В лабиринте миров - Татьяна Любушкина

Рон страдальчески скривил свою детскую физиономию и обречённо кивнул.

— Теперь ты можешь выдать меня слугам Короля…

Пришёл мой черёд тщательно обдумывать свой ответ.

Если судить по солнцу, которое склонялось к кромке степи, я провела в этом мире половину дня — не больше! Успела завязать знакомства. Один из моих новых знакомых преставился, не успев представиться (ха-ха!), другой… другой, готов воткнуть в меня нож, едва почувствует, что я представляю для него опасность. Его детской внешностью не стоит обманываться — этот мир не похож на райский сад. Здесь выживает сильнейший. Но всё же, этот мальчик доверился мне. Конечно, он не хотел выдавать мне все планы старика Каàта, которые я так легко раскусила и так неосторожно озвучила, но он, похоже, также одинок, как и я. Ему тоже некуда идти.

— Я никому не скажу. И пойду с тобой в Лисью падь.

Рон был потрясён.

— Зачем?!

— Во-первых, мне всё равно куда идти, — простодушно объявила я. — Во-вторых, так я буду у тебя на глазах, и ты будешь знать, что я не раскрыла врагам твою тайну.

Мои объяснения показались Рону очень убедительными, но всё же, он возразил:

— Но я… подумывал вернуться в деревню наàпа!

— Врёшь! — очень убедительно воскликнула я. — Что тебе делать в деревне? Родителей нет, книги прочитаны… кто ждёт тебя там?

Если Рон и вправду сомневался, стоит ли продолжать путь в Лисью падь, то мои слова развеяли его сомнения. А я… если сказать правду и сама не знала, зачем мне эта Лисья падь, но ведь старик Каàт вёл туда своего наследника! Чтобы показать место, где погибли последние нỳрлинги? Слишком сентиментально для старого пройдохи. Что-то там есть ещё… Рон не удивился, что я вошла сюда через дверь, значит хождения между мирами и здесь обычное дело, так что же в этой Лисьей пади? Не выход ли в другую жизнь?

Солнце ещё не село, но сумрак уже окутал неприветливую землю. Удручающая жара спала. Лёгкий ветерок принёс вечернюю прохладу. Рон поделился со мной куском засохшей лепёшки, мы попили воды из ручья и улеглись спать возле свежее вырытой могилы.

Засыпая на голой земле возле бурых скал под яркими звёздами срединного мира, я вдруг задумалась: а какой мир я ищу? Куда хочу попасть?

Глава 12

Мне плохо спалось. Нагретая за день земля очень быстро остыла, и я ворочалась, пытаясь хоть как-то согреться. Когда ночной холод пробрал до костей, я встала и принялась прыгать вокруг камней, похлопывая себя руками и пытаясь согреться. Рон открыл глаза и наблюдал за мной.

Сам он был завёрнут в тёплый дорожный плащ, точно таким же мы укутали тело старика. Бездумная расточительность!

Рон выпростал из-под плаща руки и потянулся.

— А-а-а… — сладкий зевок юноши нарушил стройное пение каких-то ночных насекомых, и они примолкли, затаившись среди влажных от росы листьев.

Рон легко вскочил на ноги и протянул мне плащ.

— Возьми. Я попробую поохотиться. Нам надо что-то поесть…

Я вцепилась в плащ и укуталась в него с головой. Мне дела не было до того, где и как собирается охотиться Рон в ночной темноте — холод так сковал моё тело, что я могла думать и мечтать только о том, чтобы согреться. И я ещё днём роптала на жаркое солнце! Неблагодарная!

Укрытая тёплым плащом я, наконец, уснула и проснулась только тогда, когда Рон осторожно тронул меня за плечо.

— Женя, проснись… солнце поднимается!

Вставать не хотелось. Я поуютнее завернулась в плащ и пробурчала.

— Рано ещё! Вот рассветёт, как следует и пойдём.

— А как следует? — Рон, казалось, был сбит с толку. — Надо сейчас идти. Потом не сможем, будет очень жарко!

Пришлось признать его правоту.

Я поднялась. Тело болело, опухшие глаза упорно не хотели открываться.

Рон осуждающе покачал головой.

— Женщины из племени наàпа никогда не предстанут перед мужчиной с нечёсаной головой и неумытые.

Вот, зануда!

— Да? — настроение у меня было самое мрачное. — Чем ещё знамениты женщины наàпа?

— Они не знамениты. Но завтрак своим мужчинам добывают и готовят женщины.

Я подавила зевок.

— Положим, ты не мой мужчина, а я не твоя женщина. Ты, помнится, на охоту ночью ходил? И каков результат?

Рон с улыбкой протянул мне два зеленоватых в крапинку яйца.

— Вот яйца грàпинов. Вкусные.

— А ты?

— Я свои съел.

Я наскоро умылась и привела в порядок свои волосы.

— Яичница — это здорово! А на чём пожарить?

— Ни на чём. Некогда жарить — пора идти. Ешь так…

— Сырыми?

— Да. Их можно есть, не бойся.

Я не стала привередничать и одно за другим уничтожила содержимое яиц. На десерт выпила холодной воды, подставляя ладошку под тонкую, серебристую струйку.

Рон, тем временем, собрал нехитрые пожитки. Кроме дорожного плаща у него ещё оказалась матерчатая котомка, перевязанная верёвкой, которую он накидывал на плечо и небольшой арбалет. Или не совсем арбалет, но что-то очень на него похожее. У меня вещей было и того меньше и мы, не обременённые лишней тяжестью бодро двинулись в путь. На могилу старого вождя никто из нас не оглянулся.

Уром, степь была совсем не такой, как днём, под палящим солнцем, или ночью, когда холодная мгла окутывает землю. Утром здесь просыпалась и царила Жизнь. Трава, тронутая росой, влажно колыхалась под порывами лёгкого ветра. Многочисленные насекомые тяжело перебирали отсыревшими крыльями и натужно гудели, перебираясь от одного цветка к другому. Зверьки, мелкие и юркие перебегали нам дорогу. Несколько раз в отдалении мы видели небольшие стада крупных животных, похожих на коров, но с очень длинными загнутыми к низу рогами.

Однажды, дорогу нам пересекло странное существо, похожее на огромную зелёную ящерицу. Ростом «ящерица» была с собаку средней величины и её широкую пасть украшали три ряда мелких острых зубов.

— Ого… — Рон насторожился и снял с плеча арбалет. — Грàпин рассердился, нам может не поздоровиться.

— Кто рассердился? — я с любопытством взирала на зелёную ящерицу.

— Грàпин. Это его яйца мы съели. Теперь он разозлился и хочет отомстить.

— Мы ели яйца ящерицы?!

Рон взглянул на меня с упрёком. Он не понимал, как можно перед лицом серьёзной опасности рассуждать о том, что мы ели, а я почувствовала дурноту при виде кожистых складок зеленоватого гада. Я ела яйца ящерицы…

Грàпин раскрыл пасть шире, демонстрируя клыки, и нервно ударил по земле толстым и плоским хвостом.