Голубая цапля - Цецилия Вейт Джемисон

— Тебе не хочется ли покушать, милая?

— Очень хочется, — робко ответила «леди Джэн».

Добрая женщина подала ей мягкий продолговатый хлебец и румяное яблоко, улыбнулась и пошла дальше. «Леди Джэн» торопливо вернулась в свой уголок и с аппетитом принялась есть хлеб и яблоко.

Не более как четверть часа спустя мимо нее прокатилась тележка молочницы, которая повернула к соседнему дому. Девочка вся так и затряслась от радости. Уж не тетя Модя ли?.. Увы, нет. «Леди Джэн» знала, что тетя Модя имеет много заказчиков на богатых улицах; значит, нужно только потерпеть — и девочка снова уселась доедать свое яблоко.

Время между тем шло. Утолив свой голод и успокоив себя мыслью, что вот скоро-скоро приедет знакомая молочница, «леди Джэн» продолжала сидеть на прежнем месте, очень довольная тем, что она теперь сыта и, верно, скоро доберется до милой Пепси. Начинало темнеть, солнце скрылось за верхушками домов, серый туман заволакивал улицу. Малютка начала подумывать, как ей теперь быть, и упрекала себя, зачем она оставалась так долго на одном и том же месте. Вернуться домой к Жозен ей в голову не приходило, да притом она бы даже и не нашла туда дороги. Пришлось опять тронуться в путь и продолжать искать улицу «Добрых детей».

Первый раз в жизни «леди Джэн» очутилась ночью одна на улице. Она вся дрожала от страха. Раз на нее зарычала большая собака и хотела на нее броситься. Девочка опрометью вскочила в соседнюю парадную дверь, чтобы спрятаться. Грубый швейцар безжалостно выгнал ее вон. Проходя все дальше и дальше по улицам, она нередко останавливалась перед окнами домов и засматривалась на них. В особенности ей понравился один дом. Комнаты его были ярко освещены. По стенам висели картины, на зеркальных окнах с приподнятыми занавесями стояли цветы. Слышались голоса взрослых, детский смех, музыка, танцы, и вдруг раздалось женское пение. Это мгновенно напомнило малютке Джэн ее друга — мисс Диану. И она тяжело вздохнула. Потом «леди Джэн» очутилась перед одноэтажным домом. Кружевные занавеси были высоко приподняты, входная комната залита огнем. На рояле играла мадам Ланье, а две прехорошенькие маленькие девочки — ее дочери — в белых платьях, с пунцовыми бантами на поясах, танцевали перед матерью. «Леди Джэн» прижалась к чугунной решетке дома и впилась своими блестящими глазами в детей. В зале раздавались звуки вальса, очень знакомого бедной девочке: мосье Жерар научил ее именно тем же па, которые исполняли в эту минуту хорошенькие дети, а мать наигрывала вальс, тоже знакомый «леди Джэн». Старичок Жерар постоянно насвистывал этот вальс, когда давал урок своей ученице. Забыв обо всем на свете, девочка сбросила с себя старенькую шаль, сделала пируэт, маленький скачок вбок и, придерживая обеими руками плохонькое, поношенное платьице, принялась грациозно танцевать. Кудрявые волосы растрепались, щеки разрумянились, и малютка носилась около фонаря, кружась и порхая.

Вдруг музыка в доме умолкла. Свет в главной комнате погас, занавеси опустились, и «леди Джэн» очутилась совершенно одна. Подняв с земли свою шаль, она закутала ею голову и побрела опять вперед. Снова подул резкий ветер, и, несмотря на то, что ее согрели быстрые движения, ноги стали мерзнуть и ныть от холода. Раза два она даже споткнулась, колени подгибались, сон так сильно ее одолевал, что она готова была тут же упасть на скамейку. Но как только к малышке приближалось постороннее лицо, она старалась подбодрить себя, вставала и шла вперед. Во что бы то ни стало ей нужно было дотащиться до улицы «Добрых детей». Это, вероятно, было теперь недалеко, и «леди Джэн» не смотрела уже по сторонам, будучи в полной уверенности, что ей попадется навстречу Маделон или издали засветится лампочка Пепси…

ГЛАВА 20

«Леди Джэн» находит убежище

«Леди Джэн» повернула голову к освещенным окнам большого дома, на фронтоне которого светилась мраморная доска с крупными буквами. Разобрать их девочка не могла, но, ухватившись обеими оледеневшими от холода ручонками за чугунную решетку, которая окаймляла весь наружный фасад здания, она приподнялась на цыпочках и прочитала по складам: «Приют для сирот».

— «Для сирот»? Что это значит? А как там тепло, как светло!..

Подумав с минуту, она усиленно дернула за звонок, висевший на дверях, и продолжала смотреть в окно.

В залитой огнями зале весело бегали и прыгали дети.

Позвонив в колокольчик, «леди Джэн» как будто и забыла о нем, увлеченная никогда не виданными ею прелестями. Вся застывшая от холода, она не выпускала из рук решетки и только все смотрела и смотрела.

Вдруг дверь парадной лестницы отворилась. На крыльцо вышла средних лет женщина, которая, увидав перед собою малютку девочку с обнаженной головой, бедно одетую, нищенски обутую, подхватила ее к себе на руки и унесла в дом.

— Дитя мое, милое дитя, как ты сюда попала? В такой холод, почти неодетая! Отчего ты не идешь к себе домой?

В первую минуту девочка не могла произнести ни слова — до того перезябла и устала. Она чувствовала, что ее охватили нежные, ласковые руки, и ей казалось, что она лежит в объятиях матери. Но последний вопрос: как она сюда попала? — заставил ее вздрогнуть от ужаса.

— О, не отсылайте меня, — закричала несчастная девочка, — не отсылайте, не возвращайте назад к тете Полине! Я ее боюсь: она сегодня меня прибила, дала мне пощечину, и я от нее убежала.

— Где живет твоя тетя Полина? — спросила Маргарита (так звали начальницу приюта для сирот), не спускавшая найденной девочки с рук. Она все время не сводила пристального, испытующего взгляда с ребенка.

— Не знаю где. Кажется, далеко отсюда.

— Ты не можешь вспомнить улицу?

— Это не улица, а кажется, переулок — грязный, в болоте. Там надо все по доскам ходить.

— Можешь ты мне назвать имя твоей тети?

— Могу: ее зовут тетя Полина.

— А настоящее ее имя?

— Не знаю. Я всегда звала ее — тетя Полина. О, прошу вас, не отсылайте меня к ней! Я боюсь туда идти; она приказала мне принести вечером