Грех и немножко нежно - Анна Данилова

— Мне позвонила моя двоюродная сестра…

— Тетя Саша. Знаю. Она звонит тебе довольно часто, по нескольку раз в день. Что на этот раз?

— Вчера вечером Саша была в ресторане твоего мужа, они отмечали юбилей одной приятельницы… Надо сказать, что им все понравилось, все гости отметили хорошую кухню ресторана, обслуживание, словом, все было на уровне. Так вот. Курить в ресторане запрещено, и мы с приятельницей вышли покурить на открытую веранду. Там столики специально для курящих, под зонтами… Так вот, мы с Розой заговорились о том о сем, стемнело… Видим, подходит к ресторану одна девица. Я ее не сразу узнала… А Роза пнула меня в бок и говорит: это же Ида Зийбель, дочка Греты, медсестры из гинекологии. Я смотрю, и точно — Ида! Ты не представляешь себе, какая она стала… Высокая, эффектная, с большой грудью и тонкой талией! Ну просто итальянская актриса! Глазищи огромные, губы красивые, полные… Я не мужик, но честно скажу, чуть башку себе не свернула, глядя на нее. Подумала, что у такой девушки должен быть потрясающий муж. Да-да, я сразу же почему-то подумала, что она замужем. А подружка моя, Розка-то, и говорит, что не замужем Ида и никогда не была. И что она вообще — местная знаменитость. Шлюха она, вот! Спит с богатыми мужиками, на курорты с ними ездит. Словом, стыд и позор для матери. Зато подружку себе нашла — скромную тихоню Киру, ты ее все равно не знаешь, да это и не важно…

— Мама, зачем ты рассказываешь мне про какую-то Иду?

— Так она наверх поднялась, к Сереже…

— Не поняла…

— Ну, я проследила за ней, вернее, мы с Розой проследили: она не пошла в зал, а поднялась к Сереже, наверх.

— Так, может, у нее дело какое было к нему?

— Ну подумай сама — какое дело может быть у шлюхи, да еще такой красавицы, к твоему мужу ночью? Или ты думаешь, она поднялась к нему, чтобы попроситься к нему бухгалтером? Или посудомойкой?

— Мало ли какой вопрос у нее мог быть к нему?

— А ты спроси!

— И… и когда она от него вышла?

— Честно скажу — минут через двадцать. Я бы могла, конечно, преувеличить и сказать, что через полтора часа, это для того, чтобы ты уже пришла в себя, очнулась и посмотрела на своего Манвайлера другими глазами, чтобы установила за ним слежку, наконец! Но она действительно была у него недолго… Но даже двадцати минут, моя дорогая, вполне хватило бы на то, чтобы обслужить твоего муженька!

— Мама, прекрати! Что он тебе сделал такого, мой Сережа?

— Да я же вижу, как ты его любишь, как боготворишь его, а он на самом деле ведет параллельную жизнь, он изменяет тебе, Вера, а у меня сердце разрывается, когда я думаю об этом. Ты — ангел, ты талантище, я хочу, чтобы тебя ценили! А твой Сергей все больше и больше времени проводит в Зульштате, развлекаясь с местными шлюхами!

— Но и я тоже часто отсутствую, почти каждый месяц бываю в Германии, и Сережа еще ни разу меня не упрекнул! У нас, да, ты права, есть и своя жизнь, так сказать, личное пространство, и ничего плохого в этом нет!

— Твое личное пространство — это твои холсты и кисти. Это не в счет! Ты деньги зарабатываешь для семьи!

— И Сережа тоже зарабатывает.

— А ты видишь эти деньги? Он дает их тебе?

— Ну… Они в банке… Да и не нужны мне его деньги!

— Послушай, моя дорогая, в его ресторане одно пирожное с земляникой стоит пятьсот рублей! Я не говорю уже о его адвокатских гонорарах! Он богатый, твой Манвайлер, да только все его денежки проходят мимо тебя! Почему бы ему не открыть счет на твое имя и время от времени переводить туда деньги? Ну и что, что ты много зарабатываешь. Он — твой муж и обязан содержать тебя. Пусть купит тебе квартиру, но только так, чтобы она после развода осталась именно твоей, а не была нажитой собственностью…

— Мама, прошу тебя, не надо…

— А что плохого я тебе посоветовала? Он даст мне деньги, я куплю квартиру и подарю ее тебе. И вот при этих условиях квартира после развода останется твоей.

— И как я скажу об этом Сереже? Как?

— Открытым текстом. Если хочешь, я тебе помогу, срежиссирую ваш разговор. Ты пойми, я твоя мать и хочу тебе только добра. Когда-нибудь у вас появятся дети, и в случае если твой муж схлестнется с такой вот Идой и, потеряв окончательно голову от страсти, подарит ей свой ресторан, да-да, не удивляйся, мужчины зачастую думают отнюдь не головой! Так вот, тогда и ты, и ребенок останетесь голыми, нищими!

— Мама, прошу тебя, не усложняй…

— Да ты совсем ничего не хочешь слышать и знать! Я тебе дело говорю — позаботься о себе и о ваших детях!

— Мама, какие дети, у нас не может быть детей! — вскричала Вера, и лицо ее при этом исказилось от боли. — Никогда!

Лиза отпрянула от нее и посмотрела на дочь с недоверием.

— Ты что, моя дорогая? Как это? Ты что — бесплодна? Или… Или это твой обожаемый муж — урод?

— Ты ничего не знаешь, да и не нужно тебе знать… Не важно, кто из нас бесплоден…

— Значит, это он, — утвердительно закивала головой Лиза. — И ты мне, своей матери, ничего не сказала за все те годы, что находишься с ним в браке? Но почему? Что я такого тебе сделала, что ты не доверяешь мне? И почему ты решила, что вопрос о твоих детях касается только тебя? А я? Думаешь, я не хочу внуков? Да я сплю и вижу, как нянчусь с твоими детишками… Вера, разводись с Сережей. Я заклинаю тебя! Мало того, что он плохой муж, нисколько не заботится о тебе, так по его вине ты никогда не станешь матерью! Это просто недопустимо. Ты — известная художница, у тебя есть деньги… Ты должна оставить наследников, ты должна родить хотя бы пару детей, таких же прекрасных и талантливых, как ты сама. Не обкрадывай себя. Дети — это большое счастье…

— Мама, прошу тебя, — взмолилась Вера. — Говорю же — ты ничего не знаешь! Почему ты решила, что это Сережа бесплоден?

— Да потому что ты — совершенно здорова! Во всяком случае, до тех пор, пока ты не вышла за Манвайлера замуж, у тебя было все в порядке. Не забывай, что твой гинеколог — моя хорошая приятельница, и я знала, что отдаю замуж абсолютно здоровую дочь!

Вера мечтала только об одном — чтобы мать поскорее ушла. Ей стал невыносим этот разговор. Сначала мать внушала, что Сергей изменяет ей, а теперь решила забраться в ее личную жизнь, в ее постель и навести там порядок.

Рассказать ей всю правду о своих отношениях с мужем означало признаться в многолетнем обмане, и тогда мама, оскорбленная в своих самых искренних чувствах к Вере, отвернется от нее. Обидится так, как может обижаться только она. Прекратит звонить, не придет, но что самое главное — она будет так сильно переживать, что это может отразиться на ее здоровье. И, конечно, она непременно расскажет обо всем отцу…

К тому же, рассказывая матери правду, без прикрас, она не сможет подобрать нужные слова, и вся эта история получится некрасивой, дурно пахнущей, неправдоподобной и крайне унизительной для всей семьи Каплер.

Задолго до замужества Вера знала от Сергея, что тот болен, что физически не может быть с женщиной. Что, когда он служил в армии, участвовал в одной драке, в результате которой ему нанесли ранение ножом в пах. Была сложная операция, благодаря которой он выжил. Однако восстановить мужские функции не удалось. Признавшись Вере в своей проблеме, Сергей попросил ее хорошенько подумать, прежде чем выходить за него замуж. Но романтически настроенная Вера, к тому же девственница, смутно представлявшая себе отношения мужчины и женщины, сказала Сергею, в которого была влюблена и нежность отношений с которым ограничивалась сладкими поцелуями, что она готова отказаться от секса ради любви. Она пообещала ему, что никогда не расскажет о его беде никому, что сохранит это в тайне, и никогда, конечно же, не упрекнет его в мужской несостоятельности. Более опытный и взрослый Сергей в ответ на ее готовность принести себя в жертву вполне серьезно предложил ей выход из положения — со временем завести себе постоянного полового партнера. Понятное дело, что Вера была шокирована таким предложением, с ней вообще сделалась истерика, и Сергей ее с трудом успокоил. Вопрос был как бы закрыт. Но оказалось — до поры до времени. Они поженились, и несколько лет прожили, испытывая друг к другу нежную дружбу. Сергей Манвайлер был чрезвычайно заботлив и внимателен к молодой жене, старался ей во всем угодить и всячески поддерживал ее стремление развиваться как художнице. Его поддержка поначалу носила чисто психологический характер, но благодаря ей Вера стала более уверенной в себе, оставила работу в художественной школе, где работала после окончания художественного училища, и занялась творчеством. Сергей оборудовал помещение в самом центре города под мастерскую (ему повезло, часть этажа старого дома была подарена ему в качестве гонорара за проделанную работу одним из его проблемных клиентов), щедро оплачивал начинающей художнице покупку холстов, кистей и красок, организовал ее участие в нескольких местных выставках. Вера страшно волновалась перед первой выставкой, понимая, что только продажа холстов станет мерилом ее востребованности, оценкой ее таланта. К счастью, в один день было продано пять ее натюрмортов, что сразу же окупило множество расходов, связанных с подготовкой к выставке. У нее появились почитатели. Поначалу это были подруги и знакомые, родственники, соседи, которые покупали ее картины, стремясь поддержать Веру. Позже у нее купили десять картин перекупщики из Москвы, а потом, через три года, в ее жизни появился Питер Вольф, немецкий коммерсант, любитель живописи, хороший знакомый одного из клиентов Сергея. Поначалу мужчины встречались в деловой обстановке, потом Сергей, узнав из разговора, что Вольф интересуется живописью местных художников, показал ему несколько буклетов с репродукциями картин Веры, чем вызвал живой интерес к ее творчеству. Вольф попросил его познакомить с женой, так состоялось знакомство Веры с Питером, переросшее впоследствии в теплую дружбу. Вот тогда-то Вера и поняла, что имел в виду ее муж, когда предложил ей, замужней женщине, завести себе постоянного любовника. Больше того, она заподозрила Сергея в том, что ее знакомство с Вольфом срежиссировано самим Манвайлером, что он сам как бы выбрал ей партнера, а потому с какой-то легкостью, словно с разрешения мужа, впустила Вольфа к себе в постель.