Пробуждение Ваирагии - Талех Аббасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девочка перевела удивлённый взгляд на учителя. Гаран сидел на том же месте и хмурился. И это всё? Так он реагирует на ученика, совершившего невозможное в первый же день тренировки?!
— Не отвлекаться! — вновь командует наставник. — Гиртан, гаси своё пламя.
Жар белого огня исчез.
— Вставай. Пойдёшь со мной.
Зирани слышит, как ученик поднимается и выходит из круга. Проклятье! Что с этим мальчиком не так?! Почему снова всё внимание достаётся ему?!
— Всем остальным продолжать тренировку! Ещё раз отвлечётесь, заставлю бегать сотню кругов!
Глава 15
Стоило среди учеников-первогодок полыхнуть трём кольцам белого огня, как настоятель Гирард, наблюдавший за тренировкой с балкона на третьем этаже, усмехнулся.
— Надо же, надо же, — пробормотал он под нос. — Похоже, будет интересно. Очень интересно. Да.
Настоятель удовлетворённо кивнул самому себе, развернулся так, что полы его алого балахона взметнулись над перилами, будто огненный крылья, и зашагал к себе в кабинет. Закрыв дверь, он сел за стол и в задумчивости побарабанил узловатыми крючковатыми пальцами по столешнице.
В дверь постучали.
— Входи, брат Гаран.
Наставник первогодок вошёл в кабинет, коротко поклонился.
— Мастер, — подчинённый приложил правую ладонь к груди, настоятель в ответ коротко кивнул, пригласив хранителя к столу.
Гаран подошёл, сел на один из трёх стульев, чуть поёрзал, устраиваясь поудобнее.
— И что ты об этом думаешь? — настоятель задумчиво погладил бороду.
— Не знаю, мастер, — хранитель мотнул головой и пожал плечами. — Мальчик с самого начала показался мне странным. Галамир одним словом…
— Ну… тогда и наша Эяла должна быть странной, — усмехнулся Гирард.
— В том то и дело, мастер. Эяла — наша, а Гиртану ещё предстоит им стать, и я не знаю, чего ожидать от паренька. Никогда ранее не видел белого огня. Пламя, сотканное из света. На что ещё он способен? — наставник нервно потеребил одну из косичек бороды.
— Да уж… Третий риес в первый же день тренировки, — настоятель вновь погладил бороду. — Надо же, надо же. А давай проверим, брат Гаран, нашего ученика.
* * *
Н-да. Спалился я по полной. Сам не ожидал, что пробьюсь сразу через три круга — хотел всего лишь аккуратно прорваться сквозь первый риес, а получилось… Всё внимание снова на мне. И что теперь делать? Вся моя маскировка, созданная Адари и моим отцом, трещит по швам…
— Садись тут и медитируй. Ни на что не отвлекайся! — сказал наставник Гаран у входа в главное здание храма, а сам направился к настоятелю.
Легко сказать — «не отвлекайся». Что мне теперь делать со всей этой фигнёй? Довериться ордену полностью и рассказать о себе?
«Даже не думай об этом!» — раздался в моих мыслях рёв Талгаса, и я вздрогнул от неожиданности.
Зачем так пугать-то? Я думал, что мы сможем говорить только во сне.
«Во сне проще. Не привлекаем внимание ни союзников, ни врагов. Сейчас это вынужденная мера. У нас не так много времени, так что слушай…»
Хоро…
«И не перебивай! Тебя могут проверить — сколь далеко распространяется твоя сила. Через сколько риесов сможет пробиться твой дар. Ваирагия не признаёт никаких риесов, так что она будет преодолевать круг за кругом до тех пор, пока ты способен черпать силу извне. Это опасно для союзников — хранители, как и все человеческие маги, не могут использовать растворённый в пространстве эфир, но именно он и восстанавливает их внутренние резервы. Если опустошишь силу пространства, пусть она и восстанавливается со временем, пусть тебе и не доступны пока глубокие слои эфира, но некоторое время хранители не смогут восполнять силы. Они станут слабее, уязвимее. Враг может этим воспользоваться. Это опасно и для тебя — оставшись без эфирной подпитки, ты вновь по неопытности можешь выжечь весь свой внутренний резерв и упасть в обморок. Всё. Я замолкаю. Поговорим ещё, когда заснёшь».
Так… а почему нельзя довериться хранителям, так и не сказал.
«Привлечёшь внимание галамиров, а затем и сэнайнов. Те поймут, что ты сын Грайда — сын отступника, и тогда кто-нибудь обязательно захочет тебя убить. Всё. Остальные вопросы на потом…»
Твою ж! Ладно… дождусь вечера. Надеюсь, до того времени я не накосячу ещё больше.
Так… Моя проблема в том, что я не могу сдерживаться. Если речь идёт о ваирагии света, то тут всё в порядке — я легко её контролирую. Но стоит обратиться к силе стихии через трансформацию света в пламя, то не могу сдержать рвущийся ко мне со всех сторон поток. Мне только и остаётся дать ему пройти дальше, словно я какой-то проводник. Если попытаться удержать, даже не представляю, что произойдёт тогда. Я сам воспламенюсь? Не хотелось бы сгореть в собственном огне.
* * *
— Вставай, Гиртан, — вернувшись, говорит наставник Гаран.
Мальчик открывает глаза, поднимается и поднимает взгляд на учителя, рядом с которым стоит да ухмыляется в бороду настоятель Гирард.
— За мной, в центр площадки, — Гаран идёт вперёд, поманив за собой ученика.
Настоятель, чуть отстав, идёт вслед за ними.
Добравшись до середины площадки, Гаран жестом приказывает мальчику остановится. Хранитель опускается на колено, отстёгивает от пояса мешочек и высыпает его содержимое, затем направляет ладонь на образовавшуюся на полу горку чёрного порошка. Спустя миг от руки хранителя во все стороны расходятся волны, камень вместе с истолчённым милеритом повинуются магической воле, и вот вокруг Гарана образуется девять колец, каждое из которых заполнено тонким слоем сдерживающего магию металла.
— Садись в центр, Гиртан, — учитель указывает пальцем на первый круг.
Мальчик, тихо вздохнув, идёт вперёд, проходит мимо Гарана и садится на землю, скрестив ноги.
Настоятель и наставник отходят за границы девятого кольца.
— Ты знаешь, что делать, малчик, — кряхтит Гирард, поглаживая бороду, и шепчет самому себе: — Ну давай. Удиви нас снова…
* * *
Проклятье! Проклятье! Проклятье!
Если я ничего не сделаю, то это будет очень странно выглядеть. Если же воспользуюсь ваирагией, то выжгу все девять колец! И что получится? Буду сравним по силе с наставником Гараном? Разве только в магии, но опыта у него однозначно больше, гораздо больше! В поединке один на один учитель меня уделает, даже не вспотев. Но дело не в этом. Я стану для них какой-то диковинкой, которую следует изучить. Мне нельзя
