Человек Чубайса - Геннадий Прашкевич

– Ну, я балдею, – заявил Трубников. – Смотри, прокаженный. У него пальцы отвалились. Почему он улыбается?

– А что бы ты делал на его месте?

– Типун тебе на язык! – обиженно засопел Трубников, облизывая враз пересохшие губы. И резко поменял тему беседы: – Почему покрывала в Индии сшивают конвертами?

– Чтобы змеи не заползали, – усмехнулся Семин. – Забыл мое предупреждение?

– Ты это о чем? – Трубникова блудливо отвел глаза в сторону.

– Зачем гоняешься за горничными?

– Это они бегают от меня.

– А зачем с утра обзванивал туристические агентства?

– Как это зачем? Ты ничего не делаешь! Я ищу знающего человека!

– Знающий человек нам нужен, – согласился Семин, – но нельзя такого человека искать через европейские представительства. Знающего человека искать нужно через местные фирмы, а то опять натолкнешься на своих друзей.

За соседним столиком под высокой пальмой сидела немецкая семья.

Время от времени невидимые птицы, громко перекликавшиеся в перьях пальмы, мелко, но точно капали вниз. Немцы изумленно восклицали: «Майн гот!»– но им в голову не приходило передвинуть столик.

– Тропические птицы дурные, – заметил Трубников, но Семин возразил:

– Это немцы дурные.

Они помолчали.

– I want a bloody steak… – мечтательно произнес невысокий смуглый человек, присаживаясь за соседний столик. И, мечтательно поворачивая голову в поисках официанта, сам себе подсказал: – May be you want some fucking potatoe with it too…

Больше того, он выругался по-русски.

– Кавказец, наверное, – покачал головой Трубников. – Посмотри на его глаза! Где ты такое видел? Смотрит сразу в обе стороны.

– Он косой.

А косой подбоченился и правой рукой подкрутил длинный ус.

Возможно, он расслышал некоторые слова, поэтому Семин сам пришел на помощь усатому:

– Ты из России?

– Я из Пакистана, – уклончиво ответил смуглый человек.

– Как тебя звать?

– Пушта.

– Врешь! – сказал Семин.

– Нет, правду говорю. Пушта. В переводе это значит – Цветок.

Лоб пакистанца Пушты украшали четко прорисованные цветные полоски, сам он был в белых когда-то брюках, в стоптанных сандалиях и в легком, тоже когда-то белом пиджаке, надетом на голое тело. Все это было далеко от элегантности. Собственно, косой усач не соответствовал классу ресторана, но какие-то деньги у него, видимо, водились, потому что на просторной террасе он чувствовал себя уверенно. Дождавшись официанта, он строго заказал одну колу.

– Где ты научился говорить по-русски?

– Учился.

– В России?

– Я многому учился… – неопределенно кивнул Пушта. – Я многому хорошему учился… Знаю Варанаси как свои пять пальцев… – он взглянул на правую руку и спрятал ее под салфетку, потому что пары пальцев на руке не хватало. Это почему-то его смутило. – Могу показать Варанаси белым сахибам. – Вполне возможно, что косого Пушту с владельцем ресторана связывал некий договор, позволявший Пуште отлавливать богатых клиентов прямо на тенистой террасе. – И дальше знаю весь край. Многое могу показать.

– Что можно увидеть в таком краю? – презрительно запыхтел Трубников.

– Мертвый город, – значительно произнес Пушта. – Настоящий мертвый город. Без подделок, такое не подделаешь. Такой древний, что никто не помнит, когда этот город бросили. В те времена белых сахибов в Индии не было.

– Почему его бросили?

– Ушла вода.

– А сейчас?

– Немного воды есть, обезьянам хватает, но люди там жить нельзя.

– У нас тут, кажется, непонятки, – Трубников, сопя, покосился на Семина. – Въезжай в разговор. Мы покупаем или продаем?

– Мы всегда покупаем, – усмехнулся Семин, пытаясь перехватить уклончивый взгляд косых глаз Пушты. И спросил: – Что можно купить в мертвом городе?

– Драгоценные камни…

– Фальшивые, – презрительно сплюнул Семин.

– Старинные манускрипты…

– Поддельные.

– Волшебные лекарства от различных болезней…

– Тяжело в лечении, легко в гробу?

– Можно купить весь город…

– А как на это посмотрит правительство?

– А зачем втягивать в сделку третьи лица, особенно юридические? – уклончиво ответил Пушта. Оказывается, он был не так прост. Запахивая когда-то белый пиджачок, он заявил: – Неподалеку от мертвого города есть деревня, там живут настоящие мастера. Можно купить оружие, целебные травы, священные курения, волшебные амулеты…

– По настоящему волшебные? – уточнил Трубников.

– Волшебнее не бывает! Клянусь! – Пушта ударил в грудь маленьким черным кулачком.

– А из чего делают волшебные амулеты?

– Из когтей тигра, из листьев баньяна, из лесных корешков, – уклончиво объяснил Пушта. – На волшебные амулеты идет разный материал. Но я скажу так. Самые сильные волшебные амулеты делает сельский Колдун. У него даже имени нет, такой он старый. Есть много знаков, подтверждающих его силу. Он слышит полет невидимых птиц и пчел. Из его хижины доносится ржание табунов коней. По его желанию в хижине выпадает настоящий снег. Если с ним договориться, он добудет любой амулет. Даже от того, – ошеломленно повертел Пушта круглой головой, – что сейчас просто не приходит в голову.

– А как попасть к Колдуну? – спросил Трубников. – Сколько времени это займет?

– Нужно спуститься вниз по реке. Мы снимем большую лодку, – косые глаза Пушты зажглись. Он смотрел на Трубникова и Семина как на компаньонов. – По священной реке Ганг мы спустимся до местечка Магру. Так назывался мертвый город. Там возьмем носильщиков и доберемся до вечных лесов, которые зовут Хилас. Я там бывал. Я знаю дорогу.

И неназойливо поинтересовался:

– У сахибов имеется оружие?

– Нет.

– Тогда я сам найму охрану. Но это будет стоить отдельных денег.

Разгорячась, Пушта подал знак официанту и тот живо принес для мнимого пакистанца, якобы учившегося в России, острое мясо, тушеное с бананами. Глаза Пушты засверкали еще веселее. Он счастливо засмеялся. Трубников так и впился в него взглядом:

– А сколько стоит волшебный амулет, Пушту? Я говорю о настоящем серьезном амулете, а не о какой-то там безделушке.

– Волшебный амулет стоит тысячу рупий, – счастливо засмеялся Пушту, показывая мелкие желтые зубы. – А может, две тысячи. Это зависит от числа носильщиков и охраны, а также от числа занятых дней.

– Небольшая цена для серьезного амулета, – пробурчал Трубников.

– Это всего лишь стоимость дороги, – засмеялся Пушта. – Сам амулет не имеет цены. Он – награда за смелость. Никакой самый сильный амулет не будет действовать, если его купить за деньги.

Сказав это, Пушта принялся за еду.

В общем-то он о многом мог еще рассказать, но он не считал себя болтуном.

Например, он не рассказал о том, что, увидев в ресторане пару белых богатых сахибов, он сначала хотел под видом настоящих поменять у них по придуманному им курсу бумажные деньги, которые китайцы делают для своих покойников и сжигают на могилах, чтобы покойник мог продержаться на том свете, пока твердо встанет на ноги, но, к счастью, быстро перерешил. К тому же, при ближайшем рассмотрении белые сахибы оказались не такими уж глупыми, раз заинтересовались волшебными амулетами. Правда, у белых сахибов не было оружия, но зато они решили рискнуть и добраться до мертвого города.

Иначе и быть не может, сказал себе Пушту.

Такова Индия.

Путешествие по Гангу не понравилось Трубникову.

Пушта, например, пытался напоить его сырой водой из-за борта.

Хотя Семин подтвердил, что воды Ганга берут начало на священных Гималаях и круто напитаны серебром, у Трубникова при одном взгляде на серую илистую воду сжимался желудок и время от времени он глотал плоские таблетки хары, чтобы желудок не вел себя беспокойно.

Надо будет много читать, почему-то думал при этом Трубников.

Берега Ганга оказались низкими и заиленными, везде на них толклись люди.

Наконец, крикливые худые носильщики оставили лодки, посадили белых сахибов на лошадей и процессия медленно втянулась под купы вечных деревьев. Мир стал сумрачен, влажен. Неутомимо орали обезьяны. Их перебивали птицы, но обезьяны явно выигрывали по очкам. Под ногами лошадей и пеших носильщиков хлюпала сырая почва. Время от времени Пушта издавал странный крик – одновременно агрессивный и робкий. Возможно, таким образом он отпугивал грабителей. Или подманивал.

Трубникову было все равно.

Он знал, что обратного пути нет. Они зашли слишком далеко. Вернуться в Энск без волшебного амулета он не мог. Его расстраивала веселая, но безнадежная философия Пушты.

«Зачем белый сахиб цепляется за бренное тело? – неутомимо вопрошал Пушта. – Тело у белого сахиба белое, но не выглядит новым. Я бы даже сказал, выглядит довольно потасканным. Наверное, белый сахиб давно носит свое тело? Наверное, оно уже подводило сахиба?»

«Ты что-то предлагаешь?»

«Нет, – отвечал Пушта, глядя сразу в две стороны. – Я напоминаю. Любое тело дается временно и на недолгий срок. Человек ищет Будду и не замечает, что Будда с ним. Человек всегда в испытаниях. Когда от человека шарахаются на рынке, затыкают носы и спрашивают, что такое он несет на плече, человек говорит: „У меня на плече Будда“. А ему кричат: „Ты сошел с ума, у тебя на плече дохлая вся в язвах смердящая собака!“ Каждый видит то, чего достоин. Рано или поздно белый сахиб тоже превратится в больную собаку, а может, в кошку, а может, в цветок или в камень».