Плюсик в карму 2 (СИ) - Штефан Елена

Хладнокровная Оля ухмыльнулась: внезапность лучший аргумент, да, уважаемый? Что и в позу не встанем? И двадцать дуэльных шагов не отсчитаем? Процесс пошел? Начали!

Злая Оля не думала, инстинкты орали — бей первой. Не жалей! Смети! Раздави! И она ударила.

Какова сила мысли? А эмоций?

Пшик и химера.

А если собрать их в один вектор? Узкий и прямой, как луч лазерного прицела?

Когда обида свободной личности, которую лишили выбора, слипается с горечью утраты счастливой жизни; когда попранное достоинство некогда красивой гордой женщины накладывается на ужас перед перспективой вновь стать «овощем»; отчаяние, когда не можешь защитить мальчика, ставшего смыслом жизни, да вообще ничего не можешь, даже голодных накормить. Когда душит ненависть — стоит только краем мысли представить, что пережила Малика, когда отчаянье нгурулочки сливается с собственным ужасом, а пальцы слипаются от засыхающей крови самого дорогого в этом мире человека. Когда жаждешь одного — вырвать сердце у подонка, который эту кровь пролил и раздавить мерзкую гадость каблуком! Каблуком! Каблуком! А лучше — раздавить прямо в ладони, чтобы чувствовать, как хлюпает сквозь пальцы еще горячая, но уже мертвая плоть. И боль. Чужая, нечеловеческая, от которой невозможно заслониться. Боль огромного умного зверя, который кидается на прутья клетки, в надежде, что жалкий щелчок от магического удара заслонит боль от утраты напарника, не просто друга, а смысла существования…

Очнулась Оля разом — по лицу стекала вода, мокрая ткань противно холодила кожу на груди. Глаза пекло, как в перегретой сауне, язык прилип к небу. Потом ее встряхнули сильные руки и мотнулась голова. Тогда-то и пришло осознание — на душе пусто, ноги едва держат, а около кресла, стоя на карачках, блюет Рансу.

Ольга едва ли понимала свое состояние, а Раим видел жёсткую удовлетворенную улыбку — жалкий вид главного пастуха доставлял его помощнице злое удовольствие. Удовольствие настолько сильное, что ссутуленная спина выпрямилась, а плечики под его руками так и расправились. Оля взглянула в лицо Обереговичу и чуть хрипло произнесла:

— Можно отпускать, Раим. Спасибо. Мне бы присесть.

Лавэ выполнил ее просьбу. Нужно было заняться Энвером, хоть воды тому подать. Может, и вправду ординарца завести, как требует Эрик? Хотя, выносить такое за порог…

— Ты же сказал, что у нее магия не проснулась, — просипел Рансу едва отдышавшись — он только что выхлебал пол графина воды прямо из горла.

— Я такое говорил? — Деланно удивился Шенол. — Я сказал, что Ольга свою магию только начинает осознавать. А ты? Ты что, всерьез думал напасть на женщину, у которой магия не проснулась?

— Да я попугать хотел… Ну наглость же невыносимая! — глав пас чуть отодвинулся от лужи, с которой медленно, но настойчиво расправлялись магия уборочных артефактов.

От входа в спальню раздалось тихое:

— Ложь. — Эрик махнул Ольге, не вставай мол, не до церемоний.

Разумеется, главный пастух знал правящего близнеца в лицо. Разумеется, знал и о близости Шенола к трону.

Рансу сидел на полу и только поэтому не свалился от потрясения. Он был уверен, что его влияния на Раима хватит, чтобы замять это дельце. Баба сама его спровоцировала!

Но король!

Ой, что же он сидит! Нужно же подняться и поклониться!

А король деловито вернулся в спальню Раима и вышел оттуда с непрозрачным алхимическим графином и стаканом. Далее, произошло нечто, по мнению Рансу, невероятное — король наполнил стакан и протянул его Ольге.

— Тоник. Вам, драгоценная Ольга, не повредит. Пейте, и нам с Раимом будет спокойнее. Все-таки первый выплеск магии.

На Рансу король внимания не обращал. Как нет его. Болтал что-то про ненормальных иномирянок, у которых все шиверью на выверью. Подумать только — направленный эмпатический удар!

Ольга мелкими глоточками попивала тоник и думала с легкой насмешкой: тебя бы так прессанули, так еще шибче бы цвыркнуло. Перед глазами стоял пожарный брандспойт с тугой струей воды, лупящей в белый свет, как в копеечку. А еще была благодарность — Оле опять давали время прийти в себя.

Ой, время же!

Обед! Пашка! Малику проверить и покормить! Величеству порцию заказать! Медикус! Ой-ё… Бежать! Скорее бежать!

Стоп. Она же шла что-то важное начальству сказать! А, вот! Вспомнила!

Когда-то давно муж читал нашумевший роман о магах, которые называли себя «иными». И все сожалел, что правящей клике нельзя провести «реморализацию». (Примечание автора: толстый намек на серию романов С. Лукьяненко о «Дозорах») Если местные маги так лихо с памятью работают, так может и с совестью тоже? Конечно, она бы предпочла сгноить подонков, но звери-то не виноваты! Осиротевших детей можно отдать в хорошие руки и правильно воспитать, а куда девать запечатленных нгурулов?

Ведь, можно же правда? Коррекцию личности?

Да ладно! Вы же еще не пробовали!

Глава 17

Вы только дозвольте, а уж я найду способ

Оля крейсерской скоростью двигалась в сторону караулки. Именно крейсерской, то есть не вызывающе быстро, но весьма ходко, чтобы всем было понятно — торопится занятой человек по очень-очень важным делам. Больше всего она боялась, что сейчас остановит ее кто-нибудь и заговорит, а вот говорить-то она и не в состоянии. Нет, тоник помог на отлично, и слабость, которую можно было смело назвать измождением, отступила. Тело было в порядке, а вот с душой что делать?

С Рансу она поступила глупо.

Сейчас-то, когда она уже выиграла схватку, можно и нужно себе в этом признаться. Опередила, пересилила — и хорошо, чудесно, замечательно. Но риск! Тогда Оля его просто не осознавала, зато сейчас ясно видела: играть честно Рансу не собирался, да и спровоцировала она его жестко. Куда только девалась Ольгина легендарная уживчивость? Ведь со всеми всегда старалась ладить, даже со свекровью. Но рядом с этим типом срывало все клапана и предохранители, в том числе инстинкт самосохранения вырубало напрочь! Если бы не случился этот неожиданный… — как там сказал величество? — направленный эмпатический удар, во! Рансу уделал бы ее как… Короче, с черепахой бог поступил гуманно. Лежать бы Оле вторым трупиком в холодном подвале. Это в лучшем случае. А в худшем — многострадальный мозг не выдержал бы — и привет, овощная грядка. Овощ иномирский, сорт «Вадуд». Интересно, как здесь со скорбными умом поступают, в этом средневековье? И как поступили бы с ней? Может быть, сразу бы умертвили, а может — чтоб Тырю сильно не мучить — отдали бы юным медикусам на эксперименты?

Да, на Раима Ольга надеялась крепко. Нужно же хоть кому-то доверять. А успел бы Раим ее защитить? Сейчас отчего-то казалось, что нет. Не от старого боевого товарища. Трудно это, ох как трудно вырвать из души привычное доверие и мгновенно заиметь прямо противоположные рефлексы. Такое не кнопкой «вкл. — выкл.» достигается, а огромной и болезненной душевной работой. Раим и так показал себя большим молодцом. Сначала Ольга злилась, подспудно ожидая, что Раим, как верный рыцарь, кинется ее защищать. Сейчас она понимает… На одной чаше весов — старый друг и соратник, с которым много лет плечом к плечу, а на другой — чумовая землянка. Эта что ни сделает, как ни повернется — обязательно потопчется на каких-нибудь непреложных истинах. Какие претензии, Оля? Вы знакомы-то едва ли месяц. Хотя обидно, конечно, что не заступился, давал Рансу орать и оскорблять. А с другой стороны — ей-то, Ольге, он рот не закрывал тоже. Позволял языком молотить что в горячечную голову придет. Ольга и не стеснялась. Если на холодную голову оценивать — это самая лучшая тактика. Ну не мог человек быстро выбор сделать, со всяким может случиться. Это любимый муж Сережа всегда был на Ольгиной стороне по умолчанию. А Раим не обязан. Нет, не обязан. И обижаться на него — нелепые капризы из разряда пубертатных. Но хотелось, черт подери, хотелось… А чего именно ей хотелось от Раима, Оля и сама толком не знала. Зато знала, что время только-только за полдень, а дел у нее — прорва и еще четыре пропасти.