Экстремальный диалог - Игорь Колосов

Яна пожала плечами. Почему-то ей не захотелось с ним спорить. Может, сейчас это даже неразумно.

— Ладно, — и она пошла следом за ним.

Андрей пропустил брюнетку в класс и закрыл за ней дверь.

Ковалевская протопала на своих шпильках к первой парте и села. Глянула на него. Почти равнодушно и в то же время вызывающе.

— Встань, пожалуйста, — потребовал Андрей. — Я не разрешал тебе садиться.

— Мы в концлагере, и я — заключенная? — спросила Ковалевская.

Андрей игнорировал ее «умности».

— Я ведь стою, — заметил он. — Или у тебя ножки устали после беготни в ночь с субботы на воскресение?

Он следил за ее реакцией. Реакция была, но она никак не относилась к тому, чего он хотел.

Ковалевская резко встала.

— В чем дело? Что вам от меня надо? — она смотрела ему прямо в глаза.

Андрей не спешил отвечать на ее вопрос. Он долго колебался, стоит ли приходить в школу сегодня и пытаться разоблачить эту стерву. Ночью он плохо спал, впрочем, мать, кажется, вообще не спала. Андрей часто просыпался, ему без конца снилась какая-то бессвязная ерунда. Из всего этого логикой отдавало лишь от стекол, разлетающихся под ударом громадного булыжника.

Еще полчаса назад он не думал никуда идти. Борисовне он уже все объяснил, и директор сказала, чтобы он не волновался о работе. Только просила предупредить, если Андрей не сможет выйти и в среду.

И вот он поддался какому-то порыву, хотя, казалось, зачем ему сейчас ее видеть? Какой смысл? Неужели он думает, что Ковалевская признается, стоит на нее надавить? Так или иначе, он быстро оделся и почти побежал в школу. По часам он определил, что успевает к перерыву. Понимал, что не хватит терпения ждать, когда закончится урок.

Ему повезло. Он быстро нашел Ковалевскую и получил возможность говорить с ней наедине в пустом классе. Никто из ее одноклассников в кабинет не вошел, словно опасался сглазить потенциальную «форточку» в уроках. Тем лучше, тем лучше.

Сейчас, глядя на Ковалевскую, Андрей убедился, что она имеет отношение к разбитому окну в его комнате. Она себя выдала. Непроизвольно, но выдала. В противном случае она не подчинилась бы ему, затеяла скандал. Он ничего бы ей не сделал, и она это прекрасно знала. Не потому ли она пошла с ним в пустой кабинет, что посчитала неповиновение потенциальным прикрытием своего неучастия в хулиганстве? Поступила от противного, но не рассчитала?

И все же, несмотря на эту ошибку, внешне она себя никак не выдала. В глазах не было страха или ожидания подвоха. В них было лишь недоумение и ее обычное недовольство. И все. Кроме логических умозаключений Андрей ничего не получил. Ковалевская даже не отреагировала на фразу Андрея о ночной беготне. Даже не заметила, как бы между прочим, что провела ту ночь дома. Она пропустила эту фразу, как девушка, не имеющая представления, о чем ей говорят.

Андрей смотрел на нее, понимая, что брюнетка — уверенная в себе актриса, и поединок взглядов может длиться сколь угодно долго. Без существенного результата для Андрея. Но его упорство, к счастью, не иссякло.

— Долго вы на меня будете смотреть? — прервала Ковалевская затяжную паузу.

— Я думал, ты сама расскажешь. Ладно, я помогу тебе. Буду вести тебя за ручку по старым местам, чтобы ты все вспомнила.

— Что? Вы случайно не заболели?

Андрей зло усмехнулся, но решил оставить и эту фразочку без внимания.

— Знаю, знаю, в ночь с субботы на воскресение ты была дома. И это спокойно подтвердит твоя мамочка. Это я знаю… Не перебивай меня, — повысил он голос, заметив, как Ковалевская хотела что-то вставить. — Я и не говорю, что это ты разбила мое окно. Я спрашиваю тебя о другом: кого ты попросила о таком щепетильном одолжении?

Надо отдать ей должное, удивление выглядело натуральным.

— Что? Какое одолжение?

— Хорошо. Еще раз спрашиваю: кто из твоих знакомых это был? Обещаю: если не скажешь — пожалеешь. Я из тебя все равно выжму всю правду.

Похоже, Ковалевская осознала, что слишком долго играет в недоумение, забыв про свой извечный протестантизм и нелюбовь к учительским моралям. В самом деле, где ее предрасположенность к лучшей защите, которая есть ни что иное, как нападение?

— В чем дело? — зашипела она. — Я не обязана выслушивать весь этот бред. Если кому-то размолотили окно, это не значит, что…

— Заткнись. Если ты думаешь, что я позволю тебе… Стоять, я тебя не отпускал!

Ковалевская повернулась, намереваясь уйти, не дослушав Андрея.

— Соседям своим будешь рассказывать, кто тебе что должен!

— Стоять!

Он потянулся к ней рукой, собираясь задержать девицу. Он уже не контролировал себя, ее обращение на «ты» лишь усилило гнев.

Она отпрянула.

— Грабли свои убери!

Он одернул руку, шагнул вперед, собираясь загородить ей путь. Усилием воли затолкал злость куда-то внутрь и сказал:

— Тебе все равно придеться ответить на мои вопросы, так что лучше останься.

В следующее мгновение во взгляде Ковалевской что-то изменилось. Она замерла, как будто увидела за спиной Андрея немого свидетеля этой сцены.

Прежде, чем наступила развязка, Андрей успел подумать, что все-таки подцепил ее на крючок, заставил испытать хотя бы страх. Неясно, почему это произошло, но, кажется, получилось.

Он уже готовился развить успех. Сказать ей, что не собирается привлекать ее к уголовной ответственности, если она во всем сознается. Ему будет достаточно, если она пообещает, что перестанет кусать его, словно пронырливая крыса, которую очень тяжело поймать, которая не в силах покуситься на его жизнь, но, тем не менее, доставляет массу неприятностей. Ему будет достаточно только этого. Пусть дальше их жизни пойдут параллельными дорогами.

Он хотел это сказать. Но не успел.

Ковалевская завизжала. Без видимой причины. Завизжала так, словно увидела у него в руке нож.

После чего, оттолкнув его, бросилась прочь из класса.

ГЛАВА 12

Когда он, наконец, опомнился, она уже была в коридоре.

— Он приставал ко мне! — послышался крик Ковалевской. — Хотел раздеть!

И еще был плач. Истеричный девичий плач. Вполне натуральный.

И до Андрея дошло, что означал застывший на мгновение взгляд Ковалевской. Эта стерва решила представить все так, будто он ее домогался. Пригласил в пустой класс и полез под ее короткую юбку.

Он сам оплошал. Он пытался задержать ее, так она его вывела. Возможно, его движение и навело ее на мысль о приставаниях. Ее крик поверг его в шок. Эффект неожиданности. Он почти уже загородил ей путь, и Ковалевская его оттолкнула. Что ему оставалось делать? Задержать ее на выходе? В этом случае кто-нибудь лично увидел бы, как он пустил в ход свои руки.

Впрочем, пакость в том и заключалось, что это всего лишь начало, и его положение грозило ухудшиться. Если он останется в этом кабинете.

Андрей заставил себя выйти из непривычного омерзительного транса. И заодно из кабинета.

Он не был уверен, но, кажется, он покраснел, переступив порог. Крик Ковалевской оборвал все шалости тех одноклассников, что даже не заметили появления учителя. Все притихли, замерли. Сначала проводив недоуменно-испуганными взглядами свою самую красивую одноклассницу, затем уставившись недоуменно-подозрительными взглядами на молодого учителя.

Андрей почувствовал слабость в ногах. Они все смотрели на него, в упор, и он не мог ответить каждому в отдельности.

Куда помчалась эта сука? Догнать ли ее? Если она доберется до директора, оболжет его так, как ведро помоев выплеснет.

Вот! К Борисовне надо! Рассказать все, как было! Ведь не оправдываться перед учениками, застывшими, будто перепуганные тушканчики в степи? Они уже видели Ковалевскую, выскочившую из кабинета, где она находилась наедине с ним, слышали ее обвиняющий вопль. И потому что-то говорить им сейчас бессмысленно.

Андрей опустил голову, побежал к лестнице. Ему было стыдно. Не из-за того, что они сейчас могли о нем думать. Он показался себе испуганным подростком, улепетывающим от парня, который сильнее его. Он устыдился своей реакции, хотя волноваться следовало бы как раз ни за это. Но идти он не мог. Обычный умеренный шаг сейчас выше его сил. Пока он бежал по лестнице, в голове мельтешили мысли о самых худших вариантах исхода этой ситуации. Поверят ему или ученице? Если ей, попадает ли он под уголовную статью? И есть ли вообще какая-то статья, ведь Андрей этой стерве так ничего конкретного не сделал? Или ему вменят попытку изнасилования?

Не добежав до кабинета директора, Андрей понял, что брюнетка уже там. Оттуда донеслись плач и возбужденные голоса. Выскочив из класса, Ковалевская побежала именно к Борисовне. Куда же еще? Прежде чем Андрей переступил порог директорского кабинета, он уловил несколько отчетливых фраз Ковалевской: