Цербер - Николай Полунин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Монета — толчок — неведомый мускул сократился — граммчики. Вот так вот. Ну? Почему нет?!
Застонав, Гоша на мгновение разодрал красные залипающие веки.
На полу рядом стоял пластиковый стаканчик с этикеткой «Московская». Его закрывал кружок блестящей фольги. Водка в стаканчике покачивалась, как будто его поставили здесь мгновение назад.
Глава 36
Окружали с двух сторон, по суше и с воды. По дороге шли те, кто прибыл на машинах; моторка подкрадывалась, прячась в изгибах берега.
Ответственный за операцию находился в лодке. Последний километр он заставил пройти на веслах. Они были неудобные, металлические, гребец шепотом матерился.
На нажим кнопки вызова на рации отозвались три коротких отрывистых сигнала.
— Все на местах, — сообщил старший остальным в лодке. — Теперь забирай левее. Видишь, большой костер догорает?
В причал ткнулись почти бесшумно, их ждали.
— Порядок, — прошептал силуэт. — Свечи в катере из движка вывинтил, в баках заместо горючки вода теперь. Коктейль. Никуда не денутся. Машину тоже сделали на всякий случай, но она далеко, у ворот.
— Ну, ты муфлон…
— Чего?
— Козел, говорю.
В воздухе резко пахло разлившимся по воде бензином.
— Смотри не закури здесь раньше времени. Остальные?
— Подходы заняты, муха не пролетит, таракан не пробежит.
— Не выяснили, в каком он доме?
— Когда ж было? И как?
— Народу другого много?
— Народу много. И чего спехом таким надо было…
— Не нашего ума. Смотрите тут — только белый. Двое других мне не нужны.
— Мы их закопаем, — охотно отозвался силуэт.
— С белобрысого пылинки чтоб не упало. Начнем на рассвете, на самой зорьке. Все?
— Все.
— Хоронись пока. — И лодка, чуть всплескивая, отошла.
Глава 37
Павлу не спалось. Зудели новые пальцы, но к такому он уже привык, это было ожидаемое, а потому с ним можно справиться. Труднее совладать с ворохом мыслей, что закопошились, ненужные, с появлением Братки Миньки.
Братка не принес с собой объяснений, но кое-какие соображения наклевывались. Отчего действительно не поискать следующих? Быть может, и они хранят в себе странное, и это странное сможет им всем пригодиться. Поодиночке — нет, а вместе что-нибудь придумаем.
«Предположим, все происходит не случайно, имеется некая цель… Какая? Почему Сила, или что там снится и приказывает Миньке, так хочет нас отсюда убрать? Потому что мы можем принести вред? Ненужную пользу, которая тоже будет вред? Или просто — наш час настал? Кто это — мы? Откуда это в нас и как нам с этим живется, об этом ТЫ подумала?» — Павел поймал себя, что невольно будто бы обратился прямо к НЕЙ.
Он послушал дыхание Михаила и тезки-Мишки. Пьяный Мишка прихрапывал, а Михаил спал бесшумно. Интересно, разговаривает ОНА сейчас с ним и если да, то что сообщает? Чтобы поторопился, пристукнул Батю поскорей, не тянул резину?
Впервые Павел задумался о том, как это — если это на самом деле случится — может выглядеть.
«Механически меня уничтожить трудно. Размолотить в дробилке? Где дробилку взять? Отравление? Сжечь, а пепел развеять? Или просто сердечно — пук! — и все? Только ведь это мне все больно, я живой и теплый, я сильно против. И если у ТЕБЯ есть своя цель, то почему бы своей цели не быть и у меня, а? Я давно ждал случая, чтоб кто-нибудь мне помог, так почему ж не ТЫ?
Сначала неплохо будет поглядеть на остальных, — подумал он. — Сколько их там на сегодняшний день, двое. Команда обреченных — неплохой код. Эта девочка. Серьезная охрана. Серьезные интересы. Это может быть шанс. Еще посмотрим, таких ли уж обреченных…»
В чуть косоватом окне, обращенном на восток, Павлу была видна разгорающаяся полоска неба над озером. Ее стискивала кромка берега и низкие тучи, которые за пару ночных часов натащил ветер. Он шумел соснами, гнал невидимую волну по озеру, раскачивал на привязи лодки у причала.
Может быть, сегодня пройдет наконец дождь. Леса высушены до звона, кинь спичку — беды не оберешься.
Повинуясь внутреннему позыву, он передвинулся к изножью, открыл фанерную дверцу, врубил рацию. Весело побежали в окошке цифирки поиска по диапазонам.
Михаил перевернулся, застонал во сне.
«Тоже тебе несладко, Братка. Всегда был чересчур впечатлительным, даже война из тебя это не выбила. Девочек-афганочек вспомнил, ишь. Я и думать позабыл, а он… Как мы на них тогда наткнулись? Прятались девочки от нашего брата…»
На девятиметровой «милицейской» волне приемник вдруг сказал: «…времени. Пора, что ли?» — «Через пять минут. Все внимание на причал, они должны бежать туда. Назар готов?» — «Готов, готов. Три минуты — и я даю». — «Еще раз напоминаю: только он один, больше никто». — «А эти, посторонние?» — «Загонять обратно в дома. Паники не допускать, в панике он может уйти. Не зацепите его. Отбой».
Павел уже выдергивал из-под топчана сумку. «Кто — я или Братка?» — прыгала мысль, когда забивал рожок.
— Вставайте, вы!
Михаил сразу сел на разложенном на полу надувном матрасе, тезка-Мишка замычал спросонок.
— Обложили нас все-таки. Привели вы, ребятки, гостей на свою и мою голову.
— Подожди. — Михаил говорил замедленно. — Подожди, не мельтеши. С чего ты взял?
Приемник, оставленный на той волне, сказал: «Минутная готовность. По сигналу пошли все сразу». — «Ясно, минута».
— Понял теперь? Свет не зажигай. Тезка-Мишка в темноте завозился со своим «стечкиным».
— Уйду я от тебя, шеф. Как пить дать уйду. Вот дай только из этой собачьей свадьбы выбраться…
— Они за кем-то одним, — сказал Павел на улице, на крыльце. — За тобой или за мной. Живой нужен. С остальными церемониться не будут, так и сказали. — Остальные — это я, выходит? — обозлился тезка-Мишка за их спинами.
— Дурак. Три базы. Сотня домиков. Две с половиной сотни отдыхающих, половина — дети. Вторая половина — женщины и пенсионеры. Смекай.
— Да мне какое дело! Они мне не родные. Я…
— Заткнись, — коротко сказал Михаил, и Мишка заткнулся. — Выход, Батя?
— Сейчас увидим. Главное, и с воды, и с дороги они, вот какая…
Озарился светом причал с приткнувшимися к его длинному настилу лодками и водными велосипедами. Гулко ахнул взрыв. Пламя просело и затрещало, сделавшись рыжим.
— Катер, — сказал Павел. — «Амур». Баки полные заливал, должно было сильнее рвануть, по воде спустили, гады. Сейчас туда наши дурачки сбегутся, а эти из темноты…
— Выход, Батя?
За два часа мертвого, без «информашек», «рассказок», «визий» и обычных сновидений сна в Михаиле поселилась прочная уверенность, что ничего с ним случиться не может. До тех пор, пока он не выполнит необходимое, а до этого, по всему, еще далеко.
— Так что делаем? Отстреливаемся? Ведь должен быть выход, ты уже придумал, так?
— Чего вы думаете, вы?! — сиплым шепотом заорал тезка-Мишка. — Рвем когти к машине и по газам!
— Они тебя там и ждут, у твоей машины. С объятиями дожидаются.
Где-то на территории позади послышались голоса, вскрик. Пока не стреляли.
— Да и зачем им стрелять? — произнес Павел, все еще глядя в сторону полыхавшего катера. Вокруг расползалось пятно огня. — Стрелять они не будут. Вот что, парень, дуй вниз, на ту тропку, которую я тебе вчера показывал, и жди нас там, у самой воды. Твоя задача, чтоб дорога была чистой, появится кто — уберешь. Но без шума, огонь открывать только в крайнем случае, ясно? Справишься?
Тезка-Мишка, которого Павел подтащил чугунной пятерней к себе, испуганно кивнул, уставясь в близкое лицо со шрамами.
— Не дай Господь тебе по-тихому утечь, парень. Дожидайся, что бы ни услышал.
— Он не уйдет, — сказал Михаил. Отпущенный тезка-Мишка провалился вниз по склону берега со слабым треском растревоженных веток.
— Нам надо показаться. Братка. Они должны нас увидеть, чтобы все кинулись сюда, а домики с людьми не тронули. Они нас ищут сейчас, понимаешь? Кого-то одного из нас. А потом уйдем, есть ход.
— Если ищут, то меня, — пробормотал Михаил, а ноги уже сами несли его к причалу, освещенному огнем гигантского костра. Занялись доски настила. Пока ни одной живой души тут не появилось. Домики стояли дальше в глубь берега.
— Я тоже так думаю. Братка, но для гарантии… Работаем?
Павел, казалось, ухмылялся, будто все это страшно забавно.
— Спина к спине, вкруговую. Работаем! Они ссыпались по лестнице к пылающим доскам, ни на миг не отрываясь друг от друга. Внизу, прижавшись спинами, побежали по-крабьи, боком, все время вертясь вокруг общей оси, сбивая прицел тем, кто в эту минуту смотрел на них из темноты. Нельзя было стрелять в одного, не рискуя задеть другого.
— В берег не сади, своего зацепишь! — крикнул Павел и выпустил широкую длинную очередь, оказавшись лицом к озеру. Туда же, после оборота, трижды жахнул из «ПМ» Михаил. У него звенело в ушах от лающего боя автомата.