Если завтра в поход… - Владимир Невежин

К концу августа 1939 г. у Гитлера не оставалось сомнений относительно того, каким именно путем будет разрешена польская проблема. Нацистское военно-политическое руководство, начиная с апреля, активно готовилось к нападению на Польшу. Фюрер явно играл на опережение, надеясь на успешные боевые действия в польской кампании при условии, если в дело активно не вмешаются западные союзники поляков – англичане и французы. Замыслы Сталина в отношении Польши были менее определенными. Он действовал осторожно, исходя из развития событий в ставшем уже неизбежным германо-польском конфликте. Помимо этого, он был вынужден внимательно следить за ситуацией на международной арене и, в частности, в Восточной Европе. С нападением Германии на Польшу (1 сентября 1939 г.) Кремль стал готовиться к практическим шагам по освоению ранее оговоренных в этом протоколе «сфер государственных интересов» в Восточной Европе.

В атмосфере неопределенности и ожидания событий, активным участником которых будет СССР, органами НКВД фиксировались высказывания красноармейцев и командиров, которые не основывались на надежной информации, а по существу являлись попыткой «разгадать код» дальнейших действий Сталина на международной арене. В них звучали предположения о существовании секретной части к пакту Риббентропа-Молотова, в которой и оговаривались дальнейшие действия Советского Союза на случай германопольской войны. Так, заместитель начальника 5-го отдела 5-го управления РККА Шулькин полагал, что к пакту о ненападении с Германией имеется «еще секретная часть (выделено мной. – В.Н.)», в которой оговаривалась безопасность западных границ Советского Союза. Начальник кафедры Военной академии им. В.И. Ленина Волков считал, что в тексте договора, опубликованном не полностью, имеется пункт о передаче немцам в случае войны с Польшей территории, принадлежавшей Германской империи до 1914 г. В свою очередь, СССР «должен забрать Западную Украину и Западную Белоруссию».[354]

Курсант Пермской авиашколы Ведерников утверждал, что, заключив это дипломатическое соглашение, Германия развязала себе руки «для агрессивных действий по отношению стран Западной Европы». А младший командир стрелковой роты прямо заявлял следующее: СССР способствовал началу Второй мировой войны. Не подписав пакт о ненападении, немцы бы побоялись «начать войну с Польшей, а теперь Гитлер осуществляет свои планы».[355]

Сразу же после вторжения вермахта на польскую территорию из Кремля последовало, по крайней мере, три «посыла сверху», которые можно квалифицировать как сигналы для развертывания политико-идеологической кампании, направленной на пропагандистское обеспечение «освободительного похода» Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию. Первым «посылом» для развертывания упомянутой кампании можно считать беседу Сталина с генеральным секретарем Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (Коминтерна) Г.М. Димитровым в Кремле в ночь с 7 на 8 сентября 1939 г. в присутствии В.М. Молотова и А.А. Жданова. Касаясь, в частности, отношения к Польше в условиях начавшейся Второй мировой войны, Сталин указал, что ранее (в истории) это было национальное государство, поэтому «революционеры защищали его против раздела и порабощения». Теперь же, развивал он свою мысль, это – «фашистское государство», угнетающее «украинцев, белорусов и т.д.», которое следовало уничтожить.

В данной связи советский лидер задал риторический вопрос: что плохого, если бы «в результате разгрома Польши» социалистическая система распространилась «на новые территории и население»?.[356]

Несмотря на всю лаконичность сталинских высказываний о перспективах существования Польского государства в условиях начавшейся Второй мировой войны, прозвучавших в «узком кругу» его ближайших соратников, они передают основной тезис вождя: Польша неминуемо будет разгромлена, а сам факт ее падения должен стать сигналом для начала процесса территориальных приращений СССР.

В начале сентября 1939 г. поляки, которых в военном отношении не поддержали западные союзники – англичане и французы, были вынуждены вести явно неравное вооруженное противоборство с германской агрессией. Сталин, понимая, что в создавшихся условиях поражение Польского государства неизбежно, решил при помощи Красной Армии вернуть силой уступленные Речи Посполитой в 1921 г. по Рижскому миру территории Западной Украины и Западной Белоруссии. При этом Берлин пытался убедить Москву выступить как можно скорее, но Сталину некуда было спешить, ибо события на западе разворачивались явно в его пользу.

Между тем буквально накануне «освободительного похода» Красной Армии в Польшу в журнале «Политучеба красноармейца» (номер сдан в производство 23 августа, а подписан в печать 7 сентября 1939 г.) была опубликована статья полкового комиссара Н.Я. Осипова о марксистско-ленинском понимании «характера войн в современную эпоху».[357]

Автор, опираясь на работы К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина и, наконец, на «Краткий курс истории ВКП(б)», разъяснял, что войны бывают лишь двух родов: справедливые и несправедливые, причем, если первые непременно «являются продолжением политики прогрессивных, революционных классов» и всегда «связаны с интересами народа», вторые, наоборот, «грабительские», «антинародные и реакционные» по своей сути. Следовательно, вовсе не важно, на чьей именно территории ведутся боевые действия, и вообще, кто начал их первым. Гораздо важнее другое: «Красная Армия будет вести войну за дело всего передового, прогрессивного человечества, против извергов реакции, эксплуатации, контрреволюции» и при известных условиях «может предупредить нападение агрессоров (курсив мой. – В.Н.) на отечество социализма». Как образно говорилось в названной статье, Красная Армия «возьмет разбойника за горло» «железной рукой», прежде чем тот «успеет вынуть свой кровавый нож». Далее автор разъяснял, что характерными качествами РККА являются «активность и наступательность», а посему «не исключена возможность, когда „самим ходом исторического процесса рабочий класс вынужден будет взять на себя инициативу военных действий“. Н.Я. Осипов опирался при этом на выводы М.В. Фрунзе, который в свое время обосновывал подобные действия, создававшие „полное совпадение требований военного искусства и общей политики“.

В заключение полковой комиссар Осипов утверждал следующее: поскольку Красная Армия предназначена для выполнения интернациональных задач, то в случае, если ее помощь «может дать решающие политические и военные результаты», такая помощь будет оказана. Обращаясь к буржуазным «политикам» и «стратегам», он заверил: «справедливый характер войны СССР и наша принципиально мирная политика» вовсе не исключают «наступательные действия Красной Армии в военно-стратегическом и оперативно-тактическом смысле».[358] Далее Н.Я. Осипов ссылался на авторитетное ленинское высказывание, прозвучавшее на VIII Всероссийском съезде Советов (1920 г.), суть которого сводилась к следующему: постоянные призывы к оборонительной войне – это признак «мелкобуржуазного пацифизма».[359]

Упомянутая статья в одном из ведущих печатных органов ПУРККА заканчивалась выводом: «Верная заветам Ленина и указаниям Сталина, Красная Армия перейдет границы агрессора, раздавит врага мощью своего оружия и вооруженной рукой поможет трудящимся стран-агрессоров свергнуть капиталистическое рабство».[360]

Тем временем, вслед за сталинскими наставлениями, прозвучавшими в личной беседе с Димитровым, Молотовым и Ждановым, был осуществлен второй, теперь уже публичный, «посыл сверху» для развертывания антипольской политико-идеологической кампании. В газете «Правда» появилась передовая статья с весьма характерным заглавием и, что более важно, весьма примечательная по своему содержанию. Ее текст был подготовлен А.А. Ждановым. В редактировании статьи принял участие Сталин. Лишь после сталинской редакторской правки статья приобрела законченный вид и появилась на первой полосе газеты «Правда», однако без указания фамилии автора.[361] В статье утверждалось, что Польское государство, основанное на угнетении проживавших на его территории белорусов и украинцев, «оказалось недееспособным» и при первых военных неудачах «стало распадаться». Согласно политической установке, «озвученной» Сталиным в ходе вышеупомянутой беседы в Кремле, советская пропаганда нацеливалась на формирование двойственного образа Польши. С одной стороны – враждебно-реакционное польское правительство, с другой – стонущие под гнетом «единокровные братья» белорусы и украинцы, которые с нетерпением ожидали освобождения именно со стороны СССР, силами Красной Армии. За границей передовая статья газеты «Правда» от 14 сентября 1939 г. была однозначно истолкована как сигнал к подготовке занятия Советским Союзом Западной Украины и Западной Белоруссии.[362]