Чрезвычайное положение - Ричард Рив

Эндрю почувствовал, как у него напряглись нервы.

— Чего ты рассчитываешь добиться вместе с этими дикарями?

Эндрю понимал, что не должен выходить из себя. Он глубоко вздохнул.

— Если ты будешь продолжать выступать на митингах, сюда опять притащатся эти проклятые фараоны.

— Не нападай на Эндрю, — вмешалась Мириам.

— Я не допущу, чтобы эти поганые полицейские являлись в мой дом.

Эндрю стало надоедать ворчание Кеннета.

— Если я правильно понял, вы хотите, чтобы я покинул ваш дом? — спросил он спокойным голосом.

— Мне нет дела до тебя. Я хочу сказать, что хозяин здесь я и я не собираюсь держать у себя в доме этих проклятых коммунистов.

— Я не коммунист!

— Если ты так будешь вести себя, все подумают, что ты коммунист.

— Пожалуйста, Кеннет, оставь Эндрю с покое! — взмолилась Мириам.

— Никто не имеет права указывать, что я должен делать в своем доме.

— Но ты так несправедлив к нему, — не унималась она.

— Могу я выйти из-за стола? — спросил Эндрю, вставая.

— По мне, так можешь катиться ко всем чертям.

У Эндрю чесались руки: так и хотелось заехать кулаком в морду Кеннету. Но лучше не давать волю гневу. Надо подумать о Мириам. Ее глаза молили не затевать скандала. Он спокойно поднялся из-за стола, ничем не выдавая своих чувств, и пошел к себе в комнату. Делать ничего не хотелось. Пойти прогуляться или навестить Эйба? Нет смысла. Еще поцапается с другом. Лучше лечь спать, как всегда, остаться наедине с собою.

Глава десятая

В 1958 году белое население страны направилось на избирательные участки, чтобы выбрать двенадцатый по счету парламент Южноафриканского Союза. Националистическая партия снова увеличила количество своих мест в парламенте, теперь уже до ста трех, а число мест находившейся в оппозиции к ней Объединенной партии соответственно сократилось до пятидесяти трех. Стрейдом умер, и путем подтасовки голосов премьер-министром был избран д-р Фервурд. Шумиха в Претории вокруг судебных процессов по делам обвиненных в государственной измене стихала. Некоторые из подсудимых неожиданно вернулись домой, так как судебный процесс отложили. Джастин Бейли мог, хотя и изредка, встречаться с женой и друзьями в Кейптауне. Перед самым началом всеобщих выборов цветным было предоставлено право проголосовать за четверых кандидатов из числа европейцев, которые будут защищать их интересы в парламенте. Вокруг этого предложения властей разгорелась горячая дискуссия. Все конгрессы были за выдвижение кандидата, однако значительная и влиятельная часть общественности выступила против и призвала к полному бойкоту выборов.

Джастин, Эйб и Эндрю сидели у Хайяма. Они пришли сюда после фильма «Порода будьдогов» с Норманом Уиздомом [Норман Уиздом (род. в 1920 г.) — английский актер.] в главной роли. В зале горел тусклый свет, и Эйб заподозрил, что это неспроста, наверно, для того, чтобы посетители не могли разглядеть, что им подано. После ужина они пили кофе и курили, обсуждая предстоящие выборы.

— Я не согласен, что выдвижение кандидата имеет важное значение, — заговорил Эйб, обращаясь к Джастину.

— Это делается исключительно для пропаганды, — ответил Джастин, затягиваясь сигаретой. — По крайней мере, мы сможем высказать свои взгляды в парламенте. Пора бы им познакомиться с Хартией свободы.

Эйб, видимо, начинал сердиться все больше и больше.

— Кого ты надеешься убедить? Нынешнее правительство?

— Если это только возможно, — твердо сказал Джастин. — Более того, весь мир. Представь себе, что наш кандидат пройдет, — продолжал он с воодушевлением, — ты не думаешь, что это вызовет замешательство среди националистов?

Его чрезмерный энтузиазм раздражал Эйба.

— Твой кандидат может только щекотать им нервы, — Он мрачно уставился в чашку с кофе. — Нам надо бороться за стенами парламента.

— Но если есть возможность забраться в логово зверя, то почему бы этого не сделать?

— Потому что это попахивает политическим оппортунизмом. Я говорю совершенно серьезно. Соглашаясь на раздельное представительство, вы тем самым способствуете своему собственному угнетению.

Уверенность начала покидать Джастина.

— Послушай, Эйб, разве ты не понимаешь, что это просто тактический маневр?

— Нет, потому что мы не имеем права соглашаться на что-либо меньшее, чем всеобщее избирательное право и единый список избирателей. Каждый должен иметь право избирать и быть избранным.

— Ты говоришь о всеобщих выборах? — спросил Джастин с легким сарказмом.

— Да, — отрубил Эйб, взглянув на пего в упор. — Право участвовать в выборах не должно рассматриваться как вознаграждение за ученую степень или за белый цвет кожи. Это право, Джастин, а не привилегия. Право гражданства. — Он сделал упор на слове «гражданство». — Лишить человека права участвовать в выборах — значит лишить его гражданства.

Хотя Эндрю не принимал участия в споре, он целиком и полностью был на стороне Эйба. Он безоговорочно поддержал принцип бойкота раздельных выборов и с головой окунулся в борьбу за осуществление этого принципа. Принимал участие в дебатах, беседовал с людьми, ходил по домам. Мы призываем всех отказаться от участия в выборах. Не являйтесь на избирательные участки. Не соглашайтесь на половинчатое гражданство в стране, где вы родились. Эйб держался в стороне от всего этого. Эндрю выступал на митингах то тут, то там. Господин председатель, мы не можем согласиться на раздельные списки избирателей. Мы хотим всеобщего избирательного права! Леди и джентльмены, мы требуем законного права принимать участие в управлении страной. Апартеид нельзя искоренить апартеидом. Бессонные ночи. Митинги на площадях, митинги в помещении, споры в узком кругу. Бойкот! Не являйтесь на избирательные участки! Оставайтесь дома! Бойкот! Бойкот! Бойкот!

Наступил день выборов. Эндрю появился на избирательном участке к моменту начала голосования. Вместе с друзьями он развернул знамена. Желающим раздавал плакаты. Вскоре подоспели полицейские: блюстители порядка записывали имена активистов, отбирали плакаты, обвиняли в нарушении порядка. Эндрю дважды приказывали покинуть территорию избирательного участка. Белая дама, агитировавшая за конгрессистского кандидата, позвонила по телефону городским советникам, и те дали распоряжение не трогать собравшихся. В полдень на несколько минут появился Эйб и тотчас же исчез. Эндрю, изнемогая от усталости, стоял у входа в помещение для голосования до самого его закрытия. Ужинал он у Эйба, но во время беседы они ни разу не коснулись выборов. И тем не менее Эндрю ни на минуту не сомневался в искренности Эйба.

Но по пути домой Эндрю с беспокойством подумал о видимом безразличии Эйба. Поведение Эйба совершенно необъяснимо. Не может быть, чтобы он боялся решительных действий. А может быть, дело именно в этом?

Эндрю вернулся домой, вошел с черного хода и в кухне столкнулся с поджидавшей его Мириам. У сестры был взволнованный и сильно огорченный вид.

— Эндрю, сегодня вечером к нам приходила полиция.

— За каким дьяволом?

— Спрашивали тебя.

— Что они говорили?

— Обшарили весь дом и у тебя в комнате взяли несколько брошюр.

— А Кеннет был дома?

— Да, он и сейчас дома. Сидит в уборной.

— Как глупо! Чертовски глупо!

— Я подумала, что будет лучше, если я предупрежу тебя.

— Мириам! — крикнул Кеннет из уборной. — Что, заявился твой проклятый брат?

— Нет, это не он, — отозвалась Мириам.

— Это я. Эндрю.

— Подожди! Мне нужно тебя видеть.

Он слышал, «а «Кеннет с силой дернул цепочку и в унитазе забулькала вода.

— Не беспокойся, Мириам, я с ним справлюсь.

— Пожалуйста, будь осторожен, Эндрю.

Появился Кеннет, на ходу застегивая брюки.

— Что, черт возьми, это значит?

Налитыми кровью глазами он уставился на Эндрю.

— Что именно?

— А то, что сюда заходили эти шпики!

— Сестра говорит, что они спрашивали меня.

— Я не допущу подобных вещей у себя в доме.

— Как вам будет угодно.

— Было бы чертовски хорошо, если бы ты убрался отсюда.

— Ну что ж, ладно.

— Пошел вон.

— Через несколько минут я уйду.

— Без этого черного негодяя у нас деньги целее будут, — проговорил Кеннет, обращаясь к Мириам, слегка удивленной ответом Эндрю.

— Кеннет, пожалуйста, не говори глупостей. Эндрю на самом деле совсем не это имел в виду.

— Замолчи!

— Ну пожалуйста, Кеннет!

— Замолчи! Или я заткну твою проклятую глотку!

— Если ты посмеешь тронуть Мириам, — оказал Эндрю ледяным тоном, — мне ничего другого не останется, как задать тебе хорошую взбучку.

— Что-о-о?