Последний дракон - Лине Кобербёль

— Обайн!

Объятый ужасом маленький мальчик, мчавшийся изо всех сил, ткнулся мне прямо в живот. Я схватил его, прежде чем он продолжил свой бег прямо под одну из лошадей, и, подняв его, посадил к себе на бедро, как поступил бы с моей сестренкой Мелли.

— Спокойно! — сказал я. — Отнесись к этому спокойно!

Он икал, всхлипывал и дрожал от страха.

— Чудище! — скулил он. — Это — чудище!

— Чудище? Где?

— Там! Посреди двора замка!

Свет факела озарил отливающие мягким светом скалы, гигантское туловище, что поднималось куда выше лошадиного и было куда длиннее, нежели река, как показалось мне сначала. Но это было, несмотря на все, лишь начало и конец животного — его голова, хвост и вонючая разверстая пасть, полная острых зубов.

Я хорошо знал, что это, ведь я видел одного такого!

Чудовище

Дракон! На дворе замка Хелены Лаклан! Как это могло случиться? Это все равно что увидеть кита в пруду с рыбами или, скорее, змею в курятнике. Немыслимо, и опасно, и… и совершенно невозможно. Мальчик вцепился в меня, будто пиявка, и попытался спрятать лицо у меня под мышкой.

— Чудище! — снова, тяжело дыша, прошептал он. — Чудище!

— Это всего-навсего дракон, — сказал я и сам услышал, до чего глупо прозвучали эти слова. — Смотри! Он привязан!

И это так и было — толстая цепь приковала его к одному из тяжелых столбов, составлявших Железный Круг. Дракон шипел на нас, и хоть вид у него был злобный, но как раз теперь он ничего не мог нам сделать.

Я по-прежнему не мог до конца этому поверить. Как он очутился здесь, наверху, так далеко от Дунарка? И зачем?

— Давай сюда этого детеныша! — закричал прямо у моего лица солдат-драконарий, так что мальчик еще больше напугался и начал дико рыдать.

Я невольно разжал руки, обнимавшие ребенка. Но в тот же миг драконий рыцарь проскакал верхом на своем сером в толпе испуганных детей, обеспокоенных лошадей и рыбаков из Арлайна, которые рвались, чтобы отыскать и успокоить своих детей. Серый фыркнул, пытаясь повернуть, но драконий рыцарь умел держать его в узде.

— Спокойствие! — воскликнул он голосом, прогремевшим меж стен замка. — Дракон прикован! Он ничего вам не сделает. До тех пор, пока не ослушаетесь!

Толпа и вправду чуточку успокоилась. Там по-прежнему слышались сопение и хныканье, всхлипывания и плач детей, а двое рыбаков лежали на мощенной камнем мостовой, один — с раной на ноге, что ужасно кровоточила, а второй — явно в беспамятстве. Была ли тому виной конская подкова или древко копья, я не знал.

— Тех, кто не подчинится, — сказал рыцарь, — мы не сможем использовать ни на что другое, кроме как на корм дракону. Но тот, что надежен и служит нам верно, займет свое место в Ордене Дракона. А место может стать по-настоящему высоким. Наравне с моим. Подумайте об этом!

Никто не произнес ни слова. Один из рыбаков плюнул на землю и получил предупредительный удар от одного из солдат-драконариев. Но для меня в этих словах прозвучало нечто мерзко знакомое. Оно напомнило мне Сагис-Крепость, и Наставников, и поучения Князя Артоса.

Послушание было всем на свете. Коли ты послушен, будешь сидеть за почетным столом Князя Артоса. Коли нет — кончишь в острожной дыре, а умрешь там, тебя используют на корм дракона. Да, Дракан научился кое-чему от своего деда.

— Детей поселят отдельно! Первая трапеза — дар Драконьего князя. После этого вам должно обслужить и накормить детей. Ребенок, чей отец, или брат, или дядя не станет служить князю, будет плакать от голода.

Рыбаки слушали. Тот, что плюнул, похоже, раскаивался в этом. Я мельком увидел лицо Обайна, и даже у него вид был такой, будто он еще сильнее стиснул зубы, а вовсе не строптивый. Неужто Дракан каждый раз, захватывая новый город, поступал так? Тогда ничуть не удивительно, что драконья рать росла стремительно.

— Вижу, что вы теперь уже послушнее, — похвалил рыцарь. — Это разумно. Посадите спокойно детей и идите сюда вместе с Балайном. Он покажет вам, где вы сами будете кормиться и спать.

Это отняло немного времени. Самые младшенькие прижимались к своим родителям — в большинстве случаев к отцам или братьям, — но все рыбаки это поняли. А дракон покоился за спиной рыцаря как вечное чешуйчатое напоминание о том, что может случиться с теми, кто не покорится.

Затем Обайн спокойно объяснил Маери, что он вынужден уйти и что ей нужно идти с драконарием и делать то, что он скажет. И что дракон не причинит ей никакого худа до тех пор, пока она будет послушной. Большинство рыбаков изо всех сил старались с собой совладать, обуздать собственный гнев, чтобы не испугать детей. Сам я разомкнул руки мальчика, обвивавшие мою шею, и мягко толкнул его к другим детям. И если я и раньше ненавидел Дракана, то теперь эта ненависть стала куда сильнее.

— Сюда! — сказал Балайн. — Несколько ступенек вниз.

Люди пошли. Один из них поддерживал того, чья нога кровоточила, а другие как можно осторожней подняли того, что был без памяти. Кое-кто из тех, что постарше, вели младшеньких за руки, а одна девочка, в годах Дины, стояла, держа в объятиях, будто куклу, грудное дитя.

— Нет, не ты, — сказал рыцарь, когда я хотел последовать за остальными. — Ты останешься здесь.

Я остановился:

— Я?

— Да, ты. Ты пытался обмануть меня. Ты думал, я это позабыл?

Они приковали меня рядом с драконом — к другому из кованых железных столбов Железного Круга, сработанных так, что они походили на мечи, воткнутые в землю. Дракон был в самом Круге, я — снаружи. Меж нами — ржавая цепь. Через нее мог бы перелезть ребенок. А сможет ли дракон?..

Я думал, что дракону не добраться до меня. Они наверняка хотели меня запугать. Рыцарь сказал, будто Дракан пожелает поговорить со мной, а какие разговоры, если дракон сожрет меня?! Поэтому-то они и не приковали меня в таком месте, куда добрался бы дракон. Верно?

Сначала казалось, дракон вовсе не проявил любопытства ко мне. Было холодно, и, точь-в-точь как другие гады, он был вял и медлителен на холоде. Когда он вот так лежал посреди двора замка, мимо почти все время проходили люди и лошади, и он, верно, сообразил, что не все они пойдут на корм дракону!

Но все-таки он заметил, что один из этих людей никуда не уходит. Что один из этих людей и вправду не может убраться. Дракон поднял голову.

Я подался назад настолько, насколько позволяла мне цепь. Быть может, дракон раздумает?

Однако не похоже! Одним рывком он поднялся и, качаясь на кривых, толстых лапах, приблизился на несколько шагов ко мне. Я слышал, как его когти скребут гравий. Когда же дракон добрался до цепи Железного Круга, он на миг остановился. Затем попросту улегся на живот и начал подползать под эту цепь. Я попытался сделать еще один шаг назад, но цепь уже натянулась. Захоти я убраться подальше, это стоило бы мне левой ноги.

Неужто дракон и вправду пролезет под цепь?

Нет! Целиком он не пролезет. Больно высоко поднимается его горбатая спина.

Я выдохнул с облегчением. Нет! Ему меня не достать…

Животное это не устраивало. Дракон разинул пасть и зашипел на меня, и ему явно казалось, что раз я стою на одном месте без движения, то я, должно быть, и есть драконий корм. Его бледные желтые глаза таращились на меня, и я ощущал вонь от полусгнившего мяса, которая его окружала.

Однажды, еще раньше, я был так же близко от дракона. Это было тогда, когда Маше и мне нужно было вызволить Герика из Драконьего рва Сагис-Крепости. Но тогда все произошло так быстро, и стоял там скованным беспомощный Герик, а не я.

«Но теперь все иначе», — сказал я себе. Дракон Герика скован не был. Он сожрал бы его в два счета. Мой дракон этого не мог. Он лежал на животе, вытянув шею под ржаво-коричневой цепью, и двинуться дальше не мог.

— Тебе меня не достать! — сказал я дракону, а также чуточку самому себе, сказал с той силой уверенности, какая только была у меня.

Внезапно он припал лапами к земле и попытался подняться. Цепь натянулась над его плечами и застучала, страшно застучали и заскрежетали мои оковы и тяжелые железные столбы. Видно было, как вздулись мышцы дракона под чешуей. Ведь цепь ему не разорвать?

Да, у него ничего не получилось. Но когда он решился повторить свою попытку, я увидел, как один из столбов зашатался, будто дерево, что вот-вот вырвут с корнем. Дракон также заметил: что-то случилось. Он бросился вперед, словно конь в упряжке, и потащил все, на что хватило сил. Один столб шатался все больше и больше. И с каким-то скрипом, словно древние ржавые ворота, которые едва открываются, он выбрался из своего рва. Дракон встряхнулся, будто пес, которому что-то попало в шерсть, и цепь скользнула вдоль его бугристого позвоночника. Он выбрался из Железного Круга.

Я вспомнил, как в самом конце кричал Герик, — крик без слов, лишь сплошной страх и ужас в голосе.