Чабан с Хан-Тенгри - Касымалы Джантошев

А Чернов старался отвлечь Кенешбека от мыслей о Темирболоте. Капитану не хотелось бы сейчас рассказывать, что положение Темирболота не из легких.

На заставе Кенешбеку перевязали щеку, а ветеринар занялся конем.

Председатель колхоза чувствовал себя очень усталым: позавчерашнюю ночь он тоже не спал — все время был с поливщиками на полях. С перевязанной щекой он вошел к Чернову.

— Иван Петрович! — сказал он обиженно. — Хотел пойти к Темирболоту, но ваш врач меня к нему не пускает.

Чернов, взяв под руку Кенешбека, вошел вместе с ним в комнату врача Семенова. Тот, догадавшись, о чем хочет попросить его Чернов, заговорил первый:

— Товарищ капитан! Вы сами знаете, какая тяжелая была операция у Медерова. Он ночью спал неспокойно, все время вскакивал…

— Значит, вы считаете, что никак нельзя? — для верности спросил Чернов. Ему не хотелось отказывать Кенешбеку, но и с врачом спорить он считал для себя неудобным.

— С полчаса только прошло, как он спокойно заснул… — проговорил Семенов.

— Неужели нельзя посмотреть хоть издали? — вдруг очень жалобно попросил Кенешбек.

— Эх, товарищ председатель! Как это вы, интеллигентный человек, сами не понимаете, что это лишнее, — проговорил врач с досадой, но сдался.

Он взялся за ручку двери и кивком головы пригласил назойливого посетителя за собой.

Чернов, явно обрадованный, что Кенешбек все-таки уговорил Семенова, последовал за ними.

— Но только ни малейшего шума и полное молчание, — предупредил врач.

Втроем они вышли на улицу.

Семенов на цыпочках первый приблизился к раскрытому настежь, но занавешенному окну. По его знаку Кенешбек понял, что надо следом за ним подняться на камень, лежавший у окна.

Семенов осторожно раздвинул занавеску, сначала заглянул в комнату сам, потом отстранился, чтобы в окно могли посмотреть Кенешбек и Чернов.

Аманов не поверил своим глазам. Лицо лежавшего с закрытыми глазами человека было смертельно бледным. Вместо кудрявых волос на голове торчал короткий ежик. Нельзя было понять — вылетает ли дыхание из бледных, плотно сжатых губ… Кенешбеку показалось, что он видит мертвеца. Он вздрогнул, слезы выступили на глазах. Кенешбек чуть было не крикнул: «Да жив ли Темирболот?», но сдержал себя.

Врач, заметив состояние Кенешбека, опустил занавеску и опять кивком головы предложил следовать за собой.

Когда они завернули за угол, врач спокойно произнес:

— Вот теперь хорошо. Он спит.

— Спит ли? — внезапно охрипшим голосом спросил Кенешбек.

— А вам показалось другое? Успокойтесь, вам волноваться вредно… Темирболот в пути потерял много крови. Мы были предупреждены и, как только его привезли, сделали ему операцию.

— А Темирболот… не останется калекой?

— Да нет, успокойтесь! Темирболот — счастливый. Нож не прошел в спинной мозг. Вот тогда дело осложнилось бы.

— Спасибо вам, — Кенешбек крепко пожал руку врачу, потом обнял его и поцеловал. — Спасибо и вам! — с этими словами он обнял Чернова.

— Молодец Медеров! Да еще какой молодец! — проговорил капитан. — Он, уже раненный, так ловко скрутил руку Урбаю, что я до сих пор поражаюсь. Если бы Медеров не догадался этого сделать, Урбай живым не сдался бы…

— Да, еще каким молодцом он держался у нас! — сказал врач. — Ведь ему было очень больно…

— Значит, он мужественно перенес операцию?

— Он даже не пикнул. Мне тридцать шестой год, на моем счету много операций, я видел немало людей. Но такого выдержанного человека, как Темирболот, еще не встречал… Не все терпят, когда у них просто вытаскиваешь занозу. А другие боятся даже простого укола. — Он было засмеялся, но вовремя вспомнил о Темирболоте.

— Видите, операция прошла удачно, — сказал Чернов, обращаясь к Кенешбеку, — товарищ Семенов считает, что нет необходимости перевозить Темирболота в Пржевальск.

— Да, необходимости нет. Скоро все будет в полном порядке. Пусть мать не волнуется, — Семенов легонько похлопал Кенешбека по спине.

— Но лучше, — сказал Чернов, — пока от Айкан скрыть ранение Темирболота. Можно ей сказать, что его послали в Пржевальск…

— Мне все ясно, — заметил Кенешбек, — но у меня к вам, товарищ Чернов, просьба: нельзя ли посмотреть на Урбая?

— И Урбай и Чырмаш в Пржевальске.

— Уже успели отправить их? Вот досада. А что они говорят?

— Урбай твердит одно: «Пейте мою кровь, не скажу ни слова». А то, что бормочет Чырмаш, понять трудно…

— Простите меня, Иван Петрович, — перебил капитана Кенешбек, — я, видно, задаю лишние вопросы. А мне пора возвращаться. Передайте от меня привет Темирболоту, когда это будет можно…

8

Темирболот проснулся на рассвете и уже не мог больше заснуть. Он тихо встал, натянул на босые ноги сапоги и немного походил, стараясь двигаться бесшумно. В соседней комнате спал Семенов, а его-то и боялся Темирболот. Про врача шутя говорили, будто сон его так чуток, что шелест прошмыгнувшей в соседней комнате мыши кажется ему топотом.

Семенов еще не разрешал Темирболоту вставать и очень сердился, когда заставал джигита на ногах. «Почему ты поднялся?» — спрашивал он недовольно. Объяснений не слушал и немедленно приказывал, как солдату:

— Сейчас же ложись в постель!

Совсем рассвело. От осторожной и напряженной ходьбы по комнате мышцы ног стали побаливать. Темирболот сел на кровать, снял сапоги и начал ходить по комнате босиком. Вдруг двери резко распахнулись, вошел Семенов и сердитым голосом скомандовал:

— Отставить!.. Ложитесь!

Темирболот немедленно рухнул в постель.

Только вчера утром Темирболот обещал Семенову:

«Понимаю, Василий Васильевич! Это было в последний раз».

«Очень неловко получилось, — размышлял Темирболот. — Эх, эта моя нетерпеливость, эх… Ну что было бы, если бы полежал еще?..»

— Проснулся на рассвете и ходит в сапогах по комнате… — после некоторого молчания сердито заговорил Семенов. — Ну ладно, ходи! Но почему стал ходить босиком? Почему? Простудиться хочешь? Не хватает ран на спине, задумал схватить воспаление легких? Боишься, как бы я без работы не остался?

Семенов замолчал и сам принялся нервно ходить по комнате.

Темирболот, накрывшись с головой, старался не проронить ни звука.

Врач сел к нему на край кровати, откинул одеяло с лица молодого джигита и совсем уже не сердитым, а мягким голосом сказал:

— Забыл о своем обещании? Ты думаешь, я просто придираюсь? Нет… Это я по-дружески. И прежде всего я о тебе забочусь как отец, хочу оградить тебя от случайных заболеваний. Тебе сейчас так важно не простудиться. Самая маленькая простуда может помешать твоему выздоровлению. Ты, видно, этого не понимаешь и поэтому моих слов не слушаешь. Так не годится, — с этими словами Семенов вышел.

У Темирболота от стыда даже зазвенело в ушах. Ему казалось, что кто-то снова и снова повторяет укоризненные слова Семенова у него над ухом. Лицо Темирболота горело.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Чернов. Капитан часто заходил к Темирболоту и подолгу беседовал с ним.

— A-а, джигит, ты уже не спишь? Здравствуй! Как ты себя чувствуешь?

— Здравствуйте! Сегодня хорошо, Иван Петрович! — ответил Темирболот смущенно. Он думал, что Чернов пришел сюда после того, как врач нажаловался на его неповиновение.

— Хорошо, выздоравливай скорее, — сказал капитан, присаживаясь на стул возле кровати.

— Сегодня с Пржевальском говорил по телефону. По словам Чырмаша и его жены, сюда должен прибыть еще один незваный гость.

— Тогда Урбай скорее всего разведчик этого нового гостя? — живо спросил Темирболот.

— Да… Выздоравливай скорее, — сказал с улыбкой Чернов, — чтобы быть готовым достойно встретить этого гостя.

— Да я уже совсем здоров… Зря Василий Васильевич так осторожен.

— Нет, милый. С постели не вскакивай — тебе рано. Прошу тебя точно выполнять все указания врача… Ну, лежи, я зайду позже.

В дверях Чернов столкнулся с Семеновым.

Даже не взглянув на Темирболота, врач подал ему таблетку и стакан чаю. Когда молодой джигит выпил лекарство, врач послушал его пульс. Облегченно вздохнув, он проговорил:

— Может быть, тебе еще придет в голову сбегать босиком к отаре, чтобы проверить, все ли овцы целы? Потерпи, — добавил он с улыбкой, — скоро уже совсем встанешь. А вот и Ирина Сергеевна, — приветливо сказал он, увидев появившуюся в дверях жену Чернова, которая помогала при перевязках и приносила Темирболоту еду.

— Молодец, джигит! Организм у тебя хороший, и характер тоже, — весело говорил Семенов, осматривая рану, — поглядите, Ирина Сергеевна.

Та тоже осталась довольна.

Намочив кусочек марли в спирте, она осторожно вытерла кожу вокруг раны, наложила мазь и забинтовала вновь.