Тьма наступает - Лиза Смит

Как будто я кормлю птенца, подумал он, восхищаясь своей памятью, своей находчивостью и — чего уж там, вообще самим собой.

Он улыбнулся ослепительной улыбкой в никуда.

Теперь только бы сработало.

Дамон чуть подвинулся, чтобы сесть поудобнее, и снова открыл кран с горячей водой, не переставая придерживать Бонни и кормить ее. Он понимал, что проделывает все это элегантно и без единого лишнего движения. Ему нравилось происходящее, оно тешило его чувство юмора. Вот сидит вампир, который не обедает человеческим существом, а поит его собственной кровью, чтобы спасти от верной смерти.

Мало того. Постаравшись раздеть Бонни так, чтобы не оскорбить ее девичью невинность, он безупречно следовал всем человеческим обычаям и предрассудкам. Это было потрясающе. Естественно, он увидел ее тело, избежать этого было невозможно. Но его завораживало то, что он пытался следовать правилам. Раньше он никогда так не делал.

Может, именно от этого кайфует Стефан? Да нет, у Стефана есть Елена, которая сначала была человеком, потом вампиром, потом невидимым духом, а теперь стала ангелом во плоти, если такое вообще бывает. От Елены можно кайфовать и так. И, тем не менее, он не думал о ней несколько минут. Кажется, я установил рекорд не-думания о Елене.

Наверное, лучше позвать ее, объяснить, что он делает, и что нет причины проламывать ему череп. Пожалуй, так будет правильнее.

И вдруг Дамон понял, что не чувствует в спальне Стефана ауру Елены. Но не успел он выяснить, в чем дело, как раздался грохот, потом громкие шаги, потом снова грохот, намного ближе. А потом дверь в ванную комнату пинком открыл Мерзкий Эгоистичный Тупой...

Мэтт шел на него с угрожающим видом, за что-то зацепился, посмотрел под ноги. На его загорелых щеках словно лежал отсвет заходящего солнца. В руках он держал маленький розовый лифчик Бонни, потом бросил его, словно тот его ужалил, потом опять поднял и покрутил в руках только для того, чтобы швырнуть во входящего Стефана. Дамон с любопытством наблюдал за происходящим.

— Как его убить, Стефан? Осинового кола хватит? Можешь подержать его, пока я... Кровь! Он кормит ее кровью! — прервал сам себя Мэтт и так посмотрел на Дамона, словно вот-вот нападет на него.

Плохая идея, подумал Дамон.

Мэтт встретился с ним взглядом. Считает себя борцом с чудовищами, подумал Дамон, которому становилось все интереснее и интереснее.

— Отпусти. Ее, — медленно отчеканил Мэтт.

Кажется, он хотел, чтобы звучало угрожающе, подумал Дамон, но получилось так, как будто он разговаривает с умственно отсталым.

Мерзкий ушлепок — сообразил Дамон. Значит, его зовут...

— Мудд,— вслух сказал он, слегка кивнув головой. Может, теперь запомню.

— Mу... Ты назвал меня... Господи, Стефан, помоги мне убить его! Он убил Бонни! — Эти слова излились из уст Мэтта одним отчаянным вскриком, одним выдохом. Дамон с грустью понял, что его последняя аббревиатура  горит ярким пламенем.

Стефан был на удивление спокоен. Он отодвинул Мэтта так, чтоб тот оказался у него за спиной, и сказал:

— Выйди и посиди с Еленой и Мередит.

Это не было просьбой. Затем он обернулся к Дамону:

— Ты не пил ее кровь.

Это не было вопросом.

— Полакать яду? Нет, братишка, я не по этому делу.

Один уголок рта Стефана вздернулся. Он ничего не ответил, просто посмотрел на Дамона взглядом, в котором было... знание. Дамон возмущенно вскинул голову.

— Я сказал правду!

— Сделаешь это своим новым хобби?

Дамон начал отпускать Бонни, рассудив, что, перед тем как выбираться из этой помойной ямы, будет логично окунуть ее в кровавую воду, но...

Нет. Она была его птенцом. Она выпила уже достаточно его крови — чуть больше, и она могла начать меняться по-настоящему. А если количества крови, которое он отдал ей, недостаточно, значит, кровь вампиров просто-напросто не является лекарством. Кроме того, чудотворница находится здесь.

Он закрыл порез на руке, чтобы остановить кровотечение, и приготовился ответить...

Но тут дверь снова распахнулась.

На этот раз это была Мередит, державшая в руках лифчик Бонни. Стефан и Дамон в ужасе поежились. Дамон подумал, что Мередит выглядит очень грозно. Но она, по крайней мере, сделала паузу и оглядела одежду, сваленную на полу ванной комнаты. Потом спросила у Стефана: «Как она?» Мудд не сделал ни того ни другого.

— С ней все будет в порядке, — ответил Стефан, и Дамон, к собственному удивлению, понял, что чувствует... нет, не облегчение, конечно, скорее удовольствие от проделанной работы. Кроме того, Стефан явно не собирался избить его до полусмерти.

Мередит глубоко вздохнула и быстро закрыла свои пугающие глаза. Ее лицо засияло. Может быть, она молилась. Сам Дамон не молился уже несколько столетий — да и раньше на его молитвы никогда не было ответа.

Потом Мередит открыла глаза, встряхнулась и снова приобрела путающий вид. Она подтолкнула локтем кучу одежды на полу и сказала, медленно и с напором:

— Если то, что соответствует этому, не обнаружится у Бонни на теле, у вас будут большие неприятности.

Теперь она махала многострадальным лифчиком, как флагом.

«Стефан выглядит смущенным. Как он не понимает всей великой важности вопроса об отсутствующей детали нижнего белья?» — удивился Дамой. Как можно быть таким... таким невнимательным болваном? Неужели Елена никогда не... никогда не носила?.. Дамон застыл, слишком глубоко поглощенный образами, возникающими в его внутреннем мире, чтобы шевелиться. Потом он заговорил. У него был ответ на загадку Мередит.

— Хочешь подойти и проверить сама? — спросил он, благородно отвернувшись.

— Да, хочу.

Он сидел отвернувшись, пока она подходила к ванне, опускала руку в теплую розовую воду и чуть отодвигала полотенце. Потом услышал вздох облегчения.

Когда он повернулся, она сказала:

— У тебя на губах кровь,— Ее темные глаза еще никогда не были такими темными.

Дамон удивился. Ну не мог же он укусить эту рыжую просто по привычке, а потом забыть об этом. Но потом он понял, в чем дело.

— Ты пытался отсосать яд, — сказал Стефан, бросая ему белое полотенце для лица. Дамон вытер ту сторону рта, на которую смотрела Мередит. На полотенце остались кровавые разводы. Неудивительно, что рот словно горел. Яд оказался паскудной штукой, хотя он явно действовал на вампиров не так, как на людей.

— И на шее у тебя кровь, — не унималась Мередит.