В поисках древних кладов - Уилбур Смит

Лихтер подошел к борту, сверху спустили толстый брезентовый шланг, и двенадцать человек встали на насосы, перекачивая груз в водяные баки в котельной канонерской лодки. Только потом гостей взяли на борт.

Поднявшись на верхнюю палубу, Робин сразу взглянула на ют. Кодрингтон стоял там. Он был в одной рубашке, без кителя, и на голову возвышался над группой мичманов. Его выгоревшие волосы ярко сверкали на солнце.

На палубе стояла суматоха, в которой, однако, ощущалась целеустремленность. Пополнялись запасы продовольствия, бункера загружались водой и углем. Робин при помощи Зуги пробиралась сквозь всю эту кутерьму. Кодрингтон отвернулся от планшира и увидел их.

Он казался моложе, чем запомнилось Робин, потому что теперь его лицо было спокойным, а движения — свободными. Рядом с седыми, потрепанными непогодой матросами капитан казался почти мальчишкой, но это впечатление развеялось, едва он заметил гостей. Внезапно его черты стали суровыми, губы сжались, глаза сверкнули холодом, как бледные сапфиры.

— Капитан Кодрингтон, — приветствовал его Зуга с тщательно отрепетированной вежливой улыбкой. — Я майор Баллантайн.

— Мы уже встречались, сэр, — ответил Кодрингтон, не попытавшись в ответ изобразить даже подобие улыбки.

Зуга невозмутимо продолжал:

— Разрешите представить вам мою сестру, доктора Баллантайн.

Кодрингтон взглянул на Робин.

— Ваш покорный слуга, мэм. — Вышел скорее кивок, чем поклон. — Сегодня в утренней газете я кое-что читал о ваших подвигах. — На миг суровое выражение исчезло, в синих глазах мелькнула озорная искра. — У вас сильные убеждения, мэм, и еще более сильная правая рука.

Потом он обратился к Зуге:

— У меня есть приказ адмирала Кемпа доставить вас и вашу экспедицию в Келимане. Не сомневаюсь, что после ваших предыдущих попутчиков вы найдете мое общество утомительным. — Капитан демонстративно отвернулся и посмотрел туда, где в полукилометре на вспененных ветром волнах покачивался на якоре «Гурон». Проследив за капитанским взглядом, Зуга впервые беспокойно заерзал. Кодрингтон продолжал: — Как бы то ни было, буду вам признателен, если вы подниметесь на борт моего судна до послезавтрашнего полудня. В тот день я ожидаю хорошего прилива и намереваюсь покинуть бухту. А теперь извините. Я должен вернуться к управлению кораблем. — Без приличествующих формальностей, не подав руки на прощание, лишь кивнув, Кодрингтон отвернулся к ожидавшим его мичманам, и обворожительная улыбка Зуги исчезла. Он разозлился на столь краткое прощание, его лицо потемнело от гнева

— Ну и наглец этот парень, — прорычал он. обращаясь к Робин. Поколебавшись секунду, он отрывисто бросил: — Пошли, нам пора. — Зуга повернулся, пересек палубу и спустился на водоналивной лихтер, но сестра не двинулась с места.

Она молча ждала, пока капитан закончит разговор с боцманом. Он поднял глаза и, увидев ее снова, сделал вид, что удивился.

— Капитан Кодрингтон, мы покинули «Гурон» по моему настоянию. Именно поэтому мы ищем другое попутное судно. — Робин говорила громким хрипловатым голосом, но в ее тоне слышалась такая сила чувства, что он заколебался. — Вы были правы. Этот корабль невольничий, а Сент-Джон — рабовладелец. Я это выяснила.

— Как? — спросил Кодрингтон внезапно изменившимся тоном.

— Сейчас я не могу рассказать. Мой брат…

Робин взглянула в сторону лихтера, ожидая, что он вот-вот появится снова. Зуга дал ей точные указания, как она должна вести себя с капитаном.

— Сегодня днем я буду на пристани в Роджер-Бей, — торопливо добавила она.

— Во сколько?

— В три часа. — Робин отвернулась, приподняла юбки выше лодыжек и поспешила к борту.

Адмирал Кемп сидел в огромном резном кресле, которое младшие офицеры прозвали «троном». Он терял терпение. На фоне громадной спинки его старческое тело казалось еще немощнее. Плечи были слишком узки для изобильного золотого шитья, что украшало его мундир. Чтобы усидеть на месте, он вцепился в подлокотники кресла. Этот молодой офицер выводил его из себя.

Клинтон Кодрингтон склонился перед ним и говорил тихо, но настойчиво, подчеркивая каждую мысль жестами изящно очерченных рук. Адмирал находил избыточную энергию и энтузиазм капитана «Черного смеха» утомительными. Он предпочитал людей не такого деятельного склада, на которых можно положиться, зная, что они в точности исполнят букву приказа и не пустятся в рискованные импровизации.

Командующий с глубоким подозрением относился к офицерам, которых считали блистательными. Сам он в юности никогда не имел такой репутации, его даже прозвали «Трудяга Кемп», и он полагал, что слово «блистательный» — всего лишь синоним слова «ненадежный».

Характер службы на этой военно-морской базе был таков, что молодые люди, подобные Кодрингтону, исчезали из-под присмотра на долгие месяцы самостоятельного патрулирования, тогда как их следовало бы держать в боевой эскадре под строгим надзором старшего офицера, готового при необходимости охладить горячие головы.

Кемпа не отпускала тревожная мысль, что он еще хлебнет горя с этим капитаном, что тот не даст ему спокойно закончить службу на посту командующего Капской эскадры, получить причитающееся дворянское звание и удалиться на покой в свой милый уединенный домик в Суррее. Ему невероятно повезло, что молодой Кодрингтон не успел разрушить его планы иа будущее, и, припоминая калабарскую авантюру, Кемп с трудом сохранял бесстрастное выражение.

Ясным июньским утром Кодрингтон наткнулся в Калабаре на загоны для рабов. Пять аргентинских невольничьих кораблей заметили его марсели за тридцать миль и принялись лихорадочно выгружать рабов на берег.

К тому времени, как «Черный смех» настиг их, все пять капитанов самодовольно ухмылялись: их трюмы были пусты, а две тысячи несчастных рабов длинными рядами сидели на корточках на берегу, на видимом расстоянии. Наглые ухмылки работорговцев были еще шире потому, что до экватора было добрых двадцать миль к северу, а значит, они находились вне пределов юрисдикции Королевского военно-морского флота. Загоны были построены именно в Калабаре, чтобы воспользоваться этой лазейкой в международном соглашении.

Но когда на «Черном смехе» расчехлили пушки и под их прикрытием послали шлюпки, полные вооруженных матросов, самодовольные ухмылки сменились негодованием.

Испанские капитаны, плавающие под «удобным флагом» Аргентины, горячо и многоречиво протестовали против вторжения вооруженной досмотровой команды.

— Мы не досмотровая команда, — резонно объяснил Кодрингтон старшему капитану. — Мы вооруженные советники, и наш совет: возьмите на борт свой груз, и поскорее.