Чабан с Хан-Тенгри - Касымалы Джантошев

На противоположном склоне у густых зарослей возле каменного выступа его внимание привлекли две сороки-хлопотуньи. Когда одна отлетала в сторону, другая немедленно занимала ее место. Когда та отлетала, возвращалась первая. Иногда они отдалялись вместе, но через несколько мгновений неизменно возвращались к полюбившемуся им каменному выступу.

Темирболота заинтересовали эти хлопотливые птички, и он, не отводя бинокля от глаз, следил за обеими. Отара Темирболота медленно поднималась по склону.

«Если беркут кружится и клекочет, он что-то обнаружил. А коль так, то герою достается добыча, а трусливому — одна тревога? Заряди ружье, подкрадись поближе, может быть, и тебя привлечет добыча героя-беркута!» — так говорил Темирболоту старец Ашым, когда Темирболот приходил к нему прощаться перед отъездом на джайлоо.

Наигрывая на комузе, старец Ашым многое тогда поведал Темирболоту, а в довершение всего подарил свирель.

И Темирболот стал вспоминать, что еще говорил ему почтенный старик.

«Если в небе кружатся вороны и потом быстро падают вниз, то обязательно будет буран».

«Если ночью воет волк, то значит зовет других, чтобы вместе напасть на стадо».

«Если овца или коза навострит уши, роет копытцами землю и нюхает воздух, то жди появления волка или чужой собаки».

«Если лиса шныряет по буграм, значит она сыта. А если крадется по оврагам, то ищет добычу».

«Если сороки стрекочут и кружатся на одном месте, то там прячется человек или волк».

Волк! И в памяти всплыли слова табунщиков: «Ох, одно проклятие, этот хромой волк! Уже третий раз пытался напасть на табун».

Темирболот считал загадку разрешенной, и ему сразу захотелось поискать в кустах трехногого хищника.

Он снял с плеча ружье, зарядил его и зашагал к каменному выступу, вокруг которого хлопотали сороки.

Склон горы, лежавший перед ним, скрывал от Темирболота, как пограничники подъехали к юрте Чырмаша и, оставив одного солдата сторожить испуганную Суксур, помчались с собаками по следу Урбая.

Чем ближе Темирболот подходил к валунам в густых зарослях кустарников, тем тревожнее стрекотали сороки. Молодой джигит шел, не отрывая взгляда от этих валунов, с ружьем наготове. На всякий случай он зажал еще три патрона между пальцами.

Среди камней, в густых зарослях скрывался не тот волк, который беспокоил табунщиков, а тот, которого разыскивали пограничники. Это был Урбай.

Бандит, прячась в кустах, видел все. Он видел, как группа пограничников с собаками перевалила через гребень и поехала в сторону юрты Чырмаша и как эти солдаты потом помчались по следу его, Урбая. Он видел также, что с южной стороны к нему приближался человек с ружьем. Но он не знал, один он или за ним идут и другие.

Двое пограничников не смогли проехать верхом по тем скалам, где ночью пробрался Урбай. Они вернулись к стали искать более удобного пути.

Урбай знал, что ему не вырваться. Если его не найдет этот пеший солдат, то пограничники с собаками наверняка отыщут.

«Понятно… Значит, пограничники только сейчас напали на мой след, — размышлял он, холодея от ужаса. — Но от кого они обо мне услышали? Ведь уже несколько дней как я перешел границу… Почему же до сегодняшнего утра меня не искали, а бросились по следу именно сегодня?.. Или, может быть, это отродье оборванцев, пес Чырмаш, успел обо мне кому-нибудь шепнуть? Нет… Если бы Чырмаш в сердце затаил против меня недоброе, он не только вчера, а еще позавчера мог бы меня задержать. Кто же тогда меня предал? Уж, конечно, не Суксур! Пришел я сюда никем не замеченный… А что, если все это затеял сын презренного Медера? Но он совсем меня не знает. Правда, он мог рассказать о встрече со мной своей матери, описал мою наружность! Если это действительно так, то Айкан, конечно, по его описанию меня узнала. Было время, когда я хотел перетянуть ее отца Жумабека на свою сторону, заходил к ним. Айкан вполне могла меня запомнить. И зачем аллах наградил меня таким лицом! Если даже кусочек моего лица будет лежать на земле, любой узнает, что этот кусочек именно мой. Провожая меня, Момун говорил: „Дорогой брат, только не показывайся на глаза никому, выведай все потихоньку. От твоего благополучного возвращения все зависит“. Что же будет теперь с делами моего брата?» — так думал Урбай, наблюдая, как снизу поднимается Темирболот.

«Да, это он! Отродье проклятого Медера! Только он мог рассказать обо мне матери. А эта Айкан, которой все едино — мусульманин или иноверец, эта дрянь могла шепнуть обо мне кому угодно! Ну что ж, прощай, дорогая мать, прости меня, нам не суждено больше увидеться! Встретимся на том свете. Но я выполню твой наказ и прихвачу с собою туда сына твоего заклятого врага. Момун застрелил, как собаку, его отца Медера, а я прекращу род Медеров на земле. Я приду на тот свет, выкрасив свою рубашку его кровью. Мне больше нечего делать! Да продлит аллах дни другого твоего сына — Момуна!»

Урбай решил расправиться с Темирболотом, а после этого покончить с собой — не сдаваться же врагам в руки!

«Сражаясь с врагом, погибну священной смертью, — бормотал он, снимая с себя одежду. — Пусть нижнее белье станет мне саваном…»

Чтобы обмануть Темирболота, он высунул из кустов край своего чапана, а сам спустился метра на два вниз и спрятался за камнем. Шепча молитву, он крепко сжал в руках нож.

Он лежа следил за Темирболотом; лицо его из смуглого от прилива крови стало совсем синим, глаза покраснели, выкатились из орбит, редкие усы и борода топорщились. Он был страшен, как никогда.

Когда Темирболот подошел к зарослям, сороки взмыли вверх, перелетели на камень и застрекотали, как бы обсуждая приход еще одного человека.

Держа винтовку наготове, Темирболот стал внимательно обыскивать кустарники. Метрах в пяти от себя он увидел край чьей-то одежды, и сердце его замерло.

«Кто это может быть? Откуда он здесь взялся? Живой или мертвый?»

Тут Темирболот заметил метрах в пятистах от себя пограничников с собаками и немного приободрился.

«А-а-а… пограничники кого-то ищут. А вдруг? Может, это сам Урбай?» Когда эта мысль возникла у Темирболота, ему захотелось добраться до врага раньше пограничников.

Он взвел курок и, осторожно ступая по камням, направился к видневшейся в камнях одежде. Он не глядел по сторонам, все его внимание было сосредоточено на этом куске ткани.

Как он мог догадаться о подвохе старого волка! Не заглянул Темирболот и за большой валун, когда шел мимо.

«О аллах, придай мне сил! О дорогой отец, пусть я буду достойным выполнить все, что ты мне завещал перед смертью!»

Урбай молитвенно подержался за ворот рубашки я, когда Темирболот проходил мимо, выскочил из-за камня и бросился на молодого джигита. Он левой рукой схватил Темирболота, а правой изо всех сил вонзил ему нож в спину. Темирболот громко вскрикнул от боли и непроизвольно нажал на курок. Раздался выстрел, и в тот момент Урбай второй раз ударил ножом ненавистного ему сына Медера.

Подбежавшая собака Темирболота с лаем вцепилась в Урбая.

Пограничники, услышав крики, выстрел и лай собаки, бросились к кустарникам. Один из них, оказавшийся ближе других, прицелившись, скомандовал:

— Стой, руки вверх!

Урбай увидел пограничников и взмахнул ножом, чтобы ударить себе в сердце. Но Темирболот чудом собрал последние силы и схватил его за руку, сжимавшую нож. Пограничник, подобно барсу, прыгнул на Урбая и прижал его к земле. Два других пограничника быстро спускались с гребня, держа на поводу собак. Их товарищи поднимались по лощине к камням, где происходил поединок между Темирболотом и Урбаем. Вскоре все окружили место происшествия.

Капитан Чернов, успевший увидеть, что Темирболот помешал самоубийству Урбая, решил, что молодой герой невредим.

— Спасибо, товарищ Медеров, — сказал он, протягивая Темирболоту руку и улыбаясь. Но Темирболот лежал на земле, не в силах подняться.

Чернов нагнулся и увидел кровь.

Пограничники, связав Урбая, захлопотали вокруг раненого Темирболота.

Капитана догнал пограничник из отряда, посланного по следу Урбая, и доложил, что след привел к юрте Чырмаша, самого хозяина нет, а жена его задержана и оставлена под охраной солдата в юрте.

Выслушав сообщение, Чернов приказал:

— Хорошо. Вернитесь обратно, женщина пусть пасет овец, а солдат останется при ней. Но прежде всего надо разыскать Чырмаша и отправить его на заставу.

— Разрешите выполнять?

— Выполняйте.

— Кажется, ранение тяжелое, — шепнул на ухо Чернову тот лейтенант, который помогал перевязывать Темирболота.

— Возьмите трех солдат и немедленно доставьте Медерова на заставу. Врачи там окажут ему помощь.

— Есть.

Чернов, отправив раненого Темирболота, приказал младшему сержанту: