Адвокат Перри Мейсон - Эрл Гарднер

— А оставался ли Ферни вне вашего поля зрения внутри дома?

— Только тогда, когда поднялся на несколько ступеней, чтобы постучать в дверь студии.

— Вы слышали стук?

— Да.

— Вы слышали какие-нибудь голоса?

— Нет.

— Не мог он войти туда?

— Конечно, нет. Для этого у него не было времени. Я услышала стук, потом он сразу же спустился вниз. Вы знаете, мистер Мейсон, когда он спустился ко мне, у него был какой-то совершенно ошарашенный вид. Он сказал, что Борден в студии и велел его не беспокоить. Еще он сказал…

— Прошу тишины в зале суда, — громко произнес судебный пристав. Можно сесть.

Эрвуд занял свое место и взглянул на окружного прокурора:

— Магнитная лента готова, мистер окружной прокурор?

— Да, Ваша честь. Но я еще раз хочу заявить о нашем возражении на основании того, что недопустимо пользоваться доказательством, подлинность которого не установлена. Это некомпетентно, несущественно и в настоящий момент не имеет отношения к делу.

— Магнитная запись действительно та самая, которая найдена в доме Бордена?

— Да, Ваша честь.

— Тогда возражение отклоняется. Мы прослушаем ее.

Гамильтон Бергер с оскорбленным видом занялся магнитофоном. Затем в течение десяти минут в зале суда через динамик звучали голоса Джорджа Анслея и Меридита Бордена. В конце беседы голос Анслея произнес:

— Ну, думаю, мне пора уходить.

Голос Бордена ответил:

— Я рад, что вы посетили меня, Анслей, и позабочусь о вас, как смогу. Полагаю, что у вас больше не будет неприятностей с инспекторами. Они, как и все остальные, не любят, когда о них идет дурная слава, а ведь это в основном зависит от меня.

Затем послышался смех Бордена, и в этом смехе чувствовалась ирония.

— Я сам могу найти дорогу, — сказал голос Анслея.

— Нет-нет, я провожу вас до двери. К сожалению, сегодня я один в доме.

Магнитная лента с шипением крутилась еще секунд десять, потом раздался странный глухой звук, после которого все шумы на пленке исчезли, хотя кассета продолжала крутиться.

Гамильтон Бергер подошел к магнитофону и стал перематывать ленту назад.

— Это все, Ваша честь, — сказал он.

Эрвуд задумчиво нахмурился и спросил:

— Что означают эти потрескивающие звуки, которые слышны на пленке после того, как исчезли голоса, мистер окружной прокурор?

— Они возникли оттого, что пленка продолжала крутиться, а микрофон был включен на запись.

— А что это за глухой звук?

— Это звук того выстрела, который убил Меридита Бордена, — ответил Гамильтон Бергер и с жаром добавил: — С разрешения суда, мы заявляем, что нас вынудили раскрыть наши карты. Мы намеревались предъявить это доказательство в высшей инстанции суда, который будет судить обвиняемого.

— Защита имела право предъявить пленку в качестве одного из доказательств, — ответил Эрвуд, — и сделано это было по приказанию суда в ответ на требование защиты.

— Теперь запись услышали, — недовольно признал Бергер. — И к тому времени, когда обвиняемому придется давать показания перед судом присяжных, у него будет готово подходящее объяснение, которое ему придумают.

— Здесь не место для подобных замечаний, мистер окружной прокурор, ответил Эрвуд. — Защита для того и существует, чтобы предъявлять суду свои доказательства.

— Но в данном случае, — сердито настаивал Бергер, — она пользуется доказательствами обвинения.

— Прекратите спорить, — резко оборвал его судья. — У вас есть еще свидетели, мистер Мейсон?

— Да, Ваша честь, — кивнул адвокат. — Я хочу еще раз вызвать мистера Ферни для дальнейшего перекрестного допроса.

— Мы возражаем, — запротестовал Бергер. — Защита только и делает, что вызывает свидетелей повторно. Закон не предусматривает, что можно допрашивать их бесконечное число раз.

— Еще что-нибудь, мистер прокурор? — спросил судья.

— Нет, Ваша честь, это все, что я хотел сказать.

— Возражение отклоняется. Решать вопрос о возможности повторного допроса свидетелей — компетенция суда. Мистер Ферни, подойдите сюда.

Ферни, который, очевидно, все еще чувствовал себя не в своей тарелке, возвратился на свидетельское место.

— Я прошу вас, — обратился к нему Мейсон, — еще раз вспомнить вечер восьмого числа этого месяца. Около одиннадцати часов вы находились в доме Бордена вместе с доктором Коллисон. Говорили ли вы доктору, что поднимались к фотостудии и мистер Борден просил вас его не беспокоить? Я имею в виду смысл сказанного.

— Возражаем на основании того, что это показания с чужих слов, это не истинный перекрестный допрос, — заявил Гамильтон Бергер.

— Отклоняется, — резко сказал судья Эрвуд. — Вопрос представляется существенным. Суд намерен выслушать ответ.

— Но обвинение не может полагаться на слова этого свидетеля. Ваша честь.

— Можете не полагаться, но эти слова определяют позицию свидетеля. Отвечайте, мистер Ферни.

— Ну, — промямлил Ферни, — я поднялся по лестнице к студии, постучал в дверь и…

— Вопрос был другой, — прервал его Эрвуд. — Вас спросили: что вы сказали доктору Коллисон?

— Я сказал, что мистер Борден занят в студии и не хочет, чтобы его беспокоили.

— Вы сообщили ей, что он сам сказал вам об этом? — спросил Мейсон.

Ферни взглянул на сидящую в зале доктора Келлисон.

— Я не помню точно свои слова.

— А когда вы уезжали из дома с доктором Коллисон, вы спросили ее, не слышала ли она выстрела?

— Кажется, я сказал, что раздался звук, похожий на выстрел.

— Вы спросили ее, слышала ли она этот звук?

— Может, и спросил.

— Больше вопросов нет, — сказал Мейсон.

— У меня тоже нет, — Бергер покачал головой.

— Защите больше нечего добавить. Ваша честь, — объявил Мейсон.

— У меня тоже нет других доказательств, Ваша Честь, — констатировал Бергер, — и теперь я выступаю с ходатайством о передаче обвиняемого высшей судебной инстанции. Доказано, что обвиняемый владел оружием убийства и что он угрожал покойному. К тому же достаточно очевидно, что именно обвиняемый сделал через несколько секунд после окончания беседы тот выстрел, который убил покойного. Вероятно, тогда, когда покойный провожал обвиняемого до двери. Звук выстрела вполне отчетливо слышен на пленке.

Эрвуд нахмурился.

— Значит, вы считаете, что мистер Борден провожал его к входной двери через свою студию?

— Совсем не обязательно. Ваша честь.

— Тогда почему труп оказался в фотостудии?

— Его туда перетащили. Ваша честь.

Судья повернулся к Мейсону:

— А вы что думаете на этот счет?

— Я полагаю, — любезно ответил Мейсон, — что когда Меридит Борден проводил Джорджа Анслея, то захлопнул за ним входную дверь. Именно этот приглушенный звук и слышен на пленке. Борден был жив после ухода Анслея, это доказывается тем, что немедленно после его ухода магнитофон был выключен, о чем свидетельствует характерный звук, записанный на пленке.

— Вы оспариваете это, мистер окружной прокурор? — спросил судья.

— Совершенно очевидно, что магнитофон был выключен вскоре после того, как прозвучал выстрел, — ответил Бергер, — по выключил его Джордж Анслей.

Эрвуд взглянул на Мейсона. Тот улыбнулся и покачал головой:

— Джордж Анслей не знал ни о существовании магнитофона, ни о том, что беседа записывается. Здесь уже показывали, что микрофон был спрятан, а магнитофон находился в другой комнате. Для того чтобы выключить его, нужно было знать, что он включен и где находится. Этого Анслей не знал. С разрешения суда, есть еще одно убедительное доказательство невиновности моего подзащитного. Суд, наверное, уже обратил внимание на то, что на следующий день после убийства инспектора, контролирующие строительство, были более чем любезны с Анслеем. А это может означать только одно: Меридит Борден уже связался с ними. Так как мы теперь слышали полную запись беседы покойного с Джорджем Анслеем, то знаем, что в течение беседы у Меридита Бордена не было времени пойти к телефону, позвонить инспекторам и сказать примерно следующее: «Все в порядке. Анслей у меня и согласен. Можно прекращать давление». Но, поскольку Меридит Борден мертв и оправдаться уже не сможет, я выражусь мягче. Он не имел возможности пойти к телефону и сказать инспекторам: «Джордж Анслей только что приходил ко мне и пригласил работать у него в качестве консультанта по производственным вопросам. У меня такое впечатление, что, проверяя его работу, вы придираетесь больше, чем того требует контракт, что свидетельствует либо о личной неприязни к Анслею с вашей стороны, либо о попытке получить от него взятку. Предупреждаю: если ситуация немедленно не изменится, я сделаю так, что ваша политика по отношению к Анслею получит широкую известность».