Это всегда был ты… - Виктория Дал

Она ощутила скольжение его тела по ногам, когда он поднялся. Потом услышала шорох одежды. Когда она открыла глаза, он стоял над ней, великолепный в своей наготе. Взгляд его был прямым, выразительным, и она приняла то, что Эйдан предлагал, и оглядела его тело, застывшее и гордое, и все же какое-то уязвимое в утреннем свете. Глаза ее задержались на косой сажени плеч, на твердой груди, на крепких мускулах ног. Она даже позволила себе на короткий волнующий миг остановить взгляд на выделяющемся мужском достоинстве.

Он снова опустился на колени рядом с кроватью. Притянул ее ближе к краю, еще дальше развел колени. Когда головка его члена коснулась ее раскрытой плоти, тело Кейт дернулось. Даже малейшее его прикосновение было сотрясающим и болезненно напряженным. Эйдан затих. Он задержал дыхание и ждал, ждал. Наконец она вновь задышала, и он продвинулся дальше.

Не было никакого проталкивания, никакого протискивания — это все, что она помнила из слияния тел. Его плоть скользнула в нее так, словно вернулась домой, словно помнила ее тело и путь к ее душе. Это было сладостно, медленно и ни на что на свете не похоже.

Она приняла его в себя в ровном скольжении, пока он не оказался глубоко, наполняя ее, заполняя пустоту, о существовании которой она и забыла.

— О-о, — только и смогла произнести она.

Эйдан застыл над ней, и теперь уже его учащенное дыхание заполнило комнату.

— Ох, — выдохнула она. — Эйдан.

Его ладонь скользнула вверх, на миг замерев на упругой груди. Ее протяжный стон обернулся резким вскриком, когда он легонько ущипнул соски, рассылая стрелы удовольствия по всему телу. Она почувствовала, как сжалась вокруг него, ощутила его наслаждение, когда он продвинулся еще глубже.

Она сжала бедра, когда он начал движение назад, скользя все дальше и дальше наружу, пока в ней не остался только кончик. Руки его схватили ее за бедра, и он вновь погрузился одним мощным рывком, рассылая волны блаженства во все уголки тела.

— Боже, Кейт, — выдохнул он, найдя долгий, медленный ритм.

Ее тело отмечало так много всего сразу: жар кожи на ее бедрах, бледную игру света на их телах, мускусный запах секса.

Она застонала и откинула голову назад, затерявшись в том, как он наполнял ее и в то же время освобождал. Как хорошо! Лучше, чем все, что она чувствовала десять лет назад. Все просто идеально, и она знала, что никогда не пожалеет об этом.

Его толчки участились. Пальцы сжались у нее на бедре. «Да», подумала она. Да, ей хочется заставить его вздрагивать и содрогаться точно так же, как она. И чувствовать то же самое. Кейт подтянула колени выше и почувствовала, как он заполнил то крошечное пространство, что еще оставалось между ними.

— О Боже, — простонал он.

Ритм слияния сделался быстрее, жестче и когда он, достигнув кульминации, вскрикнул, она услышала и свой крик. Он выскользнул из ее тела, напрягая мускулы, и горячее семя выплеснулось ей на живот.

Она накрыла его руки своими, переплетя пальцы и крепко удерживая.

— Кейти, — прохрипел он, склонив голову, когда пытался перевести дух.

Она поймала себя на том, что глупо улыбается ему, не в состоянии сдержать радость.

Когда Эйдан открыл глаза, лицо его из свирепого сделалось удивленным, и он встретил ее улыбку своей.

— Ну… вот.

Она не могла сдержать счастливого смеха, да и не пыталась.

— Я понятия не имела, Эйдан. Не помню, чтобы это было так…

Она изумленно покачала головой.

— Осмелюсь сказать, ничего подобного раньше и не было. Я был очень молод и ужасно нервничал.

— Ах, — счастливо вздохнула она.

Руки и ноги ее отяжелели, налились приятной истомой.

— Я бы лег с тобой и покрыл тебя поцелуями, но эта кровать слишком узкая.

— Мне вполне хватило поцелуев, — улыбнулась она.

Он недоверчиво вскинул бровь.

Она могла лишь рассмеяться.

— Я очень счастлива, но мы все равно не можем позволить себе разлеживаться. День начинается.

Его улыбка сделалась нежной. Глаза потеплели.

— Да, он только что начался.

Эйдан поднялся и прополоскал кусок ткани, которым вечером вытирал ей слезы. Пока он одевался, Кейт умылась здесь же, в спальне, но даже теснота комнаты не смущала ее. Одно слово билось у нее в голове: «Мой. Он снова мой».

Глупо. И нелепо. И даже неправда. Но все равно она твердила это себе как некую тайну, о которой никто не узнает. «Он снова мой. Пусть только сегодня, пусть только на один день, но он мой».

Она натянула шемизетку через голову и села. Не шевелилась. Не могла. Прислушивалась к глухому стуку, доносящемуся из гостиной, когда он натягивал сапоги, затем к шелесту ткани, когда он надевал сюртук. Немного погодя он вошел в спальню, и даже шейный платок из черного шелка был прилично повязан.

Он улыбнулся ей, пригладив рукой свой взъерошенные волосы.

— Ты выглядишь другим, — сказала она, дивясь этому.

— Значит, ты слепа как крот, Кейт, — тихо отозвался он. — Ведь это совсем не так.

Ее сердце остановилось. А когда она снова подняла взгляд, то поняла, что он прав. Она увидела в его глазах печаль и радость, тесно переплетенные, обращенные в самые глубины. Она увидела его неприкрытую душу и задалась вопросом, видит ли он то же самое в ней.

— Ты сегодня, еще придешь?

— А как же иначе? — сказал он, смягчая свои слова улыбкой. — Я намеревался бродить по переулку как привидение, если ты не позовешь меня к себе.

— Ну конечно, — улыбнулась она, — с воем и зубовным скрежетом.

— Да, и срыванием покровов на тот случай, если ты не запрешь двери. — Он поцеловал Кейти в смеющиеся губы и отвесил галантный поклон. — Я войду через заднюю дверь, да?

— Звучит несколько сомнительно, верно?

Его улыбку как ветром сдуло.

— Нет, — тихо отозвался он. — Никогда. Только не с тобой.

Она слушала стук его спускающихся по лестнице шагов и уловила обрывки бодро насвистываемой мелодии, когда дверь открылась и закрылась. Ей бы следовало сходить с ума от беспокойства, что его увидят. Мучиться совестью из-за того, что она сделала.

Но она не могла наскрести в душе ни капли сожаления. Жизнь берет свое.

Глава 15

Что утром казалось таким простым, днем превратилось в спутанный клубок треволнений.

Сначала явился Гулливер Уилсон с порывом холодного ветра и сырого воздуха. Она открыла лавку за три часа до этого, и это был только второй раз, когда дверь отворилась. Первым посетителем был мальчик-посыльный, отправленный в такой жуткий холод, чтобы забрать заказ. Не слишком удачный день для торговли.