Мадам в сенате - Энн Флетчер

Помогая напарнику попасть, куда нужно, Джуди энергично заработала ногами и пробила две дырки в кузове. Затем вылетела дверца со стороны водителя. Помощники главного инженера намеревались приладить ее обратно, но увидев, что молодой человек вышел на финишную прямую, застыли как вкопанные.

Барбара деликатно дотронулась до руки своей начальницы.

– Ксавьера, ты не возражаешь, если я пойду… Под лестницей есть небольшой закуток…

– Там сейчас Джойс.

– Нет, я про тот что в другом углу.

– Ступай, Барб.

Испытатель, тяжело дыша, выбрался из машины, следом за ним – Джуди. Ассистенты принялись чинить кузов, а Ксавьера заговорила с девушкой.

– Единственная проблема в том, что у меня чуть не застрял локоть между сиденьем и спинкой, – поделилась Джуди.

– Опять эти пружины, – проворчала Ксавьера. – Еще какие-нибудь замечания, «номер три»?

– Я пробила ногой дырку в кузове, но ведь в настоящей машине этого не случится. Во всяком случае, до сих пор не случалось.

– Из чего будет сделана крыша? – поинтересовалась Ксавьера.

– Из винила.

– Тогда все в порядке – если у пассажирки педикюр. Спасибо, «номер три». Вызывается пара номер четыре. Попробуйте порезвиться на заднем сиденье.

Сзади подошла Джуди.

– Ксавьера, ребята просят…

– Иди, конечно.

В макет с молодым испытателем забралась Венди. Парень сел на заднее сиденье, а она взобралась к нему на колени. Партнер нервничал и все не мог начать. Тогда Венди стала подпрыгивать на нем – с развевающимися волосами и скачущими грудями.

Партнер положил руки ей на талию и начал помогать. Сначала они двигались медленно, затем девушка ускорила темп. Внезапно отвалилось левое заднее крыло, следом крышка багажника.

Венди была близка к финишу, макет так и ходил ходуном. Наконец все стихло. Венди выпрыгнула из машины и подбежала к Ксавьере. Ее партнер вывалился наружу и на четвереньках пополз прочь.

Замечания были в основном такими же, что и у предыдущих участников, и Ксавьера послала в бой пару номер пять. Мардж и ее партнеру предстояло поработать в горизонтальном положении на заднем сиденье. Венди и группа молодых мужчин уединились еще в одной угловой комнатке.

Не успели Мардж и ее напарник войти во вкус, как слетели сразу два задних крыла и обе дверцы. Никто и не пытался водворить их на место – все были захвачены великолепным зрелищем.

Во время работы шестой пары макет чуть не рассыпался полностью. Пегги навалилась грудью на спинку переднего сиденья, а партнер расположился сзади. Когда он разошелся, то пробил головой верх кузова. Но поскольку это вряд ли могло бы произойти в настоящем автомобиле, результат испытания был признан удовлетворительным.

Ксавьера переговорила с Пегги и вдруг обратила внимание на странную тишину в демонстрационном зале. Возле макета почти никого не осталось – члены правления, промышленники и зрители выстроились в длиннющие очереди к закуткам, где вовсю трудились девушки. Пегги оживленно болтала с главным инженером и его ассистентами. В конце концов и эта компания нашла себе убежище.

К Ксавьере, по-прежнему попыхивая сигарой, подошел Аксельрод.

– Хочу выразить мою признательность. Чек будет послан вам сразу по представлении отчета.

– Благодарю вас. Он будет готов примерно через неделю.

Аксельрод вынул изо рта сигару.

– Вы не хотели бы зайти ко мне, отметить это дело?

– Звучит заманчиво.

Он искоса посмотрел на нее и неуверенно проговорил:

– Возможно, мы смогли бы договориться о премиальных.

Ксавьера хмыкнула.

– Всегда готова!

Лицо Аксельрода просияло. Вернув в рот сигару, он согнул руку в локте, как бы предлагая Ксавьере опереться на нее, и они, очень довольные друг другом, направились к выходу.

Глава двенадцатая

Аплодисменты грянули с такой силой, что Ксавьере показалось, будто тяжелая, незримая рука вдавила ее в кресло; она чувствовала себя выжатой, как лимон. Сенатор Ролингс вскочил с места и заработал молотком. Однако и этот грохот, и гром аплодисментов перекрывались доносившимся с улицы скандированием.

Полчаса назад Уорд вышел посмотреть, что там такое, а вернувшись, нацарапал несколько слов на клочке бумаги и подсунул его Ксавьере. Студенты, с которыми она вчера разговаривала, все же решили провести акцию протеста и вместе со своими сторонниками вышли на демонстрацию. Некоторые из них просочились в здание, в зал, где проходили слушания. Они заполнили вакантные места, столпились в проходе и вдоль стен и горячо аплодировали Ксавьере. Она испытывала к ним огромную признательность, но еще сильнее была навалившаяся на нее свинцовая усталость. Сейчас ей хотелось одного – скорее развязаться с этим делом и вернуться домой.

Аплодисменты начали понемногу стихать, но тем слышнее стали грохот молотка и то, как демонстранты за стенами здания выкрикивали: «Ксавьера! Ксавьера! Да здравствует Ксавьера!» Уорд придвинул к себе микрофон.

– Я хотел бы кое-что добавить к сказанному. Общеизвестно, что «рэмрод» опередил по популярности все прочие модели. Растет число молодых людей, пожелавших иметь не одну, а по две-три машины.

Зрители помоложе воодушевились. Возгласы: «Рэмрод!», «Рэмрод!», «Да здравствует «Рэмрод!» – слились с другими выкриками и свистом. Сенатор Ролингс надрывался во всю, но его голос тонул в этих возгласах и аплодисментах.

Когда, достигнув кульминации, они начали стихать, стало слышно, как он орет на Уорда:

– …неоднократные предупреждения на этот счет. Впредь я не собираюсь их делать! Еще одна подобная выходка – и я обвиню вас в неуважении к законно избранной власти!

Уорд откашлялся.

– Сенатор, я прошу прощения, если…

– Нет! – завопил тот. – Я не нуждаюсь в комментариях! Не смейте открывать рот, пока к вам не обратятся члены подкомитета!

Его глаза полыхнули зловещим огнем, и он перенес свой гнев на Ксавьеру:

– Этот последний эпизод лишний раз свидетельствует об отсутствии у вас каких бы то ни было представлений о морали.

Ксавьера почувствовала, как в ней закипает ярость.

– Морали, сенатор? – выпалила она. – И это говорит один из шайки вымогателей, которая на целую треть взвинтила налоги, чтобы обеспечить себе роскошную жизнь за счет налогоплательщиков! – Уорд тронул ее за рукав, но Ксавьера вырвалась и повысила голос, чтобы перекричать растущий шум в зале: – Нет уж, пусть кто-нибудь другой, а не члены конгресса читают мне лекции о морали!

Сенатор Ролингс переглянулся с Питерсдорфом. Тот многозначительно кивнул. Председательствующий поднял свой молоток.

– Я обвиняю вас в неуважении к конгрессу! Стража, уведите свидетельницу, и пусть ее содержат в камере предварительного заключения вплоть до начала следствия по этому делу.