Приключения менеджера. Поход (СИ) - Терников Александр Николаевич

До заката оставался еще один час, но разведчики все еще бродили неподалеку от порта, желая посмотреть порядок охраны этого стратегического объекта в темное время суток. Черные рабочие заканчивали работу и начинали ужинать. Как всякие негры, они презирали всех белых, но с особым удовольствием ели их пищу.

Когда обитатели джунглей вдруг по каким-то причинам решают переселиться в город, то на новом месте естественным образом они начинают собираться вокруг тех, кто переехал туда раньше, и кто принадлежит к их же расе, племени, кто разделяет их верования и в течение некоторого времени им удается сохранить уважение к старым правилам жизни, к законам, по которым жили их предки, но ненадолго. Из-за отсутствия постоянной работы и как следствие этого — отсутствие средств для нормального существования, что приводит ко множеству проблем и несчастий, доходящих временами до уровня катастрофы, приверженность к своим традициям растворяется в ежедневной борьбе за существование, безвозвратно теряется, и человек постепенно превращается в злобное существо — жестокое и эгоистичное, одинокое и враждебно настроенное к окружающим, кому ни до чего и ни до кого нет более дела, а интересуют и волнуют лишь собственные проблемы, собственные нужды и собственный голод. Здесь же явно хватало всяких.

— А теперь бы хорошую ванну, пару глоточков виски, сытный ужин и….- мечтательно протянул Патрик О'Хара.

Корнелиус ничего не ответил. Легкая тень тревоги скользнула по его лицу, но он быстро поборол тревожные мысли, прислушиваясь к голосам и смеху женщин, стирающих на берегу, а где-то далеко пел рыбак на диалекте нгуни, направляя свою пирогу к берегу. Африканские дети резвились вдалеке, английский матрос, в стельку пьяный, ходил кругами и горланил похабную песню, пока товарищи не увели его. Багровое солнце коснулось линии горизонта, тени на земле стали длинными. Скоро на город опуститься кромешная тьма. Британцы в порту усилили патрули, действовать будет нелегко.

Стемнело. Свет уже померк настолько, что с трудом можно было различить черты лица. Какая-то тень бесшумно скользнула к ним в темноте. Он набросился на них совершенно неожиданно, стремительно, как леопард подстерегавший добычу. Патрик и Корнелиус приготовились защищаться, но нападавший лишь слегка коснулся их рукой и отпрянул, после чего замер в ожидании.

— Чего тебе нужно, черномазый! — тихо прошипел Корнелиус — Иди своей дорогой, ниггер, иначе получишь пулю из моего револьвера!

— Извините, что напугал, баас! — тихо произнесла тень- но мой хозяин хочет поговорить с Вами.

На ночном африканском небе засияли бесчисленные звезды, на юге высоко стоял Южный Крест. Узенький, словно серп, месяц робко поднялся над горизонтом и Корнелиус присмотрелся к нежданному визитеру. Перед ними стоял тощий, жилистый, с узловатыми конечностями негр, на его поджаром теле бугрились мускулы, от него несло жиром и дикостью. Негр улыбался во весь свой рот широкой белозубой улыбкой.

— А кто твой хозяин? Уж не служит ли он в Дурбанской комендатуре? — тихо спросил Патрик.

— Что Вы, баас, он совсем не любит британцев! — ухмыльнулся африканец. — Но, у Вас с ним может получиться одно общее дело. Ничего с Вами не случиться, поговорите и разойдетесь.

— Хорошо, поговорим- принял решение Корнелиус- только помни про мой револьвер.

Двинулись в путь. Во главе, указывая дорогу, бесшумно двигался африканец, казалось, что в этой кромешной тьме его ведет какое-то шестое чувство. Их путь лежал в бедный пригород Дурбана, глинобитные хижины лепились тут одна к другой, будто земля здесь стоила неимоверных денег, хотя вокруг города была масса пустых территорий. В мешанине темных улочек черный привел их к глинобитному обшарпанному домику и постучал в дверь. Оттуда вышел араб с орлиным носом и чахлой бороденкой, весь в белом, и рассыпался в приветствиях:

— Я вижу Омар нашел Вас. Он настоящий следопыт, и нюхом чует запах буров, даже если они вымоются с душистым мылом и переоденутся. Меня зовут Ахмед ибн Сулейман, но мы же не будем говорить на улице, прошу пожаловать в мое скромное жилище.

Они все зашли в полутемную, слабо освещаемую мазанку и в полумраке стали обшаривать взглядами комнату и старика араба. Комнатушка была крохотная и грязная, где на столе горела единственная вонючая сальная свеча, света от которой было не достаточно, чтобы осветить все углы. Араб снял свой большой тюрбан и принялся пальцами вылавливать вшей, щелкая их между ногтями.

— Присаживайтесь, — начал говорить старик, и указал рукой на плетенные циновки. — Все мы были когда-то рабами… пророк Магомет, да благословенно будет его имя, никогда не запрещал рабство, и издревле известно, что хозяин может делать со своим рабом все, что ему захочется… Вся моя семья торговала рабами, я держал свои загоны на севере, в Танганьике, был честным торговцем, покупал, продавал, никто не был в обиде. Все воины ислама хорошо меня знали. Пришел британский пароход, высадил солдат, говорят…нельзя торговать неграми, загоны порушили, черномазые разбежались по всей Африке. Денег нет, я разорен, один Омар у меня остался, в молодости я много с ним скакал по землям чернокожих. Я думал, скоро обоснуюсь в Порт-Судане и буду продавать жемчуг пилигримам, идущим в Мекку… Там в спокойствии и тишине проведу свою старость, любуясь Красным морем и окруженный внуками. Все пошло прахом… А кто виноват? Британцы! Теперь чтобы вернуться к своему народу, я должен восстановить свое имя, и только потом вернуться к своей семье и очагу, как и остальные смелые воины нашего народа. Пришел сюда на юг, теперь торгую мелочевкой в порту, словно безобидный старик, но моя месть не спит! Каждый месяц зарезанного британского моряка уносят с "кровавой аллеи". Вы буры тоже ненавидите британцев, я могу помочь, я все тут знаю.

На всем протяжении своего монолога араб продолжал давить вшей.

Сколько лет Ахмет зарабатывал работорговлей себе на жизнь? Трудно было подсчитать, но много. Очень много! И уж сбился со счета, скольких рабов он перегнал за это время. Сотни и сотни, если не тысячи, наверное, и десятки трудных походов, некоторые из которых оказались весьма прибыльными, другие — так себе, а часть — так и просто катастрофа, как тот, когда все пленные умерли почти уже у берегов Индийского океана. Тяжелый труд. Это ленивым белым рабов африканские короли доставляли прямо к бортам кораблей, тебе же приходилось приобретать товар в глубинах континента. Целые племена вынуждены были бежать со своих земель и прятаться в непроходимых джунглях, где никто не осмелился бы их искать, а там их ожидали новые опасности и новые враги. Долгие утомительные переходы вместе с караваном… — это месяцы непрерывных блужданий, постоянно скрываясь от излишних людских взглядов, звериные тропы через джунгли и болота, через саванны и пустыни, непрекращающийся страх, что за тобой наблюдают тысячи глаз, напряженное ожидание, что вот сейчас прозвучит выстрел, прилетит отравленная стрела и всему конец или вон там, за поворотом их ждет засада.

Испокон веков его предки путешествовали по Африке, торгуя черными рабами, вытаскивали этих жалких людишек из их зловонных болот и сырых лесов, где они мало чем отличались от диких животных, чтобы затем отмыть, отчистить и превратить в человеческих существ, которых можно было выгодно продать на рынках Занзибара, Хартума или Мекки, и никому в голову не приходило, что все это, вся эта торговля может выглядеть в глазах Аллаха, как не благочестивое деяние. Проклятые британцы, они за все заплатят! Белые как пришли в Африку, так и уйдут, и тогда снова столетиями арабы будут торговать черными рабами. Но теперь плотная блокада побережья английскими патрульными кораблями, которые сжигали лагеря работорговцев на берегу и захватывали их суда в море, — все это сильно осложняло жизнь поставщикам "черного дерева". Если в прежние времена работорговцы могли вести свой бизнес вполне открыто, принимая на борт груз, уже заранее приготовленный туземными вождями и собранный в гигантских загонах или лагерях в устьях рек, то теперь работорговля уже не было таким простым делом.