В поисках древних кладов - Уилбур Смит

Испанские капитаны, плавающие под «удобным флагом» Аргентины, горячо и многоречиво протестовали против вторжения вооруженной досмотровой команды.

— Мы не досмотровая команда, — резонно объяснил Кодрингтон старшему капитану. — Мы вооруженные советники, и наш совет: возьмите на борт свой груз, и поскорее.

Испанец продолжал спорить, пока пушечный выстрел с «Черного смеха» не привлек его внимания к пяти веревочным петлям, свисающим с нока реи канонерской лодки. Испанец был уверен, что петли не будут использованы по их прямому назначению, но взглянул в ледяные сапфировые глаза молодого серебристоволосого английского офицера и решил, что держать пари было бы рискованно.

Как только рабы были погружены обратно, самозваный вооруженный советник велел невольничьим кораблям поднять якоря и лечь на курс, следуя которым они через пять часов пересекут линию экватора.

Работорговцы повиновались.

В сопровождении «Черного смеха» небольшая флотилия пересекла экватор.

Здесь капитан Кодрингтон с предельной точностью измерил высоту солнца, заглянул в альманах и вновь пригласил старшего испанского капитана, чтобы тот проверил его наблюдения и подтвердил, что судно находится на 0° 05' северной широты. После этого англичанин незамедлительно арестовал его и взял в плен пять судов; вооруженные советники безболезненно сменили статус и превратились в призовую команду.

Когда Кодрингтон привел пять призовых судов в Столовую бухту, адмирал Кемп, выслушав рассказ испанцев об обстоятельствах их пленения, перепугался до смерти и тотчас же слег в постель с кишечными спазмами и головной болью. Лежа в полутемной комнате, он продиктовал сначала приказ, повелевающий Кодрингтону не покидать своего корабля, а кораблю — якорной стоянки, а потом — исполненный ужаса отчет первому лорду Адмиралтейства.

Этот случай, который мог бы окончиться для Кодрингтона военным судом и пожизненным списанием на берег, а для адмирала Кемпа — внезапным крушением надежд на дворянство и отставку, на самом деле принес обоим богатство и успех.

В открытом океане разошлись два корабля. Навстречу шлюпу, везущему донесение адмирала Кемпа первому лорду, мчался на юг другой корабль, доставляющий командующему Капской эскадрой депеши не только от первого лорда, но и от министра иностранных дел.

Кемпу вменялось в обязанность применять «положение об оснастке» ко всем судам христианских государств, за исключением Соединенных Штатов Америки, на всех широтах, как к северу, так и к югу от экватора

Депеша была датирована четырьмя днями ранее налета Кодрингтона на загоны в Калабаре, что сделало его действия не только законными, но и весьма похвальными.

Стоя на краю профессиональной гибели, адмирал Кемп внезапно вознесся ввысь, ему подтвердили обещанное дворянство и перечислили на его счет в банке «Куттс» на Стрэнде круглую сумму призовых денег. На ближайшей сессии Смешанной судебной комиссии в Кейптауне пять испанцев были признаны виновными. Доля Кемпа в сумме призовых денег составила несколько тысяч фунтов стерлингов, доля капитана — примерно вдвое больше, оба получили личные благодарственные письма от первого лорда.

Но все эти награды ничуть не увеличили ни доверия, ни симпатии адмирала к своему подчиненному, и теперь он с растущим ужасом выслушивал его просьбу о санкции на досмотр американского торгового клипера, который в настоящее время стоял в порту.

Несколько болезненных мгновений Кемп полагал, что займет свое место в истории как офицер, по вине которого началась вторая война с бывшими американскими колониями. Взгляды американского правительства на неприкосновенность своих кораблей были недвусмысленны, и на этот счет в приказах Адмиралтейства содержались специальные указания.

— Адмирал Кемп! — Кодрингтон пылал рвением осуществить задуманное предприятие — Нет никаких сомнений, что «Гурон» — невольничий корабль и оснащен для перевозки рабов в том смысле, как это трактуется в законе. Корабль находится не в открытом море, а стоит на якоре в британских территориальных водах. Я мог бы через два часа подняться на борт в сопровождении незаинтересованных свидетелей, может быть, даже члена Верховного суда.

Кемп громко откашлялся. На самом деле он пытался заговорить, но был так напуган, что слова застряли в горле. Кодрингтон принял его кашель за поощрение.

— Этот человек, Сент-Джон, один из самых печально знаменитых работорговцев современности. Его имя на побережье стало легендой. Говорят, за один год он перевез через океан более трех тысяч рабов. Нельзя упускать такую прекрасную возможность.

Наконец адмирал обрел дар речи:

— В среду я ужинал у губернатора. Мистер Сент-Джон присутствовал там в качестве личного гостя Его Превосходительства. Я считаю мистера Сент-Джона джентльменом и знаю, что в своей стране этот человек весьма состоятелен и пользуется большим влиянием. — В его ровном голосе не было ни следа эмоций. Такое самообладание удивило его самого.

— Он работорговец, — раздался голос Робин Баллантайн.

Она сидела у окна адмиральского кабинета и впервые заговорила. Мужчины почти забыли о ее существовании и теперь обернулись к ней.

— Я спускалась в основной трюм «Гурона» и видела, что корабль полностью подготовлен для перевозки рабов, — сказала Робин сдавленным голосом.

Кемп почувствовал, что к горлу подступает кислый комок. Адмирал не мог понять, почему при первой встрече посчитал эту женщину очаровательной. Ему нравились молодые женщины, он лично приказал секретарю послать приглашение брату и сестре Баллантайн, но теперь об этом сожалел. Кемп осознал, что качество, которое он принимал за силу духа, было на самом деле непокорностью прирожденного бедокура и что она совсем не хорошенькая, а, напротив, весьма ординарная особа, что у нее большой нос и тяжелые челюсти. Адмирал находил в ней освежающую непохожесть на юных дам колонии с их жеманным хихиканьем, а теперь понял, что его симпатия оказалась преждевременной. Он спрашивал себя, не приказать ли секретарю отозвать приглашение.

— Я считаю, адмирал Кемп, что вы обязаны послать на борт «Гурона» досмотровую команду, — продолжала Робин.

Кемп откинулся назад в большом кресле и тяжело дышал, широко раскрыв рот. Прошел не один год с тех пор, как кто-то осмелился указывать ему, адмиралу военно-морского флота, на его обязанности. Он с трудом держал себя в руках.

Командующий яростно уставился на юную даму. Не почудилась ли ему некая язвительность в ее голосе? Мисс Баллантайн была на «Гуроне» пассажиркой. Она сошла с корабля, как только достигла Столовой бухты. Несомненно, эта женщина «из шустрых», а капитан Сент-Джон — красивый мужчина.