Искатель. 1962. Выпуск №4 - Ю. Чернов

ЮПИТЕР. Немного же вы знаете. Вот я вам еще задам вопрос…

САТУРН. Позвольте, но это уже невыносимо! Нас пригласили на пресс-конференцию или на творческий вечер Юпитера? Мы его все, конечно, уважаем, но нельзя же до бесчувствия. Как будто у других планет меньше загадок.

ЮПИТЕР. Это что же у вас загадочного? Ваши кольца, что ли?

САТУРН. Хотя бы и кольца. Во всяком случае, они отличают меня от всех других планет. По объему я всего лишь в два раза меньше вас, почтенный Юпитер, но кольца придают мне совершенно исключительную неземную красоту.

ЮПИТЕР. Ну, эти кольца знакомы астрономам еще со времен Галилея.

САТУРН. Однако разобраться в их строении земным ученым удалось сравнительно недавно, не так ли, уважаемый председатель?

ЗЕМЛЯ. Да, внутреннее кольцо, которое иногда называют «креповым», потому что оно напоминает полосу из этой темной прозрачной материи, состоит из мелких песчинок и пылинок. Это установил советский академик Г. А. Шайн. Специальным изучением среднего, самого широкого и яркого кольца занимался московский астроном М. С. Бобров и пришел к выводу, что его образуют более крупные каменные глыбы. Удалось даже наблюдать тени, которые отбрасывают они в солнечных лучах, так что диаметр некоторых из них, вероятно, достигает нескольких метров.

САТУРН. Благодарю за столь точные наблюдения. Вы представляете, какую красоту придают моему небосводу эти уникальные кольца? Их тройная серебряная арка висит в небе, словно какой-то сказочный мост, озаряя мою поверхность призрачным голубоватым сиянием…

ЮПИТЕР. Ну, допустим, любоваться таким зрелищем можно лишь несколько минут, при восходе или закате Солнца. А днем ваши кольца отбрасывают такую густую тень на поверхность, что служат скорее помехой, чем украшением…

САТУРН. Вот как? А вы попробуйте заведите-ка себе такое украшение!

ЗЕМЛЯ. Друзья, друзья, мы опять уклоняемся в сторону, а пресс-конференция и так уже затянулась. Послушаем лучше наших уважаемых близнецов, Нептуна и Урана. Они схожи по своим природным условиям, почти одинаковы по размерам, но, вероятно, каждый имеет и какие-то любопытные особенности. Прошу. Кто первый?

УРАН. Позвольте мне…

НЕПТУН. Э, дорогой братец, позвольте сначала мне…

УРАН. Э нет, позвольте уж я… позвольте, позвольте… вы уж и слога такого не имеете.

НЕПТУН. А вы собьетесь и не припомните всего.

УРАН. Припомню, ей-богу, припомню. Уж не мешайте, пусть я расскажу, не мешайте! Ведь никто из вас не вращается в свете таким необыкновенным образом, как я,

ЗЕМЛЯ. Как так?

УРАН. А вот так. Земля, Марс и Венера вращаются в несколько наклонном положении, Юпитер — как волчок, можно сказать, стоя. А я — лежа на боку, так сильно наклонена ось моего вращения…

НЕПТУН. Подумаешь, и что из этого следует?

УРАН. Э, не перебивайте, дорогой братец… А из этого следуют удивительные вещи. Мой год равен по продолжительности 84 земным годам. Примерно 21 земной год подряд день и ночь у меня сменяют друг друга обыкновенным образом. Потом в одном моем полушарии наступает сплошной день, растянувшийся на 21 земной год. Затем на такой же период снова возвращается привычная смена ночей и дней, чтобы закончиться непроглядной ночью, также тянущейся 21 земной год. Ловко?

ЗЕМЛЯ. Да, это очень любопытно. Но, кажется, и Нептун обладает не совсем обыкновенными особенностями своего вращения. Наши ученые до сих пор ведут споры об этом. Одни считают, будто уважаемый Нептун вообще вращается, «стоя на голове»: он как бы перевернулся, и Северный полюс оказался на месте Южного. По другой гипотезе ось его вращения имеет небольшой наклон, примерно такой же, как у Сатурна. Было бы интересно узнать, какая гипотеза ближе к истине. Вы нам не скажете, дорогой Нептун?

НЕПТУН. Нет. Пусть вам этот хвастун рассказывает, он все знает и болтает гладко, а я не желаю.

ЗЕМЛЯ. Обиделся. Вот видите, теперь эту загадку нашим ученым придется разгадывать самостоятельно, а это не так-то просто, учитывая, что по своей вытянутой орбите Нептун порой забирается подальше Плутона. Жаль. Но что же делать? Мне остается только поблагодарить вас за любезное участие в нашей пресс-конференции и пожелать вам…

ЧЕЙ-ТО ГОЛОС (перебивает). Как? А разве нам не дадут слова?

ЗЕМЛЯ. Кто это говорит?

ТОТ ЖЕ ГОЛОС. Говорит Москва!

ВТОРОЙ ГОЛОС. Говорит Комсомолия!

ЗЕМЛЯ. Позвольте… Москва, Комсомолия — но ведь это все на Земле. Может быть, мы слушаем передачу московского радио?

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Нет, я планета и зовут меня «Москва».

ВТОРОЙ ГОЛОС. Я — Комсомолия, тоже планета.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Мы говорим от имени двух с лишним тысяч пока что открытых вашими астрономами малых планет солнечной системы.

ЮПИТЕР. Неужели мы будем тратить время на этих малышей? Ведь астероидов астрономы открывают по полсотни сразу в урожайный год. У Меркурия хоть следы атмосферы остались, а эти и того не имеют…

МЕРКУРИЙ. Уважаемый председатель, я попрошу…

ЮПИТЕР. Ладно, ладно, не буду. «Планеты»… Да вокруг одного меня двенадцать таких камешков крутится.

САТУРН. И у меня девять.

КОМСОМОЛИЯ. Это ваши спутники, а мы — другие. Разве астрономы уже не раздумывают над тем, почему нас так много вращается вокруг Солнца по строго определенной орбите, пролегающей как раз в большом промежутке между небесными путями Марса и Юпитера? Может быть, как предполагают некоторые ученые, по этой орбите когда-то летала еще одна большая планета — Фаэтон. Потом он раскололся на множество мелких кусков, и мы — его потомки?

ЗЕМЛЯ. Да, проверить эту гипотезу было бы чрезвычайно любопытно. Пожалуйста, помогите нам. Мы слушаем.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС (удаляясь). Нет уж, ищите разгадку сами…

ВТОРОЙ ГОЛОС (затихая в космической дали). Ищите сами, ищите сами…

ЗЕМЛЯ. Ну что же, друзья, наша конференция окончена. Еще раз благодарю вас и желаю каждому участнику нашей беседы скорейшего раскрытия всех его тайн.

ПЛАНЕТЫ (наперебой). Спасибо! И вам того же желаем!

ЗЕМЛЯ. До свидания! Благополучного… Одну минуточку, нас снова кто-то вызывает. Перехожу на прием.

БОДРЫЙ БАСОВИТЫЙ ГОЛОС. Здравствуйте, дорогие друзья! Это я, Плутон! Рад принять участие в вашей беседе. Жду вопросов.

ЗЕМЛЯ (с облегчением). Хоть подтвердилось, что он жив и здоров, и то ладно…

Снимки рассказывают

Люди в белых халатах стали частыми гостями на берегах небольшой речки Цвониц. Они исследовали дно, брали пробы воды и донных отложений, о чем-то подолгу совещались. Жители деревни Горнсдорф вначале удивлялись такому вниманию к их неказистой речке. Чувство благодарности пришло позже, когда оказалось, что вода в Цвониц стала чище, а рыба, которая до сих пор не особенно жаловала эти места, перестала их избегать.

Однако люди в белых халатах не были бактериологами. Дитер Линднер, Петер Гейпель, Лотар Френцель — молодые инженеры завода электроприборов в Горнсдорфе, что неподалеку от города Карл-Маркс-штадт, — занимались ловлей… меди.

Их внимание привлекли частичные потери меди в гальваническом цехе. После травления печатных схем раствор стекал через сточный желоб в Цвониц. Вместе с ним уходила растворенная медь. Как удержать ее? Инженеры предложили построить осадочную башню, через которую стали пропускать богатый медью раствор после травления. Подсчитано, что в 1965 году будет сэкономлено металла на сумму 6 миллионов марок.

Эксперименты в Горнсдорфе были первым почином. Позже здесь возникла бригада «ловцов меди» № 2. Руководители се — мастер гальванического цеха Вольфганг Фойгт и инженер Карл Гейнц Кюн предложили новый способ — освобождать неиспользованную медь из раствора с помощью электролиза. Их опыты увенчались успехом — первые слитки чистейшей электролитной меди поблескивают в руках новаторов.

Какой способ «ловли» меди лучше и выгоднее, покажет будущее, когда будет накоплен опыт и на других предприятиях — ведь поиски горнсдорфских искателей получили одобрение и поддержку государства.

Лицом к лицу с опасностью

«СПРАВЛЮСЬ!»

Он спустился под воду, подплыл к тому месту, где под килем темнел гребной винт корабля, и внимательно его оглядел. Сорваны болты лопасти винта. Для того чтобы исправить повреждение, придется повозиться.

…В команде морозильного траулера «Дмитрий Фурманов» не было водолаза-профессионала. И когда далеко от родных берегов, в Южной Атлантике, гребной винт стал работать с перебоями, исправить его вызвался матрос Николай Кабуло.

— Я ведь спортсмен, — сказал он. — Справлюсь!