Проклятие ледяной горы - Илкка Ауэр

Земля тут же треснула, его ноги провалились сквозь сухую, шелушащуюся корку, и кенга зацепилась за грудину спящего в глубине существа. Кости захрустели – Николас скорее вытащил ногу, а существо продолжало беспокойно двигаться, не глядя на чужака. Николас отступил и начал осматриваться в поисках более легкого пути. Чуть в отдалении виднелась тропинка, казалось, что она ведет к Древу мертвых. Николас подпрыгнул, как прыгают через полынью, и оказался на тропе.

Земля качнулась у него под ногами, но выдержала. Осторожно, пробуя каждый шаг, Николас начал двигаться по тропе в сторону дерева, стараясь не смотреть на существ, которые торчали из трещин и очень даже могли оказаться спящими стражами.

Путь к дереву оказался длиннее, чем Николас предполагал. Устав, он остановился на мгновение, чтобы вытереть пот, и, обернувшись, не увидел норы, из которой только что вышел. Ничего даже похожего – одна только сплошная бесконечная бесплодная пустыня.

Передохнув, Николас продолжил путь. Ему казалось, что с каждым шагом расстояние до дерева только увеличивается. Он начал уставать, его мучил единственный звук, нарушавший в целом полную тишину. Звук был похож на тихое дыхание ветра, поднимающегося, замирающего и вновь зачинающегося. Он казался бесконечным, проникал до мозга костей, и Николас ощущал, как с каждым шагом растет его беспокойство. Наконец он понял, откуда исходит звук: ровное дыхание спящих стражей вырывалось из-под глинистой корки, сливаясь в глубокие ровные вздохи. Попытавшись не обращать внимания, Николас продолжил путь.

С забитыми пылью глазами, изможденный он вдруг заметил, что стоит прямо под Древом мертвых. Оно росло на валунах и касалось вершиной неба, а обтягивающая его ветви паутина развевалась на ветру, словно рваные льняные скатерти. Похожее на куколку насекомого существо трепыхалось на верхних ветвях, словно запутавшись в паутине.

Во рту у Николаса пересохло, язык казался куском сухой коры. Не теряя ни мгновения, он уцепился за ближайший корень дерева и начал карабкаться.

Забравшись наконец на валуны, к подножию дерева, Николас протер глаза: это был край мира, по другую сторону не было ничего, лишь туманная пустота – куда ни поглядишь.

А на дереве – Николас не мог поверить своим глазам – в коконе дергался Вяйнямейнен.

Он казался совсем старым и разбитым, как будто безутешность страны Туони окончательно подорвала его силы.

Старец судорожно колотился, бился и пинался в похожем на легкую ткань коконе, но тот не поддавался – он вообще не пропускал ни единого звука.

Еще совсем недавно мучения Вяйнямейнена вызвали бы у Николаса злорадный смех, но не сейчас. Он вытащил нож, но тот выпал из заскорузлых рук, перелетел в воздухе и глухо звякнул о камень внизу. В этой чудовищной пустыне, где царила щемящая тишина, этот звук мгновенно разлетелся, расколов ее.

Николас вздрогнул: что, если все спящие под землей существа очнутся и бросятся на него, на чужака?

Но ничто нигде не шелохнулось. Ничто не прервало ровного дыхания.

Николас вздохнул с облегчением, и именно в это мгновение тишину пронзил резкий вскрик, какого ни один смертный не в состоянии издать. В тот же миг невесть откуда на него бросилось существо с длинными белыми волосами. Это была женщина, настолько уродливая, какой Николасу не приходилось видеть никогда прежде.

Голова летучего беса была обтянута бледной тонкой кожей, которая трепыхалась на ветру: он несся на Николаса быстрее пущенной из лука стрелы – юноша инстинктивно подпрыгнул и лягнул его в голову. Отлетевший в сторону бес заверещал так, что кровь застыла в жилах, но тут же бесследно исчез.

Едва Николас успел перевести дух, как увидел уже два таких же уродца, устремившихся к нему с чудовищным криком.

Он пошатнулся, но успел ухватиться за ствол дерева, как раз когда оба беса врезались в него. Николасу показалось, что он очутился между двумя бодающимися быками.

В голове загудело, и, уже падая вниз, он крепко схватил обеих уродин за их жидкие волосы и рухнул оземь. Земная кора раскололась, и в разные стороны разлетелась пыль – Николас упал прямо на спящие существа. Дико рыча, он вскочил на ноги и столкнул бесов головами с такой силой, с какой было только возможно.

Послышался грохот, словно порвались два наполненных свиных пузыря: труха, кусочки костей и клочья волос разлетелись – и исчезли, как будто их и не бывало.

Николас стоял, качаясь и вытирая пыль с лица. Он был совершенно мокрый, пот струился у него по коже. Николас подобрал нож и подождал еще немного, но кругом стояла мертвая тишина. Наверное, бесы получили свое. Он присел под деревом и задумался: почему спящие под земной корой существа до сих пор не проснулись? Затем огляделся – ни малейшего движения. Нигде. Только яростные попытки Вяйнямейнена выбраться из кокона, но и оттуда не доносилось ни звука.

Николас начал взбираться по ветвям. Добравшись до кокона, он принялся резать его ножом, и в тот же миг из ниоткуда появилось чудовище. У него было зеленое лицо – еще более страшное, – и чудовище подлетело к Николасу, сверкая пылающими глазами. Он взмахнул ножом, и страшилище вдруг скрылось. Николас почувствовал, что его время на исходе: вокруг поднималось все больше клубов пыли, которые, наверное, и были бесами. Они как будто чего-то поджидали. Не теряя ни минуты, Николас еще раз взмахнул ножом.

И тут кокон треснул, и вокруг разлетелся озлобленный рев Вяйнямейнена. С выпученными глазами старый шаман ухватился за Николаса, и они оба полетели на землю, подняв тучу пыли.

Вяйнямейнен начал откашливаться, будто чахоточный, потом с безумным лицом, бессвязно бормоча и выплевывая изо рта куски глины, схватил Николаса за грудки и поднял его в воздух.

– Отпусти руки, недоумок, слышишь! – заикаясь, прохрипел Николас, в то время как шаман неистово тряс его.

– Ты готов? – рычал он. – Ты готов?

– Готов к чему? – поинтересовался Николас.

Голова шамана дрожал, он и сам сотрясался, его взгляд блуждал в беспокойстве, а с волос падали вниз личинки, которые тут же зарывались в землю.

– Ты боишься, что ли?

Николас помотал головой и высвободился из рук Вяйнямейнена:

– Нет, не боюсь ни капли, – сказал он и посмотрел шаману в глаза. – Ты сейчас же отведешь меня к моим родителям, слышишь, ты, старый недоумок! Веди меня в Туонелу, если мы еще не там!

Вяйнямейнен потряс головой, потом посмотрел на кружащиеся столбики пыли и вдруг рухнул на колени. Он начал мычать какую-то, наверное, очень древнюю песнь, перемежая ее заклинаниями, при этом он двигал руками, словно наносил на стену скалы все то, что хотел бы, чтобы произошло. Перед ним не было стены, и у него в руках не было красок, а его голос возносился и утихал, пока наконец не стал громче, чем вой целой стаи волков. И тогда издалека послышался резкий удар грома.

В серой пустоте промелькнул свет, и в воздухе появилось что-то круглое. Оно начало спускаться все ниже прямо к ним и в конце концов приобрело образ человека.

Николас перестал дышать. Его тело напряглось, а сердце отчаянно заколотилось.

Образ мягко опустился на землю – перед Николасом стояли его отец и мать.

Глава 33

Плача от радости, Николас бросился к родителям. Он остановился перед ними и протянул руку, чтобы стереть пыль с грустного лица матери, но прикосновения не получилось – его рука прошла сквозь воздух. Николас вскрикнул: перед ним стояли не его отец и мать, а их духи, да и те были едва видны. Легкий ветерок заставлял их дрожать, словно они были отражениями на воде.

– Откуда вы? Где вы были все это время? – тараторил Николас, как ребенок, и все, что он говорил, выдавало глубокую тоску, что он хранил в душе все эти годы.

– Сын мой, прости нас, прости нас обоих. Мы так перед тобой виноваты! У меня нет слов, – сказал отец ломающимся голосом, и на его лице отразилась бездонная тоска. – Мы ни за что не отказались бы от тебя, не оставили бы тебя одного на льдине. Мы не желали этого, но нас заставили…

Николас попытался обнять отца за поникшие плечи, но его руки вновь наткнулись на пустоту. У него кольнуло в сердце: он не мог смотреть, как его крепкий отец стоит перед ним сгорбленный и бессильный, похожий на старика.

– Разве кто-нибудь может заставить хоть кого-нибудь отказаться от своего ребенка?! Вы же бросили меня на льдине, предоставили самому себе! – закричал Николас в ответ.

– Мы не желали тебе зла, Николас. Мы знали, что тебе ничто не угрожает, – ответила мать.

Николас ломал руки.

– Вы не могли этого знать! Никто из вас! Вы ненавидели меня, как и все остальные! Вы хотели от меня избавиться!

– Золотце мое, не надо! Мы знали, что с тобой ничего не произойдет, – жалобно проговорила мать, – потому что ты не можешь умереть!

Николас отшатнулся от матери, как от огня, и посмотрел на нее в полном изумлении. Затем вытер рукой слезы – что-то внутри него сломалось. Он дрожал.