Если завтра в поход… - Владимир Невежин

Таким образом, советские пропагандистские структуры еще до начала похода Красной Армии на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, т.е. до 17 сентября 1939 г., получили указания высшего руководства о том, в каком ключе должна вестись антипольская политико-идеологическая кампания.

Основные идеи, изложенные в упомянутой беседе Сталина с Г.М. Димитровым и в названной передовой статье газеты «Правда», сводились к тому, что Польское государство оказалось внутренне несостоятельным, а его вооруженные силы не готовыми к отражению нападения извне и, следовательно, обречены на поражение. Особо подчеркивалось наличие острых противоречий между «угнетающей» (поляки) и «угнетенными» нациями (белорусы и украинцы). На интерпретацию именно этих сталинских указаний была направлена деятельность пропагандистских органов (Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), Политического Управления Рабоче-Крестьянской Красной Армии, Главлита, Комитета по делам искусств при СНК СССР, средств массовой информации).

Свою лепту в освещение «польской» тематики на этапе подготовки и проведения «освободительного похода» Красной Армии внесли представители советской интеллектуальной элиты: писатели, журналисты, кинематографисты. На штатные должности в редколлегии периодических изданий действующей армии были назначены С. Вашенцев, В.И. ЛебедевКумач, А.Т. Твардовский, Е.А. Долматовский.[363]

Существенный вклад внесли в «общее дело» и художники-карикатуристы. К концу 1930-х гг. в жанре политической карикатуры работали десятки советских художников. Но наибольшую известность и признание получили как мастера жанра Л.Г. Бродаты, Ю.А. Ганф, В.Н. Горяев, Б.Е. Ефимов, А.М. Каневский, Кукрыниксы, К.П. Ротов. Именно их карикатуры, в том числе и по «польской» тематике, наиболее часто публиковались в центральных советских журналах и газетах накануне и в период Второй мировой войны.

Согласно подсчетам А.В. Голубева, в 1920-1930-е гг. Польша «занимала» в советской карикатуре 6-е место по количеству посвященных ей и опубликованных в «Крокодиле» рисунков.[364] Можно назвать такие известные работы, как «Пилсудский точит зубы на СССР», «Союз» всадника с лошадью» Б. Ефимова, «Ясновельможная Польша пес Антанты», «На польской арене» В.Н. Дени и другие.

К концу 1930-х гг. в советской карикатуре сформировались определенные образы-стереотипы, связанные с восприятием тех или иных зарубежных стран или их лидеров. По меткому замечанию А.В. Голубева, «искушенный читатель» журнала «Крокодил» без всяких подписей под карикатурами узнавал этих персонажей, ориентируясь на «привычные детали». Например, Ю. Пилсудского «характеризовали» неизменные конфедератка и усы.[365]

Во второй половине 1930-х гг. в советской политической карикатуре преобладали такие сюжеты, как сближение Польши с «лимитрофами» (Эстонией, Финляндией), а также с Румынией, Францией и, наконец, с Германией, что рассматривалось как источник потенциальной военной угрозы для СССР. С нападением Германии на Польшу и началом Второй мировой войны подобные «проходные» сюжеты сошли на нет. В связи со свертыванием в Советском Союзе антинемецкой и антифашистской пропаганды после подписания пакта Риббентропа-Молотова и активизацией советско-германского сотрудничества в различных областях (политической, дипломатической, экономической, военной), в условиях начавшейся новой политико-идеологической кампании, направленной исключительно против Польши, изменилась и методика «подачи» карикатур «польской» тематики.

Как отмечал В. Токарев, она «нарушила годичную паузу в сатирической обрисовке» этой страны. В октябре-ноябре 1938 г. советское и польское руководство предприняли встречные шаги по нормализации двухсторонних отношений, которые обострились в связи с позицией Варшавы, занятой в условиях предвоенного политического кризиса. Тогда был введен своеобразный мораторий на карикатурное отражение польской тематики. По мнению Токарева, этот мораторий сохранялся до 17 сентября 1939 г..[366]

Как представляется, данное наблюдение требует некоторой корректировки. Первые карикатуры, представлявшие Польшу в контексте новой политико-идеологической кампании, стали готовиться уже в начале сентября 1939 г. К такому выводу можно прийти, в частности, обратившись к рисунку К. Елисеева «Существенный момент».[367] Материалы для номера журнала «Крокодил», где помещен этот рисунок, были подготовлены к 5 сентября, когда до вступления Красной Армии на польскую территорию оставалось еще целых 12 дней, а подписан он в печать 21 сентября 1939 г.

На упомянутом рисунке К. Елисеева изображен польский офицер-кавалерист. У ног его коня штыком в землю воткнута винтовка. Эта деталь, очевидно, была призвана показать растерянность польских военнослужащих, неготовность польской армии к сопротивлению наступающему врагу, т.е. немцам. Обращаясь к крестьянам, взирающим на него (судя по их одежде, это украинцы или белорусы), польский офицер восклицал: «Панове, наше отечество (т.е. Польша. – В.Н.) в опасности». И слышал в ответ: «Не знаем, как ваше, а наше теперь уже в полной безопасности».

Скорее всего, автор карикатуры в иносказательной форме проводил мысль о неизбежности падения Польши под ударами немцев. В то же время можно предположить, что устами изображенных на карикатуре крестьян, принадлежащих к угнетаемым «национальным меньшинствам» Польши, К. Елисеев декларировал мысль о выгодном для СССР («отечества всех угнетенных») дипломатическом соглашении с Германией от 23 августа 1939 г.

15 сентября 1939 г. был закончен подбор материалов (текста и рисунков) для очередного, 26-го номера журнала «Крокодил». В этом номере (он был подписан в печать 27 сентября 1939 г., в день, когда в Москву для подписания нового советско-германского соглашения прибыл министр иностранных дел Третьего рейха Й. фон Риббентроп) помещен рисунок Ю.А. Ганфа «Польские эмигранты».

…По осенней дороге пара лошадей несет тарантас. На облучке – целых три «кучера»: польский генерал в конфедератке и два гражданских. На заднем сиденье в неудобных позах расположились «пассажиры». Это, судя по специальным надписям к рисунку, «нищета», «голод» и «бесправие». Тарантас покидает польскую территорию. Автор карикатуры, очевидно, ставил перед собой задачу показать, что теперь эти земли навсегда будут избавлены и от нищеты, и от бесправия, и от голода. Ю.А. Ганф лишний раз акцентировал внимание читателей «Крокодила» на факте поражения польской армии: на земле валяется офицерская фуражка; сабля до самого эфеса воткнута в землю.[368]

Пока поляки отходили все дальше от своей западной границы под ударами превосходящих германских сил, на восточных границах Речи Посполитой сосредоточивались части Красной Армии. К 17 сентября было создано два фронта – Белорусский и Украинский (8 стрелковых, 5 кавалерийских, 2 танковых корпуса; 21 стрелковая, 13 кавалерийских дивизий, 16 танковых, 2 моторизованные бригады). Они насчитывали свыше 600 тыс. чел. На вооружении имелось около 5000 орудий и минометов, свыше 4700 танков, около 3300 самолетов.[369] В восточных воеводствах Польши дислоцировались воинские части, насчитывавшие 340 тыс. чел. при 540 орудиях и 70 танках.[370]

Естественно, наличие столь многочисленной группировки сил Красной Армии, значительно превышавшей те силы, которые участвовали в вооруженных конфликтах у озера Хасан и у реки Халхин-Гол, определяло характер деятельности партийно-политических органов, в первую очередь – ПУРККА. Пропагандистское обеспечение «освободительного похода» Красной Армии в Польшу начало готовиться загодя, по меньшей мере за две недели до его начала. Л.З. Мехлис, прибыв в штаб Белорусского особого военного округа, 15 сентября своей телефонограммой дал задание начальникам политуправлений военных округов срочно перепечатать в окружных газетах передовую статью газеты «Правда» «О внутренних причинах военного поражения Польши». На основе этой статьи следовало развернуть массовую разъяснительную работу. По указанию Л.З. Мехлиса создавались фронтовые подразделения для ведения антипольской пропаганды. В политуправлениях Белорусского и Украинского фронтов формировались отделы по работе среди населения противника и военнопленных, по штатам военного времени развертывались 6 редакций газет на иностранных языках и типографии.[371] В ночь с 16 на 17 сентября 1939 г. только в войска Украинского фронта было выдано 180 тыс. экз. обращений к солдатам Речи Посполитой, отпечатанных на польском языке. Фронтовыми политуправлениями, также на польском языке, издавались газеты «Слово солдата» и «Голос солдата».[372]

В ходе подготовки к вводу войск на польскую территорию существенно возросли тиражи окружных газет: в БОВО – на 60% (с 80000 до 130000 экз.), в КОВО – на 70% (с 90000 до 150000 экз.). На Белорусском фронте издавалось 47 газет (3 фронтовые, 8 армейских, 36 дивизионных и бригадных) общим тиражом 515 тыс. экз.; на Белорусском фронте – 59 газет (3 фронтовых, 8 армейских, 48 дивизионных и бригадных). Редакция дивизионной газеты «За Родину!» (Украинский фронт) дважды в день выпускала особый боевой листок с материалами ТАСС. В дивизионной газете 10-й стрелковой дивизии Белорусского фронта «На боевом посту» ежедневно выпускался специальный информационный бюллетень.