Святополк Окаянный - Александр Майборода

Радко, остановившийся рядом, посоветовал: «Ты бы, старшина, поберегся. Так и простыть недолго».

Гудим поворотил лицо от ветра и спрятал его в колком воротнике, дурно пахнувшем мокрой овчиной. Через секунду злой ветер пронял его сквозь толстую шкуру, и Гудиму захотелось вернуться в тепло. Но Радко негромко промолвил: «На востоке светлеет».

Гудим пристально вгляделся из-под руки, которой он защищал лицо от морозного ветра, в сторону восхода солнца. Там действительно над густо-дегтярной полосой струилось робкое свечение. Хрустальная звезда, низко висевшая над землей, попав в утреннее сияние, начала блекнуть. Хозяйка ночь неохотно уступала свои права. Где-то далеко прохрипел петух, неизвестно откуда взявшийся в поле. Ему ответили другие. Пронесся стон проснувшегося скота.

Черно-фиолетовый зубатый, как волчья пасть, горизонт обагрился запекшейся кровью. И огненным вулканом показался край солнца.

Солнце всходило мрачным темно-красным двоящимся пятном. И сразу стало видно, что поле затянуто поземкой, которая скрывала стойбище чужаков. Казалось, что все, что было за стеной, покрыл огромный океан, штормовые волны которого бились о бревенчатые стены городка. И нет во всем свете больше ничего, кроме этого ненадежного островка жизни.

Гудим, повернувшись к воеводе, с сомнением проговорил: «Метель метет, подойдут ли сегодня печенеги к стенам?»

Радко, бесстрашно вглядываясь в поземку, ответил коротко: «Обязательно выйдут».

Через полминуты он пояснил причину своей уверенности. Печенегам тоже неохота сидеть под нашими стенами, поэтому они будут проверять, не пали ли мы духом, и не собираемся ли сдаться.

Как только солнце сжалось в белый шар, поземка прижалась к земле, и из нее вынырнули всадники.

Гудим облегченно вздохнул, один из смельчаков-печенегов, как обычно, подскакал близко к стене и начал уговаривать осажденных сдаться. Правда, в его поведении уже не было прежнего задора.

Один из сторожей, показывая на лук, поинтересовался у старшины, не следует ли ему пустить стрелу в печенега, как он всегда делал, показывая печенегам, что горожане намерены обороняться.

Радко покачал головой: «Не надо».

А Гудим высунулся из-за стены и помахал рукой, привлекая внимание печенега. Заодно велев сторожу с луком крикнуть всаднику, чтобы тот подъехал ближе, так как он хочет с ним разговаривать.

Сторож прислонил лук к стене и, приложив руки ко рту, крикнул громовым голосом.

Услышав крик, печенег, круто поворачивая, поднял коня на дыбы и быстро сбегал к остальным печенегам. Те собрались вокруг него в тесную толпу и некоторое время совещались. Затем от печенежской толпы отделился всадник и направился к стене. Подъехав близко к стене, боязливо прикрываясь круглым щитом, он поднял голову и прокричал по-русски:

— Чего хотите? Али сдаться надумали?

Гудим склонился со стены и прокричал в ответ:

— Ты не бойся, стрелять не будем. Передай своим князьям, что мы хотим переговоров. Пусть пришлет в город человек десять, а мы дадим своих заложников.

Обрадованный известием печенег дико взвизгнул и бросил коня в сторону своего лагеря.

По пути к нему присоединились другие печенеги. Узнав, что сказал старшина Белгорода, они с радостными воплями сопровождали гонца до самых княжеских юрт.

Все это время Гудим и старшины с нетерпением ожидали на стене. Назначенные заложники уже стояли около ворот, ожидая дальнейших событий. По указанию Гудима в заложники отобрали самых надежных и упитанных людей, лица которых не были тронуты голодом.

Старшина Мутор также напрашивался в заложники, однако Радко, опасаясь, что тот может выдать врагам правду о происходящем в городе, этому решительно воспротивился. И даже сурово пообещал, что если Мутор хоть один шаг ступит за городские стены, то он возьмет грех на свою душу и лично заколет его мечом.

После этого заявления Мутор в испуге спрятался за спины других старшин.

Через некоторое время на стене увидели, как со стороны вражеского лагеря показалась целая кавалькада. Печенеги степенно подъехали поближе к стене, затем от них отделился всадник, подскакал к стене и крикнул: «Мы согласны. Наши люди для переговоров прибыли!»

Гудим в ответ прокричал, что заложники из города сейчас же выйдут, и подал рукой знак, чтобы заложники выходили.

Через минуту тяжело заскрипели давно не открывавшиеся ворота. Выйдя из ворот, заложники в сопровождении трех вооруженных воинов сделали пару десятков шагов и остановились, готовые бежать обратно, в случае если обнаружится, что печенеги ведут себя нечестно.

Однако, заметив заложников, несколько печенегов спешились и, отдав оружие своим приятелям, тоже в сопровождении трех воинов на конях направились к заложникам.

Когда они сблизились на расстояние пятидесяти шагов, печенеги остановились. И с их стороны послышалось предложение заложникам идти к ним.

Как только городские заложники шагнули вперед, безоружные печенега также пошли им навстречу.

Еще через небольшое время делегация печенегов вошла в ворота. Печенеги в свою очередь не стали угонять заложников далеко, они стояли в поле кучкой под охраной оставшихся печенегов.

Перед тем как подойти к печенегам, Радко подозвал к себе одного из своих воинов и, зловеще посматривая на Мутора, громко, чтобы тот слышал, приказал:

— Следи за Мутором. И если я дам знак или он подойдет к печенегам, немедленно убей его!

Мутор побледнел, как полотно.

— За что?

Радко объяснил лаконично, но доходчиво:

— Это на случай, если ты захочешь что-либо сказать печенегам.

Мутор мотнул головой.

— Тогда я лучше пойду домой.

— Это ты как хочешь, — сказал Радко и поторопился к воротам.

Мутор покосился на воина с решительным лицом, да и от греха подальше скрылся на своем дворе.

Делегацию печенегов Гудим встретил добродушным вопросом: «Вы еще не устали стоять под стенами?»

Печенеги, робко стеснившись овечьим гуртом, пытаясь рассмотреть, что происходит в городе, крутили головами. Над ними висело удивленное тихое блеяние. Им было непонятно, — город уже длительное время находился в осаде, и к городу не было никакого подвоза продуктов, однако лица окружающих людей были веселы, и по ним не видно было, чтобы они голодали.

Заметив это, Гудим весело спросил:

— Чего озираетесь? Хотите увидеть, что происходит в городе? Ну так смотрите, у нас тайн нет.

Один из печенегов осмелился задать вопрос:

— А почему я не вижу голодных?

Гудим громко захохотал. Вместе с ним захохотали старшины и находящиеся рядом люди. Через пару минут, закончив смеяться, Гудим вытер слезы, проступившие от смеха на глазах, и махнул рукой:

— Ну идемте, я кое-что вам покажу.

Окруженных толпой горожан печенегов провели на площадь перед старшинской избой.

Печенеги ничего не понимали. На площади они видели два обычных колодца. Чуть в стороне горел костер, рядом с ним стоял котел.

Остановившись рядом с колодцами, Гудим, у которого от страха, что обман раскроется, ноги и руки кисли, как ватные, приказал женщинам, стоявшим рядом с котлами: «Черпайте и варите!»

Молодая женщина с румяным лицом зачерпнула ведром из колодца раствор и перелила его в котел. Двое дюжих мужчин подвесили котел над костром. Вскоре вода закипела. Женщина зачерпнула из котла ковшом и подала Гудиму.

Гудим распорядился: «Теперь черпайте из другого колодца».

Женщина зачерпнула другим ковшом из второго колодца и также передала его старшине. Гудим отпил из обоих ковшей, довольно вытер ладонью усы и, подав ковши печенегам, предложил: «Попробуйте!»

Печенеги осторожно отхлебнули из ковшей, и у них вытаращились глаза.

— Что это? — изумленно воскликнул старший из печенегов.

Гудим, показывая рукой на колодцы, снисходительно пояснил: «Из этого колодца мы черпаем раствор для киселя. А из этого — сыту пресладкую. Так что хоть десять лет стойте перед нашим городом, и ничего не сделаете. У нас сама земля дает корм. Если же не верите, посмотрите своими глазами».

Печенеги начали заглядывать в колодец, там действительно плескалась жидкость.

А Гудим зловеще вещал над ними: «Уже наступили сильные холода, и скоро все ваше войско заметет снегом, и вы замерзнете. У вас кончается корм для скота. А когда ваши кони начнут умирать с голоду, подойдет князь Владимир с войском. И тех, кто не замерзнет, или кто не умрет с голоду, он убьет. Так что вы себя только губите».

У печенегов от страха посинели губы. Старший из печенегов, посматривая то на колодцы, то на горожан, задумчиво проговорил: «Это необыкновенно. Но ни за что не поверят наши князья, если сами не отведают этого киселя и сыты».

От торжества Гудим готов был лопнуть, и он с трудом себя сдерживал. У некоторых же окружающих горожан вообще губы от радости растянулись до ушей. Правда, это шло на пользу. Печенеги вместо изнеможенных плачущих горожан видели перед собой сытых и довольных людей.