Семь сорок (В поисках счастья) - Дорис Смит

Глава девятая

На следующий день Фланн стал отцом.

— Для него это не в первый раз. А для нее — первый, — сказал Дуглас, когда ему позвонили. — И для ее владельца, — непонятно добавил он и уехал. Малышей было девять — один мертвый, — и у мамаши были осложнения, так что до конца дня они Дугласа не видели. Когда прибыла Джеральдина, Джоанна передала ей эту информацию.

— Скажите, вам не попадалось… — начала было Джеральдина. — Нет, вряд ли. — Она подошла и с очень дружеской улыбкой стала разглядывать ткацкий станок. — Знаете, это действительно очень мило.

— Спасибо. — Желая ответить добром на добро, Джоанна спросила, что та собиралась сказать.

— О, просто я кое-что искала и думала, может вы где-то здесь видели. Это объявление. — Джеральдина бесцельно приподняла диванную подушку. — Оно было здесь вчера вечером. Захватили у друзей, с которыми обедали. Это о новых домах, которые строят в Сандифорде.

Новые дома! Джоанна удивилась, почему в комнате вдруг стало так тихо. Она не видела объявления, но встала и присоединилась к поискам.

— Неважно, — через несколько минут сказала Джеральдина. — Может быть, он взял его с собой. Мы собираемся взглянуть на них, когда он вернется.

Тут она остановилась и заметила, что на кухне, кажется, что-то происходит. Так оно и было: Ши зашел туда попить воды и вышел совсем позеленевшим, с Клути, висящим на штанине. Джоанна уже обнаружила, что жалоба Джейн Ламб по поводу чулок не была преувеличением. Нелегко было всегда с симпатией относиться к Клути, да и к Дугласу тоже, после таких замечаний, как сегодня утром: «Зачем же вы взяли его?»

Понедельник и вторник оказались нелегкими днями. Элис была недовольна, когда ее снова попросили присмотреть за ленчем. Клути после яростной игры с телефонным шнуром удалось вывести кухонный аппарат из строя, а Мэттью, и без того раздраженный, почти разъярился из-за задержки с ремонтом. Дуглас, услышав про это, сказал, что, по его мнению, ему в конце концов придется усыпить котенка.

— Джоанна, я чем-то огорчил вас? — спросил Дуглас во вторник вечером.

Она вздрогнула и покраснела.

— Конечно, нет.

— Значит, все в порядке. Мне просто показалось, что вы слишком задумчивы.

— Я думала, — торопливо сказала она, — нет ли каких-нибудь новостей о вашей матери.

Он посмотрел на нее.

— Есть, и я как раз собирался вам сказать. Теперь уже скоро. Вы строите свои планы?

— Да. — Она старалась казаться спокойной. — Но, конечно, это не к спеху. Я пробуду столько, сколько будет нужно. Как мы договорились.

— Да. Что ж, спасибо, — смущенно сказал Дуглас. — Я сообщу вам, как только узнаю. — Похоже, ему что-то пришло в голову, и он замолк. — Да, кстати, станок понадобится завтра, верно?

— Да. Ши позаботится об этом. Я уже закончила. — Она не хотела быть невежливой, просто пыталась говорить, как взрослая. К сожалению, как почти с каждым разговором, с этим тоже происходило что-то не то.

— Ну, а вы не хотите показать мне ваши шедевры? — Он не всегда был похож на стену, иногда у него бывал довольно заинтересованный вид, и это как раз был такой случай.

Джоанна глупо надеялась, что он забудет о ее ткачестве. Работа оказалась труднее, чем она предполагала, и образцы были в высшей степени любительскими.

— Вам они не понравятся, — с отчаянием сказала она.

— Позвольте мне судить об этом, — возразил Дуглас.

Она неохотно сходила за ними: один — сочетание синего и белого с карминно-розовым рубчиком и светло-зелеными узелками, другой с таким же рисунком в золотистых и желто-зеленых тонах с оранжевыми узелками.

— Боюсь, я не ткач, — сказала она.

— Вижу. — Она подумала, что большому пальцу совсем не обязательно было тыкать в то место, где, как ей было известно, она спустила нить при навивке. — Однако я не думаю, что это было целью ваших упражнений. На самом деле мы хотели узнать, не удастся ли вам найти решение для Фелгейт-Уинтера и «Юности О'Малли».

Джоанна несколько воспряла духом. Ей нравились тона, и рисунок получился неплохой.

— И что же? — наконец решилась она.

— А вы уверены, что хотите знать? — многозначительно осведомился Дуглас. В его глазах появился очень непривлекательный блеск.

— Конечно, — коротко ответила она.

Теперь блеск превратился в сияние.

— Если одним словом, то это хлам. — Можно было подумать, что ему нравится это слово.

Как несправедливо! Цвета были свежими и привлекательными. Она бы охотно носила одежду и того, и другого тона, и они были вполне модными — хотелось бы ей посмотреть, как у него получится что-нибудь такое же симпатичное. Хлам, вот как! Да как он смел!

— Мне кажется, они довольны милые, — ощетинилась она.

— Да, — согласился он. — Они милы, и очаровательны, и такой твид О'Малли выпускает уже лет пятьдесят. И если вы думаете, что они подходят для «Юности О'Малли», я советую вам держать их подальше от глаз моего отца, вот и все!

Она попыталась все-таки отстоять желтый.

— Вот этот, он совсем как пшеничное поле.

— Милая моя Джо, в том-то и дело. А ткань не должна походить на поле. Только не в наше время. Никто не должен наверняка знать, на что похож рисунок.

— Вам непременно надо быть таким циником?

— Я не циник. — Блеск и сияние пропали. — В наши дни людям хочется возбуждения и загадочности. Все должно быть чуть-чуть другим. Даже я это понимаю. Судя по вот этому, — он поднял образцы, — вы не понимаете. — Глядя на них, он выпятил губу и положил их обратно. — Хлам! — снова сказал он.

Самым обидным во всем этом был почти злорадный тон последнего «хлам»! Он хотел сказать это слово, он наслаждался, произнося его. Почему?

Она пошла спать, и была рада тому, что Мэттью ничего не знал о ее попытке. В конце концов, Ши видел образцы в процессе работы и не сказал ничего уничижительного, хотя, если подумать, он не сказал и ничего похвального.

Неужели они и вправду так плохи? Она снова взглянула на них: нежные синие и солнечно-золотые желтые. Конечно мистер Фелгейт-Уинтер мог бы использовать их для пальто с пристежными воротниками для маленьких девочек. Стоп! Здесь что-то не так. Она села на кровати. Глаза сами собой закрывались от усталости. Что важнее, убедить мистера Фелгейта-Уинтера купить или предложить ему направление и товар, неотделимые друг от друга, как Гилберт и Салливэн? Цвета и рисунки, которые будут узнавать даже без подбоченившейся фигуры, символизирующей «Юность О'Малли». И вдруг она поняла — о пастельных тонах не могло быть и речи! Ткань должна быть насыщенной по цвету с эксцентричными рубчиками и яркими, контрастными узелками.