АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

— Ну, пап, всё просто, — тянул его за руку Дим. — Катька хорошая, и мамка у неё хорошая, добрая. У меня есть ты, а мамки нет. У Катька мамка, а папки нет. Ты будешь и ей папкой, а Катькина мамка и мне мамкой будет, а Катька мне сестрой, а я ей братом. Всё просто, пап.

Дим говорил по-русски и так быстро, что Тим как-то сразу не понял всего. Дим снизу вверх поглядел на сосредоточенное лицо отца и стал повторять всё заново уже по-английски. Что плохо говорит и не всегда понимает по-русски, Дим знал и относился к этому спокойно: ну, забыл русский, ну, так и вспомнит. Когда отец его на Горелом Поле нашёл, то по-русски ни слова не помнил, а сейчас вон как говорит. Значит, вспоминает.

Дим уже заканчивал перевод, когда к ним подбежала Катя, так же таща за руку женщину в тёмно-синей куртке и сером платке.

— Что случилось? Здравствуйте, — поздоровалась она с Тимом. — Катя сказала, что срочно… — и повторила: — Что случилось?

Дим поглядел на окаменевшее лицо отца и начал объяснять всё заново в третий раз, перемешивая английские и русские слова. Когда он закончил, Зина удивлённо посмотрела на Тима.

— Извините его, — тихо сказал Тим по-английски. — Он ещё мал и не понимает… о чём говорит.

— Всё я понимаю! — возмутился Дим.

Зина улыбнулась.

— Ох, дурачок ты ещё, — на глазах у неё выступили слёзы, но говорила она весело. — Ведь чтоб так было, как ты хочешь, чтоб вы брат и сестра, так отец с матерью мужем и женой должны быть.

— Ну так поженитесь! — решительно сказал Дим. — Ноу проблем!

И тут произошло то, чего Дим никак не ждал. Отец повернулся и пошёл от них. Дим оторопело посмотрел на его опущенные плечи и понурившуюся голову и, хотя по их плану реветь должна была Катька, заплакал сам. Громко в полный голос. Глядя на него, тоненько заплакала Катя. И Зина не выдержала.

— Тима! — крикнула она. — Ты что?

Тим остановился, оглянулся на них. Как-то так, будто заслонял лицо плечом.

— Папа-а! — звал Дим, не сходя с места, тянулся к нему.

И Тим не смог уйти, повернул обратно. Медленно, словно против ветра, подошёл. Дим вцепился в его руку, другой рукой схватил за руку Зину.

— Катька, держи их!

Не переставая плакать, Катя встала, как и он, держась сразу и за мать, и за Тима.

— Вот так, — всхлипнул Дим.

— Ага, — согласилась с ним Катя.

Зина беспомощно посмотрела на Тима. Тим стоял, опустив голову и плотно сжав губы. По щекам Зины текли слёзы.

Сколько бы они так простояли, неизвестно, но их окликнули. Кто-то, кого они даже не рассмотрели.

— Эй, вы чего, на обед не идёте?

И это вывело их из столбняка. Зина и Тим вытирали лица малышам, искали по карманам талоны… И как-то само собой получилось, что на обед они пошли вместе. Катя и Дим впереди, держась за руки, а Тим и Зина за ними. Оглядываясь, Дим видел, что они идут рядом. Ну, понятно, что взрослые за ручку не ходят, да это и не важно. А уж чтоб в столовой все за одним столом оказались, за этим он сам проследит.

За обедом Тим был молчаливо сосредоточен и словно не замечал, кто там за одним столом с ним. Зина тоже молчала. И даже не напомнила Кате, чтобы та не заглатывала, а жевала, никто тарелку не отнимет. И что вокруг творилось, они не замечали. Дим с Катей очень старательно вели себя хорошо и следили — особенно Дим — чтобы из-за стола встали все вместе.

Это получилось. И к семейному бараку пришли вместе, а здесь… здесь детей просто взяли за руки и развели. К тому же в разные казармы. Ну… ну, такая невезуха!

Спать детям после обеда велел врач. Он всем родителям так говорил, но вот кого удавалось в постель днём загнать — это уже другой вопрос. Дим никогда не брыкался. Обычно, когда он спал после обеда, отец сидел тут же в ногах его койки и шил, если что порвалось, или читал, лёжа на своей койке.

Дим быстро разделся, лёг под одеяло и посмотрел на отца. Тим, как всегда, снял и повесил на спинку верхней койки свою кожаную куртку. А что сейчас? Полезет в тумбочку за мешочком с нитками и иголками или разуется и полезет наверх? Но отец медлил, и Дим, чувствуя, что сейчас опять заплачет, заговорил:

— Па-ап, посиди со мной.

Тим вздохнул и осторожно сел на край его койки. Дим откинул одеяло и полез к нему на колени, обхватил обеими руками, уткнувшись макушкой в его шею.

— Пап, я же как лучше хотел.

Тим обнял его, прижимая к себе.

— Я знаю, сынок. Только… хочешь одно, а получается другое. Так бывает.

— Ну, пап, ну, почему? — Дим всхлипнул. — Ну, почему ты не хочешь? Разве они плохие?

— Нет, наверное, — тихо ответил Тим.

— Ну, ты ведь всё равно потом поженишься. Ну, пап, давай ты с ней.

— С чего ты взял, что я женюсь? — удивился Тим.

— Ну, все так говорят, — Дим вздохнул и стал перечислять, явно кого-то копируя: — Мужику одному нельзя, в доме хозяйка должна быть, без матери дом не стоит. У нас же будет дом, пап, будет?

— Будет, — твёрдо ответил Тим.

— Ну вот. А она хорошая, добрая. И Катька хорошая. Ну, почему ты не хочешь?

— Дело не в ней, Дим, а во мне, — Тим говорил тихо и горько. — Ты просто не понимаешь. Нельзя мне.

— Ну почему?! — в голосе Дима, хотя он говорил, подражая отцу, тихо, звенели слёзы.

— Я — негр, Дим, а она — белая.

— Ну, так что? Ты меня с Горелого Поля когда забрал, ты же не смотрел, что я белый!

Тим молча зарылся лицом в мягкие волосы Дима. Говорить он не мог, а Дим, всё теснее прижимаясь к нему, совсем тихо спросил:

— Пап, ты же не откажешься от меня, раз я белый?

— Нет! — выдохнул Тим. — Нет, ты что?! Как ты мог такое, Дим?

Дим тихо плакал, и Тим чувствовал, что и у него защипало в глазах.

— Ну, что ты, ну, не надо, сынок, — шептал Тим. — Я всегда с тобой буду. У меня же нет никого, только ты, Дим…

— И у меня, — всхлипывал Дим, — только ты. А так… и сестра была бы, и мамка… И у тебя ещё дочка была бы. Моя ж сестра тебе дочка, а ты ей папка…

Тим, не отвечая, обнимал Дима, покачивался, качая его. И когда Дим немного успокоился, уложил его в постель, укрыл.

— Пап, ты не уходи, — попросил Дим.

— Нет, я здесь, с тобой посижу, — успокоил его Тим.

— Мы так с Катькой всё хорошо придумали, — вздохнул, устраиваясь под одеялом, Дим, — а вы всё испортили.

— Придумали, — усмехнулся Тим. — А получилось…

И оборвал фразу, что была уже готова. Откуда Диму знать, что это рабов вот так ставили друг против друга и говорили, приказывали стать мужем и женой, зачинать новых рабов. Диму и мысль такая в голову прийти не могла. И слава богу. Пусть и не знает этого.

Дим смотрел на него круглыми, мокро блестящими глазами, и Тим вздохнул.