Оно - Стивен Кинг

Глянул на Бев, у него отвисла челюсть. При других обстоятельствах, она нашла бы это смешным.

— Бев, какого черта…

Она не ответила. Позади, не так уж и далеко, трещали ветки. Донеслось сдавленное проклятие. Похоже, Генри оживал. Она молча подбежала к квадратной дыре, с развевающимися волосами, за которые помимо всякой дряни, налипшей, когда она ползла под мусоровозкой, зацепились листочки и обломки веток.

Бен увидел, что она несется на него, будто сто первая воздушно-десантная дивизия, и исчез так же быстро, как и появился. Беверли соскочила вниз, и он неуклюже ее поймал.

— Закрой все, — она тяжело дышала, — ради бога, поторопись, Бен! Они идут сюда!

— Кто?

— Генри и его дружки! Генри рехнулся, у него нож…

Этого Бену хватило. Он отбросил «Джуниор минтс» и комикс. Крякнув, опустил дверцу. Сверху ее покрывали куски дерна. Клей удерживал их на месте. Несколько кусков дерна чуть елозили, но не более того. Беверли поднялась на цыпочки и закрыла окно. Их окутала темнота.

Беверли принялась лихорадочно искать Бена, нашла, в панике крепко прижалась к нему. Через мгновение он тоже обнял ее. Оба стояли на коленях. Внезапно до Беверли дошло, что где-то в темноте продолжает играть транзистор Ричи: Литл Ричард пел «Девочке с этим не сладить».

— Бен… радио… они услышат…

— Господи!..

Он задел ее массивным бедром и чуть не свалил в темноте. Она услышала, как транзисторный приемник упал на землю. «Девочке с этим не сладить, парни стоят и смотрят», — сообщил им Литл Ричард с присущим ему грубоватым энтузиазмом. — «Девочке с этим не сладить, — подтвердили подпевающие. — Девочке с этим не сладить!» — Бен тоже тяжело дышал. На пару они напоминали два паровых двигателя. Внезапно что-то хрустнуло… и тишина.

— Черт, — вырвалось у Бена. — Я его раздавил. Ричи мне задаст. — Он потянулся к ней в темноте. Она почувствовала, как его рука коснулась одной ее груди и тут же отдернулась, словно обжегшись. Она поискала его, ухватилась за рубашку, потянула к себе.

— Беверли, что…

— Ш-ш-ш…

Он замолк. Они сели рядышком, обнявшись, глядя наверх. Темнота не была кромешной: узкая полоска светилась по одну сторону потайной дверцы, еще три очерчивали окно. Одна из трех — достаточно широкая, чтобы в клубный дом проникал косой луч. Беверли молилась, чтобы Генри с дружками этих щелей не увидели.

Она уже слышала их. Поначалу не могла разобрать слов… потом смогла, и крепче прижалась к Бену.

— Если бы она пошла в бамбук, мы бы увидели ее следы. — Голос Виктора.

— Они играют где-то здесь. — Голос Генри звучал напряженно, слова вылетали по одному, словно каждое давалось ему с трудом. — Мне говорил Козявка Талиендо. В тот день, когда нас закидали камнями, они пришли отсюда.

— Да, они играют в войну и все такое, — добавил Рыгало.

Внезапно оглушающие шаги раздались у них над головой: выложенная дерном крыша чуть просела. Земля посыпалась на поднятое лицо Беверли. Один, двое, может, и втроем они стояли на крыше клубного дома. Желудок скрутило. Ей пришлось прикусить губу, чтобы подавить крик. Ладонь Бена легла ей на щеку, прижала ее лицо к его предплечью. Он тоже смотрел вверх, не зная, гадают ли они… или точно знают и разыгрывают их.

— У них есть какое-то место, — продолжил Генри. — Так говорил мне Козявка. Дом на дереве или что-то такое. Они называют его своим клубом.

— Если они хотят клуб, я им накостыляю,[315] — бросил Виктор. Рыгало захохотал, как гиена.

Топтание над головой. Крыша чуть зашаталась. Конечно, они не могли этого не заметить. Обычная земля так себя не ведет.

— Пойдем к реке, — решил Генри. — Готов спорить, она там.

— Хорошо, — согласился Виктор.

Шаги, шаги. Они уходили. Выдох облегчения прорвался сквозь стиснутые зубы Беверли… и тут Генри добавил:

— Рыгало, останешься здесь, будешь стеречь тропу.

— Ладно, — ответил Рыгало и заходил взад-вперед, иногда в стороне от крыши, иной раз прямо по ней. Земля продолжала осыпаться. Бен и Беверли тревожно поглядывали друг на друга. Напряженные лица становились все грязнее. Бев вдруг поняла, что в клубном доме теперь пахнет не только дымом… теперь здесь воняло потом и помойкой. «Это от меня», — с отвращением подумала она. Но, несмотря на запах, еще сильнее обняла Бена. Его большое тело вдруг стало таким желанным, таким уютным, и она только радовалась, что обнимать было чего. Перед летними каникулами он, возможно, был трусливым толстяком, но теперь стал другим. Изменился, как и они все. Если бы Рыгало обнаружил, что они здесь, Бен мог сильно его удивить.

— Если они хотят клуб, я им накостыляю, — повторил Рыгало и захихикал. Наверное, точно так же хихикал бы и тролль. — Накостыляю им, если они хотят клуб. Это хорошо. Круто.

Она почувствовала, как торс Бена сотрясается резкими, короткими движениями, словно он малыми порциями втягивает воздух в легкие и точно так же выпускает его. Встревожившись, она подумала, что он заплакал, но присмотрелась к его лицу и поняла, что он пытается сдержать смех. Его глаза, наполнившиеся слезами, встретившиеся с ее, дико вращались. Он отвернулся. В слабом свете, едва проникающем в щели у потайной дверцы и окна, она видела, что лицо Бена побагровело от усилия не засмеяться.

— Накостылять им, если хотят клуб-тулуп. — И с этими словами Рыгало уселся по центру крыши. На сей раз она задрожала сильнее, и Бен услышал тихий, но зловещий треск одной из подпорок. Крыша предназначалась для того, чтобы держать маскирующий слой дерна… но теперь к дерну добавилось сто шестьдесят фунтов Рыгало.

«Если он сейчас не встанет, то плюхнется к нам на колени», — подумала Бев, и ее тоже начал разбирать смех. Смех пытался вырваться из нее воплями и ревом. Мысленным взором она увидела, как приоткрывает окно, высовывает руку и щекочет спину Рыгало Хаггинса, сидящего под теплым солнышком, хихикающего и что-то бормочущего. В последней отчаянной попытке сдержать смех она уткнулась лицом в грудь Бена.

— Ш-ш-ш-ш, — прошептал Бен. — Ради бога, Бев…

Затрещало. На этот раз сильнее.

— Выдержит? — прошептала она в ответ.

— Возможно, если он не пернет, — ответил Бен, и мгновением позже Рыгало именно так и поступил — выдал длинную, как минимум на три секунды, очередь. Они еще крепче прижались друг другу, заглушая смешки. У Беверли так заболела голова, что она испугалась, как бы ее не хватил удар.

А потом она услышала, что Генри откуда-то издалека зовет Рыгало.

— Что? — Рыгало поднялся, и на лица Бена и Беверли вновь посыпалась земля. — Что, Генри?