Исцеление памяти - Дэвид Симандз

Трудность работы с некоторыми пациентами состоит в том, что порой ненависть становится частью их личности. Они строят всю свою жизнь вокруг этой ненависти, и оказывается, что им очень трудно отказаться от нее. Мне запомнилась молодая студентка колледжа, которая очень долго рассказывала обо всех страданиях, причиненных ей родителями. У нее в жизни и в самом деле было много такого, на что она могла обижаться, и она использовала все эти возможности. После довольно продолжительной молитвы обо все этом она внезапно вскочила со стула и громко крикнула: «Но я не могу отказаться от своей ненависти, не могу! Это все, что у меня есть!» И, хотя мы еще долго беседовали и молились, она так и не смогла избавиться от этого чувства. Когда она закончила колледж, я потерял ее среди множества других студентов. Где–то через полтора десятка лет я проповедовал в далеком от этого местечка городе. После богослужения ко мне подошла женщина, назвала себя и спросила, помню ли я, как мы вместе молились о ее ненависти. Я заверил ее, что никогда не забывал о ней и часто думал, что с ней стало. Она ответила мне с глубокой грустью: «Я хочу сказать, что вы были правы. Пережив два развода и сильнейший нервный срыв, я начинаю понимать, что мне надо было отказаться от своей ненависти».

Помогая людям простить самих себя

Иногда серьезнее всего нам приходится сражаться не за то, чтобы простить тех, кто нас обидел, или чтобы получить прощение от Бога за свою ненависть, а за то, чтобы постараться простить самих себя. Это еще одна область, где нам надо «не ослабевать в молитве». Здесь терапевт снова должен обратить внимание пациента на то, как важно его желание простить себя, и на то, что это придется делать снова и снова. Об этом и надо просить в молитве. Без колебаний спрашивайте пациентов: «Можете ли вы прямо сейчас попросить Бога даровать вам милость прощения себя? И отступиться от своего неестественного желания быть совершеннее Самого Господа? Можете ли отказаться от своего права обвинять себя? А попросить Бога о благодати никогда не напоминать Ему о том, о чем Он Сам сказал, что более не помнит?»

Если мы видим, что пациент не в состоянии сделать это, то терапевт должен, как я считаю, использовать власть, дарованную ему Христом (см. Матфея 18:18–20)[40]. Мы, протестанты, возражали против того, что католическая церковь неверно использовала исповедальни и право священника давать отпущение грехов. Но в своем протесте мы отказались и от одной из величайших привилегий священства — быть временным помощником Святого Духа и Его инструментом в даровании прощения. Некоторым людям, чтобы они могли ощутить, что им прощены какие–то их грехи, необходим человек–посредник. Нам открыты два великих благодатных средства: Святое причастие и возложение рук. Я часто использую их в работе с пациентами, у которых есть проблемы с тем, чтобы простить других и получить прощение самим. Для этого у меня всегда хранятся освященные дары. Я видел, как благодать прощения чудесным образом нисходила на людей, как только они принимали эти священные частицы. Если пациент согласен, я могу возложить на него руки. В молитве я притязаю на власть, данную нам Самим Иисусом Христом: «Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Матфея 18:18). Потом, призвав пациента «согласиться» со мной в просительной молитве (см. Матфея 18:19)[41], я завершаю такими словами: «А теперь, (имя пациента), получи исцеление», или «Будь прощен», или «Ты прощен во имя Отца и Сына и Святого Духа». Если ситуация позволяет, я часто завершаю встречу несколькими благодарственными молитвами о дарованном Господом прощении. Желательно, чтобы пациент, если возможно, присоединился ко мне в этих молитвах.

Завершение встречи и планирование последующей работы

После молитвы, прежде чем пациент уйдет, необходимо сделать две вещи. Во–первых, спланировать и назначить не позже, чем через одну–две недели, последующую встречу. Эту встречу мы обсудим в заключительной главе нашей книги.

Затем (я обнаружил, что это довольно трудно) надо высказать несколько предостережений. Пациент пережил сильные эмоции, после которых, как после выстрела из крупнокалиберного ружья, может последовать сильная отдача. Кроме того, он (пациент) может ощущать, что у него как будто что–то отняли, и переживать синдром отмены (т.е. абстинентный, или «похмельный» синдром). Он может ощутить и настоящие соматические симптомы: очень сильную головную боль, насморк, тошноту, расстройство желудка или ужасную усталость. У женщин возможны сбои в менструальном цикле. Если пациент выглядит совершенно опустошенным, позаботьтесь о том, чтобы кто–нибудь проводил его домой. Неприятности могут и не случиться, но гораздо лучше заранее знать, что они вполне вероятны: «Кто предупрежден, тот вооружен».

Подчеркните, что негативным чувствам часто не стоит доверять, хотя они и могут серьезно беспокоить в течение нескольких дней. Объясните, что просто должно пройти время, чтобы эти ощущения улеглись, и тогда они сменятся более надежными позитивными эмоциями. Также объясните пациенту, что ему уже не нужно продолжать самостоятельно копаться в тех моментах, о которых мы просили в молитве, а надо лишь позволить Святому Духу исцелить глубины его души. Напомните, что исцеление памяти не означает, что пациент не будет о чем–то помнить. Это лишь значит, что воспоминания перестанут вызывать у него острую боль и жгучие страдания и больше уже не будут иметь неограниченной власти над его судьбой. Теперь можно заново учиться жизни и выстраивать новые жизненные планы. Над этим вы будете работать вместе с пациентом, начиная уже со следующей встречи с ним.

11. Исцеление воспоминаний о сексуальном насилии

Вэнс Паккард, знаменитый ученый–социолог, называл нравственную атмосферу наших дней «дикой сексуальной пустыней». Когда его спрашивали, почему он не пользуется термином «сексуальная революция», он говорил, что в революции люди по крайней мере имеют какие–то цели и знают, куда идут, тогда как теперь мы, потерявшись, блуждаем по дикой пустыне, не зная, куда направляемся. Любой священник или христианский консультант–психотерапевт подтвердит, насколько точно такое определение. В марте 1983 года Карл Меннингер, уважаемый старейшина американской психиатрии, сказал, что в США инцест (кровосмешение) становится едва ли не столь же распространенным явлением, как магазинные кражи. Действительно, наблюдается острый всплеск в статистике сексуальных домогательств по отношению к детям и подросткам, количества внебрачных беременностей, изнасилований и инцестов. Мы должны добавить к этому рост числа гомосексуалистов, которые лишь выигрывают от падения нравов и распада семей. Многие ранимые юноши и девушки никогда не имели в своих семьях настоящих образцов мужественности и женственности, и поэтому они путаются в определении собственной принадлежности к тому или иному полу, идя по пути наименьшего сопротивления — вступая в однополые отношения.

Это приводит к терапевтам и консультантам все больше людей, которые нуждаются в исцелении от мучительных воспоминаний о сексуальных травмах. Мы действительно живем в обществе, полностью замешенном на сексе. Специалисты, которые занимаются работой по исцелению памяти, должны быть соответствующим образом подготовлены к тому, что им придется иметь дело с болью и грязью этих постыдных воспоминаний. Это очень нелегкий вид служения. Мы не можем по–настоящему помочь таким людям на расстоянии, защитив себя броней своего проповедничества, точно так же, как не можем вытащить человека из выгребной ямы, не испачкав при этом руки.

Много лет назад, когда я только начинал заниматься своим служением, мудрый старый терапевт сказал мне: «Симандз, есть две темы, которые всегда будут звучать в твоей приемной: Бог и секс. Как бы усердно ты ни старался, тебе не удастся надолго избежать их». И мне не понадобилось много времени, чтобы обнаружить, что он был прав. Чуть дольше выяснялось еще более важное условие: пока человек не примирится одновременно с Богом и с собственной сексуальной сферой, ему ни за что не удастся сохранить по–настоящему мирные отношения ни с Богом, ни со своей сексуальностью! И во многих случаях для этого требовалось глубокое исцеление ран, причиненных прошлым опытом, и определенное переучивание в том, что касалось разрушенных отношений настоящего.

Исследование, но не преследование

Нет секретов, которые человек не скрывал бы более тщательно, глубоко зарывая их в темных уголках души, чем секреты сексуальные. Я всегда удивляюсь, когда люди говорят: «Я никогда раньше об этом никому не рассказывал». Меня поражает, как им при этом удавалось сохранять свое душевное здоровье и как они нашли в себе невероятную смелость пойти на риск и рассказать свою тайну. В такие моменты от терапевта требуется все его искусство к творческому слушанию, которое ему надо постоянно развивать в себе. Некоторые врачи благодаря многолетней практике приобретают способность своеобразным шестым чувством определять, когда пациент нуждается в том, чтобы рассказать о каком–то своем болезненном сексуальном переживании. Но нам надо быть крайне осторожными, чтобы исследовать эту область мягко, тактично, помогая пациенту и подводя его к неприятным воспоминаниям, не превращая такое исследование в преследование или вмешательство в его личную жизнь. Мы знаем, о чем пациент собирается рассказать, но не должны говорить ему, что знаем. Нам надо уверить его в том, что, если он расскажет нам свой секрет, это поможет ему и что мы не станем хуже к нему относиться в любом случае — сможет он рассказать, или нет. Это больше укрепляет наши душевные отношения с пациентом, чем просто слова. Люди способны чувствовать, как мы относимся к ним, и даже каплю осуждения могут разглядеть за милю.