Мираж Огня (СИ) - Грозовская София

На меня злобно шипя смотрела девушка с ребенком. Я помнил ее, она приходила просить помощи у Софы… Ее ребенок заболел лихорадкой, сейчас малыш выглядел здоровым и обнимал мать, сидя на руках.

- Ты понимаешь, что ты сделала? -  сурово спросил я, понимая, что если на моем месте был бы другой инквизитор- ее бы уже волоком тащили за лошадью. Девушка подбросила в руке еще один камень, а за ее спиной стала собираться толпа с вилами, топорами и камнями, -. Как ты решилась кинуть камень в брата святого ордена?

- Отпусти ее. По хорошему просим. Ты - один. - послышался из-за спины девушки бас кузнеца, а толпа расступилась перед массивным мужчиной, -  Если не отпустишь - живым из деревни тебе не выйти.

- Нет, нет! - тут же замахала руками Софа, отходя от первого впечатления, и показывая, что жива и здорова, -  Это Антоний. Он привез меня в деревню из-за Сэны. У меня тяжелый мешок с нужными вещами. Мне одной было не утащить его. Что произошло?

Деревня стала наперебой рассказывать о том, что Сэне рожать еще рано, о каком-то булочнике, затянувшемся разговоре, припадочном муже, голосов было слишком много и было не понято, что произошло на самом деле. Я пришпорил коня, показывая деревенским, чтобы шли за нами.. Софа шепнула, что время - дорого.

- Я разберусь в том что случилось, -  на грани слышимости произнес я прямо в ухо Софе, а ее шея покрылась крупными мурашками. Замерзла… - А ты помоги девушке. Я сделаю так, чтобы вам не мешали.

Роды - сокровенное таинство, на котором не должно быть никого, кроме роженицы и лекаря с повитухой. Появление на свет - великое, господнее, чудо, можно созерцать, когда малыш издает первый крик. Это означает, что тело полноценно приняло душу и перед нами будущий служитель Господу.

- Приехали! - оповестил нас Ирон, спешившись с лошади. Софе бы не мешало его осмотреть. Мне совсем не нравилось дыхание парня. Создавалось ощущение, что он пробежал несколько кругов вокруг деревни, а не ехал на лошади, - Софа, она там. Но там изба набита полностью.

Я спешился сам и снял Софу с седла, отвязал мешок, взял меч и первым направился к дому. Софа почти бежала за мной, не поспевая за мной. Я резко распахнул дверь.

- Вон из избы. Внутри остаются только роженица, повитуха и лекарь. - отрезал я, а все деревенские посыпались на улицу. Почти все. -  Вам особое приглашение требуется или мое слово, как служителя церкви уже не достаточно?

- Я хочу первой увидеть своего внука! -  произнесла женщина, выходя вперед, выпячивая свою грудь вперед, заслоняя молодого мужчину. Софа с надеждой посмотрела на меня, - Я хочу убедиться, что это именно мой внук! От моего сына!

Я в недоумении уставился на женщину, не имея ни малейшего представления о том, как она это будет определять. Но слово - есть слово, и если я дал его, значит я его сдержу.

- Выйдите из дома. Все. -  тихо и спокойно, но с явной угрозой произнес я, мужчина задергался и прошептал матери, чтобы они вышли. женщина с места не сдвинулась, -  Считаю до тех. Раз, два…

- А что будет если не выйдем? - с вызовом сделала шаг мне навстречу женщина, явно не желая уступать. Из толпы послышалось :”Ой, безмо-о-о-о-озглая…” - Это мой дом и обвинить нас не в чем! Какое дело инквизиции до простой роженицы?

- Рождение нового верующего - прямое дело инквизиции! Роды - таинство господне, явление господнего чуда! Именно с первым вздохом человека, господь назначает ему ангела-хранителя! - занялся я просвящением женщины, а спеси у нее явно поубавилась, - Присутствовать при этом чуде можно только матери, повиухам и лекарям! После того, как ребенок сделает первый вдох - входит член святого братства, дабы засвидетельствовать связь ангела-хранителя с человеком! Чтобы защищал он его от сглаза дурного и напастей злых. И только тогда, когда ангел- хранитель вступает в свои права  защитника безгрешной души - ребенка имеют право лицезреть другие. Идя против писания - вы идете против господа. Наказание за это - сожжение и приговор - костер.

Я закончил речь, а краска спеси и гнева отхлынула от лица женщины и ее сына. Она спешно выбежала из дома, а Софа подошла ко мне и прошептала тихое спасибо. Я благословил ее поцелуем в лоб и отпустил выполнять свою работу с божьей помощью. Так, а теперь приступим к разбирательствам с тем, о чем наперебой кричала вся деревня.

- А теперь спокойно рассказывайте, что здесь произошло. Почему женщина рожает раньше срока? - произнес я, снимая капюшон, а по толпе пробежал шепоток обо мне, как о святом. Я всегда поражался, как быстро распространяются слухи. Толпа снова загалдела, и мне пришлоось поднять руку вверх, чтобы успокоить ее. -  По одному.

- Святой отец, - обратился ко мне мужчина маленького роста в  грязном фартуке. На его руках до сих пор осталась мука, - Сэна не виновата. Она пришла ко мне за хлебом. Я отдал ей все, что она просила и решил справиться о ее здоровье. Все ж знают, что муж то ее - придурочный!

- Нормальный я! -  заорал молодой мужчина, что недавно прятался за матерью  - Она у меня - девка видная! Пол деревни на нее глаз положили! Того и гляди изменит!

Я смотрел на этого человека и… человека в нем не видел. На меня смотрело одержимое злобой, ревностью и ненавистью животное. Господи, ну зачем же ты даешь таким нелюдям детей? Разве могут они взрастить дитя в вере к тебе, потакая своим порокам? Вопрошал я мысленно, понимая, что проявил дерзость к богу, к тому великому замыслу творца судьбы, которая предначертана каждому человеку.

- Замолчи. - спокойно отозвался я, смерил взглядом слишком ревнивого мужа, а затем обратился к булочнику, - Продолжай.

- Так вот, справился я о здоровье то, ну Сэна и давай мне рассказывать, что ее дурак давеча ее чуть не зашиб, - показывая кулак произнес булочник, а толпа деревенских подтвердила это, -  Я и спросил у нее, может нам того, с мужиками собраться да и вломить ему? Сэна то сирота у нас, заступиться то некому…

“Да надо ему вломить!” - орала толпа, “Да пустите! Ему прямо сейчас как вломлю!” - орали с другой стороны.

- Тишина! - рявкнул я, показывая жестом, чтобы булочник продолжил, - Я слушаю тебя, сын мой.

- Ну так вот, предложил я Сэне побить его, ну или вас кого позвать! Шоб приструнили дебошира то! -  продолжал мужчина, толпа его активно поддерживала, -  А она бледная - бледная, как смерть! Стоит, шатается. Синячище видали? Он ее, дескать учил! Так вот, стоит она, а потом как за живот схватится, как побледнеет пуще прежнего, как начнет садиться на пол. Ну, думаю, сама зашибется и дитя зашибет!  Схватил ее, держу, жену зову. А Сэна бледная, глаза закатывает, словно дух из нее выходит.  А жена в погребе застряла! Видать, муку просеивала! И тут он! Влетает ко мне в пекарню и как начнет орать! На Сэну, мол изменщица, и на меня, что поймал одного из любовников то! Смилостивитесь, святой отец, у меня уже скоро внуки будут! Да и жену свою люблю, как перед господом в церкви, двадцать лет назад пообещал, так и ни-ни! Сломал мне две витрины! Это же деньжищи то какие!

Я внимательно слушал и кивал головой, уже прикидывая как бы наказать неразборчивого мужа, но сначала  придется выслушать и его сторону.

- Да правильно он все делает! -  вступилась за сына женщина, выходя из толпы и становясь напротив пекаря, -  На девку то нашу все заглядываются! А тут еще и тяжелая она! Мало ли кто! А у нас сын будет! Всем сына то хочется! А то, кроме кузнеца то у всех девки!

Я недоумевал, как связано одно с другим. Родитель должен любить всех своих детей, и разницы в поле ребенка нет.

- А в чем разница, между сыном или дочерью? - спросил я у женщины, что так рьяно выступала за разницу полов, - Господь завещал любить всех своих детей! Он же любит Люцифера, а тот стал дьяволом! Бог - есть Отец. Так почему же вы идете против заповедей господних?

- Туся сказал, что папа меня любит! - утер слезу Люцифер, красивым кружевным платком.  - А вас нет! Иначе бы вам в постельном белье ходить бы не пришлось!