как всегда, в обеденной суматохе и неразберихе с местами и сменами толком и не поговоришь. Женя только сказала ему, что с Алисой всё в порядке, психолог назвала её развитой девочкой. Эркин кивал, весьма смутно представляя, что бы это значило. Но гордый вид Алисы и довольная улыбка Жени… нет, ему больше ничего не надо.