Предел прочности. Книга четвертая (СИ) - Углов Артем

Мо для порядка прикрикнул на публику, но все бесполезно. Зрители лишь переминаются с ноги на ногу, ждут продолжения захватывающего шоу.

Под подошвами ботинок хрустит стекло, за разбитой витриной мелькает фигура. Я спешно навожу прицел.

- Не стреляйте, не стреляйте, я хозяйка, - причитает женский голос.

Мо ствол не опускает, орет во всю глотку:

- Без резких движений! Выходить с поднятыми руками!

Перепуганная женщина покорно следует приказу.

- Кто еще!

- Нет никого больше, я одна, одна… Этот, который с пистолетом, он сбежал через запасной выход. Вон там… вон там выход, дверь на соседнюю улицу.

- Я проверю, а ты пока возьми показания, - бросает мне Мо.

Со стороны могло показаться, что напарник окончательно рехнулся, решив в одиночку сунуться в магазин, но Мозес никогда не играл в героя, он был слишком умен для этого. Даже ситуация с бронежилетом, точнее его отсутствием, была скорее следствием лени, чем лихой безбашенностью. Пока снимешь экипировку с автомобильного кресла, пока наденешь на необъятные чресла, это ж какой затрат килокалорий. А учитывая, что сам броник давно не по размеру, с трудом налезает и не застегивается. Короче, проще пойти в одной рубашке.

Я проверю… ага. Мо точно не был дураком. На его языке это означало одно - занять огневую позицию напротив входа и спокойно дождаться подкрепление, которое, судя по завываниям сирен, должно прибыть с минуты на минуту.

Следуя приказу старшего по званию, беру на себя заботы о потерпевшей: успокаиваю, помогаю дойти до патрульной машины. На женщине лица нет: кожа бледная, на висках заметны выступившие капельки пота.

- Воды? - предлагаю ей.

- Нет, спасибо… Можно я позвоню мужу, предупрежу, что бы не волновался.

- Позже, давайте сначала поговорим о происшествии, - включаю пуговичку-камеру, прикрепленную к карману на груди. Необходимо зафиксировать показания жертвы, первые показания в моей трудовой карьере. Движение должны быть плавными, голос спокойным и уверенным. Хороший детектив действует на травмированную психику жертвы лучше всяких седативных препаратов - золотая истина, появившаяся на свет задолго до моего рождения.

- Понимаю, вам сейчас тяжело, но есть шанс найти преступника по горячим следам.

- Преступника, - женщина натянуто улыбается, - у нас здесь сроду преступников не водилось. Район тихий и благополучный и вдруг такое. Говорил муж про дополнительный контур охраны, а я ему «зачем», хотела сэкономить… Вот и сэкономила, дура.

- И все же давайте вернемся к недавним событиям, - вежливо останавливаю ее. - Как все началось?

- Да как обычно: разложила новые товар, проверяла за стойкой утренние заказы, когда дверной коло…, - женщина вдруг закатывает глаза и резко оседает. Я даже подхватить толком не успел, настолько неожиданно все произошло. Секунду назад говорила, а сейчас лежит на асфальте, неловко подвернув ногу. Поза сломанной куклы, впопыхах брошенной на пол.

Матерюсь, запоздало вспоминая про включенную пуговичку-камеру. Да и в бездну этот кодекс вместе с правилами поведения в публичных местах, сейчас не до культурных оборотов. Склоняюсь над потерявшей сознание женщиной, подсовываю руку под поясницу. Чутка приподнимем, вот так… аккуратно прислоним к борту автомобиля.

Ладонью ощущаю неприятную влагу, что-то липкое и маслянистое растеклось по спине жертвы. В голову лезут всякие глупости про потекший карбюратор, машина-то рядом. Только вот нет в патрульном автомобиле никаких карбюраторов, разве что гравиподушка.

Подношу пальцы к глазам - ближе, еще ближе, пытаясь понюхать и рассмотреть. Щурюсь до рези, словно вернулся прежний минус. Кровь это – на моей ладони, на спине женщины. Никакое ни масло, ни тосол, а самая обыкновенная кровь, которая бежит по сосудам в организме. С самого начала это понял, но не поверил. Да и как тут поверить, когда обстановка к этому не располагала: стояли, разговаривали и вдруг…

Прислоняюсь к теплому борту автомобиля, трясущимися пальцами бью по вкладышу в ухе. Мо отвечает незамедлительно, слышу грозный рык одновременно по связи и в живую. Он здесь, совсем рядом, в какой-то полусотни метров.

- В нас стреляют, есть раненные, - говорю, а сам буквально вжимаюсь в металл, в надежде, что тот сможет уберечь от пули невидимого снайпер.

- Какие в бездну раненные?

- Женщина… ее зацепили.

Я продолжал говорить и говорить, про то, что звука выстрела не слышал, что не могу определить точку, откуда ведут огонь. Поджав под себя ноги, крепко схватившись за ребристую рукоять пистолета, которая не успокаивала привычным образом – и это было странно, все было странно, и почему-то страшно… До одури и трясущихся поджилок.

Тяжелый шлепок по лицу выводит из оцепенения. Это Мо присел рядом на корточки, что при его весе и болячках - сродни подвигу. Присел нисколько не таясь, и явно не опасаясь пули неизвестного снайпера.

- Стреляют, - шепчу я одними губами.

И снова шлепок, от которого в ушах звенеть начинает. Невольно жмурюсь, открываю глаза и вижу за спиной напарника патрульные машины с огоньками, парочку местных копов, беседующих с кем-то из свидетелей. На углу стоит карета скорой, а рядом парящие носилки с телом женщины, той самой, которую недавно допрашивал и которую…

От очередного удара голова безвольно мотнулась, что-то хрустнуло в шейном отделе позвонков.

- Эй, может хватит бить, – злюсь и потираю горящую огнем щеку.

- Уверен, курсант? А то могу еще добавить, за мной не заржавеет - Мо выглядит сама забота.

- Спасибо, как-нибудь обойдусь.

Бездна, ну и ручища у него пудовая. Теперь понимаю, отчего так орал Рой Лановски, которому случайно прилетело в ухо, когда драку разнимали. Ему целым кулаком зарядили, а мне-то всего ладонью - и того хватило, чтобы огоньки в глазах заплясали. Или вся эта иллюминация вовсе не от удара, а от количества спецсигналов на крышах патрульных автомобилей?

Опираюсь ладонью о теплое крыло, пытаюсь оторвать ватное тело от земли. С превеликим трудом и помощью напарника это удается сделать: и теперь стою на непослушных ногах, шатаюсь.

- Что это было? – задаю запоздалый вопрос.

- Мелкашка, двадцать второй калибр, - охотно поясняет напарник. – Довольно неприятная история.

- Я думал, чем крупнее, тем хуже.

- Это с какой стороны посмотреть, курсант. Иногда лучше, чтобы сразу полбашки отстрелили, чем медленно подыхать от внутреннего кровоизлияния.

Смотрю, как парящие носилки задвигают в салон автомобиля. Тело укрыто полностью, с головой, подключенное оборудование отсутствует. А это значит, без шансов.

В голове не укладывается… Она же стояла прямо напротив – не сказать, чтобы веселая, но живая, разговаривала, хотела позвонить мужу, а получается - мертвая. Уже тогда была мертвая, просто этого не понимала. Не знала, что последние секунды жизни утекают сквозь пальцы.

- Ее ранили, а она… Как так?

- А чего ты хочешь, курсант, - Мо привычно зашелестел оберткой, засунув леденец в рот, – на то она и мелкашка, чтобы жалить комаром. И выброс адреналина, под которым умудряются бегать даже со сломанной ногой. Вот помнится, был у нас случай…

Мо все рассказывал и рассказывал, а я слушал. Нет, не слова, ту и историю я так и не запомнил, сам голос действовал успокаивающим образом, возвращал в реальность, которая оказалась выбитой из-под ног в единый миг. Легко и просто...

Пальцы-сардельки напарника протягивают конфету, и я машинально беру, хотя сладкого совершенно не хочется. Бездумно верчу в пальцах, рассматривая цветастую обертку с изображением желтого фрукта. Засовываю угощение в карман штанов, где уже скопилось несколько.

- А со мной-то что?

- Накатило, бывает.

- Мо, я же не первый раз в переделку попадаю. Да и какая в бездну переделка, сплошное недоразумение: толком никто не стрелял, по крайней мере в меня. Мертвых лицом к лицу видел, сам убивал… а потряхивает, словно в первый раз. Еще проблеваться не хватало для полноты ощущений. Распереживался, как последняя девчонка.