Заклятые пирамиды - Антон Орлов

Повинуясь зову мага, из укромных щелей полез наружу волшебный народец. Дюжина уродливых человечков с длинными набрякшими носами и черной щетиной вместо волос, переходящей с головы на загривок, – гнупи. Два пузатых чворка с улиточьими рожками, они глотают потерянные монеты и мелкие украшения: что им досталось, то уже не найдешь, зато сам по себе чворк – ходячий клад, если знать, как с ним справиться. Снаяна, плывущая над землей, словно белесоватый дым, напоминающая то клок тумана, то прозрачную, как стекло, женскую статуэтку. Кто-то маленький и пугливый, похожий на ежа с человеческим личиком, по возвращении в Аленду надо бы заглянуть в энциклопедию, чтобы освежить память.

Точить с ними лясы Орвехт не собирался. Произнес формулу экзорцизма, подкрепленную бессловесным заклятием из той же книги, и приказал:

– Убирайтесь прочь!

Они так и брызнули врассыпную. Улепетывали со всех ног, словно боялись, что их поймают и вернут в «Золотой окорок». Как будто их не изгнали, а освободили… Несколько озадаченный таким эффектом, Суно вернулся к себе в комнату.

Ночь прошла спокойно, и наутро хозяйка подтвердила, что не возьмет с него плату за еду и проживание – вчера договорились, что таким образом она рассчитается с гостем за экзорцизм.

Хеледика, с сияющими глазами и туго заплетенной косой, сварила ему полную кастрюльку шоколада, и после завтрака Орвехт повел ее в лавку. Мешковатое темное платье, грязное и местами залатанное, никуда не годилось, а ничего другого у нее не было. Суно по зрелом размышлении решил, что лучше купить ей мальчишескую одежду – штаны, рубашку, куртку и, само собой, ботинки по размеру взамен рваных растоптанных башмаков с хозяйской ножищи. Что здесь творится и во что они могут влипнуть дальше, неизвестно, поэтому одежда и обувь должны быть удобными, на все случаи жизни.

Они влипнут, это Суно чувствовал. Невидимая тень, нависающая над Мезрой, как будто уплотнилась и опустилась ниже. Словно медленно закрывается выход из ловушки… И в запахе булочек из пекарни, и в аромате цветущих в палисадниках примул и крокусов, и в крепком духе навозной кучи посреди улицы Орвехту мерещилась вкрадчивая вонь гниющей мертвечины.

Подумалось, что волшебный народец тут, пожалуй, ни при чем. Волшебный народец тоже чует неладное, он и рад бы отсюда сбежать, как те вчерашние, которых Суно выставил из «Золотого окорока». Тень, или костяные своды, или чем оно является на самом деле – это что-то нездешнее, пришлое… Всесторонне обдумать эту мысль Суно так и не дали.

– Коллега Орвехт!

Чевальд, обычно обстоятельный и сдержанный, даже чересчур для своих лет, стремительно шагал по улице, размахивая руками, и еще на ходу пытался что-то объяснять. Его округлое смугловатое лицо побледнело, темные глаза словно силились выпрыгнуть из орбит, чтобы вперед хозяина доскакать до Орвехта, который, уж конечно, все знает и с чем угодно разберется.

– Чевальд, что случилось?

– Клойсим!.. – отчаянно выдохнул молодой маг. – Крухутак…

Клойсим, убежденный в том, что окружающие никак не хотят оценить его по заслугам, но если он чуть-чуть поднатужится, то непременно оценят, попался на ту самую удочку, мимо которой вчера прошел, не соблазнившись, Суно Орвехт. Решил сыграть с крухутаком в три загадки и получить ответ на вопрос, что за мутные дела творятся в Мезре.

Сыграл. Его нашли на задворках «Счастливого кухаря». Голова расколота, лужей растеклась кровь, на искаженном лице застыла обиженно-недоуменная гримаса.

– Мозгов ни капли не осталось, – поглядев на подошедшего старшего коллегу, потерянно вымолвил Тимонехт, самый молодой из дознавателей.

Суно едва не обронил вслух, что у Клойсима их и при жизни было негусто.

Злополучного игрока надлежало похоронить, а крухутака он убьет, если встретит. Впрочем, насытившаяся пернатая тварь до отъезда магов, скорее всего, постарается где-нибудь отсидеться, этим плотоядным всезнайкам хитроумия не занимать.

Семья Клойсима чтила Кадаха, который заповедовал плоть усопших отдавать земле, и мальчишку из гостиницы отправили искать кладбищенского сторожа.

– А это кто? – шепотом спросил Тимонехт, покосившись на Хеледику.

Та молча стояла рядом, в новых штанах и подростковой курточке, синей со светло-голубым воротником и похожими на лазурные леденцы пуговицами. Через плечо переброшена толстая коса песочного цвета.

– Ведьма, – коротко пояснил Орвехт. – Поедет с нами в Аленду.

– Песчаная, – смерив ее внимательным взглядом, блеснул эрудицией Чевальд.

– Только песка у меня с собой нет, – нерешительно поддержала разговор девушка.

– Как же ты сюда попала, в такую даль от Олосохара?

– Ну, так сложилось… Я жила в «Золотом окороке», там было очень страшно… – она передернула хрупкими плечиками.

– Чего же там, в гостинице, страшного? – покровительственно поинтересовался Тимонехт.

– Страшно – и все, и просто ужасно было это терпеть… Особенно хозяйкина шкатулка для украшений.

Покойный муженек подарил на свадьбу: «точь-в-точь как я попросила, привез для нее что надо и заказал у лучшего мастера в Аньоне», – припомнил Суно рассказ хозяйки.

– Что представляет собой эта шкатулка? – спросил он резким тоном – не потому, что рассердился на их болтовню, а от поднявшегося предчувствия.

– Она сделана из настоящего черепа, только не человеческого…

– Из черепа китони, – заключил Орвехт.

Городскому водопроводу Эдмар обрадовался, как ребенок. Правда, тут же скис, когда узнал, что даже в столичные дома приходит самотеком только холодная вода.

– А ты хотел, чтобы тебе прямо из крана горячая водичка текла? – осведомилась Зинта.

– Это было бы неплохо.

– А может, еще и молока или киселя тебе надо из водопроводного крана?

Раньше за ней такого не водилось. Да попробуй она что-нибудь в этом роде сказануть Улгеру, тот страдал бы целую восьмицу, и она с ним за компанию, потому что ее бы совесть заела. Эдмар первый начал. Зинта вначале молча сердилась, потом спросила:

– Вот почему ты все время насмешничаешь? Такое поведение доброжителя не красит.

– Потому что иначе я здесь рехнусь. Нужен вам рехнувшийся маг? – Он скроил страдальческую гримасу, но не такую, как у Улгера в его черные моменты, а скорее уморительную. – И какого демона я очутился в этой заднице…

– Как ты смеешь так говорить! – возмутилась Зинта. – Это не задница, а твоя истинная родина!

– Вот и я о том же.

– Мне сдается, у тебя такая натура, – заметила она, помолчав. – И я постараюсь не придираться, а принимать тебя таким, как ты есть. Конечно, если не будешь переходить границы.

– Я тебя тоже, – пообещал Эдмар.