Хозяйка над бесами (СИ) - Мирра Слуцкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кладбищу посвящена черная тетрадь. Ровным почерком бабушка вывела "У каждого кладбища свой Хозяин. Этим хозяином будет являться самая сильная душа, похороненная на земле. Иногда у кладбища несколько хозяев, но рано или поздно остается один. К нему-то и нужно обращаться за помощью и знаниями. Хозяин не любит шума, непочтения и тех колдунов, которые без спросу ворожат на его земле"
Из-за полыни со зверобоем Аглая все еще не могла видеть навь. Колдовать, наверное, тоже. Зря у знахарки не спросила. Хотя, мало ли, та много врала.
— Почему ты привел меня сюда? — спросила Аглая у Гаврюши. Тот не шелохнулся. Аглая вступила на главную дорожку. Кресты обрамляли ее с двух сторон. Они были примерно одного времени, — поняла Аглая, наклонившись.
Бабушка ничего не говорила про мор. Да и у деревенских он не был на устах. Обычно такие вещи помнятся много лет.
Кладбище не могло находиться далеко от Ольменовки. Здесь росла редкая трава, которую местные называли кнутом Екатии. Трава распадалась на три стебля. Тот, что рос посередке, был темно-лилового цвета. Из него делались настои для сна. По-особому изготовленный настой облегчал любую боль. А если передержать его на солнце, то он превратится в яд. Аглая сорвала несколько стеблей. Один пучок рос прямо на могильном холмике. Аглая нагнулась. Ее взгляд упал середину креста. Тот, кто лежал под ним, умер младенцем. Еще и полгода не сравнялось. Под другим крестом тоже лежал ребенок. Аглая метнулась к третьему. Так и есть. Всюду на этом кладбище были похоронены дети. И все эти дети умерли в одну неделю. И в одну неделю родились. Аглая сама родилась на излете груденя. Грудень в тот год выдался ледяным, — рассказывала бабушка, — уже падал снег. Кресты выглядели старыми. Как будто бы простояли тут лет восемнадцать. Умершие могли быть ровесниками Аглаи. Той стало не по себе.
— Почему ты привел меня сюда? — спросила она у Гаврюши.
Череп не ответил. Нужно было идти, пока бесы не учуяли ее. Только вот куда?
— Привел? — раздался знакомый голос. Аглая развернулась. Не может быть! Около осинки стояла знакомая русалка. Вода текла с нее. Из-за полыни Аглая видела русалку нечетко. Та то расплывалась в туманное облако, то снова обретала человеческий облик. Аглая рванула к русалке.
— Ты! Наконец-то! Ты! — Аглая обняла русалку. Та была выше и холоднее на ощупь. Она не отстранилась, напротив. Аглае показалось, что на плечи легло что-то тяжелое. В ушах зазвенело.
— Живое сердце, — услышала Аглая, — Отойди, не искушай.
Русалка отставила Аглаю в сторону, как куклу.
— Гаврюша должен был привести тебя сюда, если совсем ничего не вышло бы. Смертным доверять нельзя, особенно тем, кто познал Навь.
По лицу русалки стекали капли, словно невидимый ливень шел над головой.
— Она меня хотела бесам выдать, — сказала Аглая. Ей снова стало очень обидно. — Говорила, что я зло и без меня все будет лучше.
— Анфиса уму не научилась, я погляжу, — протянула русалка, — Зря, наверное, за нее просила тогда. Долгие лета и бесы съедят.
— И меня съедят? Она говорила, что меня будут преследовать только сорок дней, — вспомнила Аглая.
Русалка снова расплылась в облако, отчего стало не видно лица.
— Я смогу убежать от них, да?
— Кто знает, — ответила русалка. Она обрела форму.
В ее голосе не слышалось уверенности.
Аглая протянула ей Гаврюшу.
— Спасибо.
— Оставь себе, понадобится. Пойдем, мне нужно дойти до воды, — и русалка двинулась вглубь. Вода с нее полилась сильнее. На земле оставались лужи. От них поднимался туман. Аглае показалось, что в тумане промелькнуло чье-то лицо.
Они добрели до мелкого ручья прямо у сосны. Русалка поставила в него ступни. Она обсохла в один миг.
— Ты за мной пришла? — спросила Аглая.
— Я сбежала от бесов, — русалка зачерпнула воды и умылась. — Они шли по твоему следу.
Русалка стала еще бледней. Ее глаза в дневном свете казались серо-зелеными, как у человеческой девушки.
Аглая протянула было руку — погладить пшеничные косы — но убоялась.
— Я могу сделать отвар, чтобы бесы меня не учуяли. Только котелка нет. Но есть полынь.
Русалка села в ручей. Рубашка облепила ее колени. Аглая отвернулась.
— Тебе нужно дойти до любого села и делать отвар. Если они тебя, как ты говоришь, через сорок дней не найдут, они остановятся.
— Я надеюсь.
— И я, — русалка зашевелилась. На Аглаю плеснули воды. Она взвизгнула, — Умойся.
Пока умывалась, украдкой разглядывала русалку. Бабушка говорила, что это самая красивая и волшебная нечисть. Многих молодцев с ума свела своими речами. Аглае даже жаль было, что она не молодец никакой.
— А что это за кладбище? — спросила Аглая, — Почему именно здесь?
— Подземные вода озера проходят тут, поэтому я смогла прийти.
Русалки передвигались только по воде. Посуху они ходили, если имели гребень. Этим гребнем они расчесывали волосы лунными ночами. Говорят, его выдалбливали из позвоночника первой жертвы.
— Где твой гребень?
Русалка отмахнулась. Этот жест взбесил Аглаю. Словно она маленькая, словно ничего не понимает. Бабушка тоже так делала.
— Где твой гребень? — повторила Аглая. Она шагнула в ручей и схватила русалку за руку. Было холодно и страшно.
Русалка дернулась. На миг Аглаю поглотил ее взгляд. Русалке открылось все — и голодная жизнь после бабушкиной смерти, и танины подачки, и грязь в избе. Аглае казалось, что ее раздели и смеются. Она отпрыгнула.
— Что это? Это твоя магия такая? — спросила Аглая сквозь зубы.
— Никогда не делай так больше. Я могу тебя съесть.
— Зато мертвой меня бесы не поймают, — Аглая еле дышала, по телу разливался жар. Она смочила лоб водой. Русалка поднялась с колен.
— Нет у меня гребня. Его отобрал царь, когда я убегала. Из-за этого долго без воды не могу. А насчет бесов не зарекайся. Они ходят мертвыми тропами.
Вдали завыли собаки. Залетали птицы высоко в небе. Аглая пригляделась — вороны. Глазницы Гаврюши зажглись. Из них полез темный дым. Аглая никогда раньше такого не видела.
— Они близко, — сказала русалка, — теперь чуят тебя. Тебе нужно варить полынь как можно быстрей. Я навешаю тумана, они чуть заплутают. Недолго их это заморочит.
Аглая не двигалась. За стволами деревьев собирался туман. Он словно поднимался из земли. Воздух стал сырее и гуще, запахло кувшинками.
— Почему ты
