5 лет среди евреев и мидовцев - Александр Бовин

Во всяких церемониях я не участвовал по причине занятости. Но накануне отъезда гостей учинил обед в Савьоне. По полной программе. Даже с соленым арбузом. У меня было, что сказать бывшему кумиру. Но Петровна строго предупредила: он — гость твой, просто гость, и никаких дебатов. И дебатов не было. Были монологи — его и ее. Тоже интересно…

Когда хотят обидеть генералов, говорят, что они всегда готовятся к прошлой войне. Подразумевается, — при надежде на поумнение, — что готовиться надо к войне будущей. О войне прошлой не следует забывать, ибо она — кладезь опыта. “Секрет” военного искусства — суметь различить, что в этом опыте уже прочно принадлежит прошлому, а что еще может пригодиться в будущем. У израильских генералов материала для раздумий хватает. И как раз в июне 1992 года, когда отмечался “юбилей” Шестидневной войны (25 лет минуло), эта тема звучала особенно актуально. Не только для генералов…

На общем фоне истории расплываются, утрачивают значение и не такие юбилеи, но на фоне истории Израиля, на фоне истории войн Шестидневная война еще для многих поколений евреев будет полна смыслов и значений.

Победа Израиля в Войне за независимость ожесточила арабов. Они считали свое поражение случайностью. Они не верили в библейскую сказку о Давиде и Голиафе. Опираясь на военно-техническую, политическую и моральную поддержку Советского Союза, арабы усилили давление на Израиль. Лига арабских государств объявила экономический бойкот “сионистскому врагу”.

26 июля 1956 года руководство Египта объявило о национализации компании Суэцкого канала. Великобритания и Франция (основные держатели акций компании) решили ответить военным ударом. Израиль не мог упустить такой момент. 22 октября в Севре (недалеко от Парижа) подписывается тройственный протокол о совместных военных действиях против Каира. 29 октября израильские войска вторгаются на Синайский полуостров. За неделю с небольшим Синайской кампании (“операция Кадеш”) египтяне были разгромлены. В ходе второй арабо-еврейской войны Израиль потерял 171 убитых, 817 человек было ранено, четверо попали в плен. Потери египтян были несравненно больше. Только пленных израильтяне захватили около 6000 человек.

Война является продолжением политики, учил Клаузевиц. Но и политика часто является продолжением войны. Побежденные хотят стать победителями. Потерпев поражение в двух войнах, арабы стали готовиться к третьей. На это потребовалось десять лет. К маю 1967 года в Каире и Дамаске было, видимо, решено, что настала пора действовать.

17 мая президент Египта Насер потребовал вывести с Синая войска ООН. ООН капитулирует, войска выводятся. 18 мая в Израиле объявляется всеобщая мобилизация.

22 мая Насер дает команду закрыть Тиранский пролив. В Израиле рассматривают этот акт как “casus belli”.

В политической верхушке Израиля идет острая борьба. Генералы жмут на правительство. Военная разведка доказывает, что если Израиль не отреагирует на закрытие пролива, то арабы истолкуют это как слабость, как “прекрасную возможность нанести удар по Израилю”. 25 мая начальник оперативного отдела Генерального штаба Эзер Вейиман выражается более определенно: “У нас нет выбора — мы должны атаковать сегодня, крайний срок начала операции — завтра утром”. Однако премьер-министр Леви Эшкол колеблется, выжидает, просчитывает разные варианты.

Ночью 27 мая советский посол Д. С. Чувахин разбудил Эшкола и вручил ему послание А. Н. Косыгина. Советский Союз настоятельно рекомендовал Израилю принять все меры к недопущению военного конфликта. Эшкол выразил готовность в любое время и в любом месте встретиться с советскими руководителями и лично рассказать им о положении дел. Состоялся и ночной визит советского посла в Каире к Насеру. Москва советовала египетскому президенту не провоцировать военное столкновение с Израилем.

В последствии Чувахин, ссылаясь на Громыко, писал, что в Москве решили принять Эшкола. Но стали согласовывать с арабами. Каир не возражал. Дамаск же был категорически против. И Москва уступила Дамаску. Вернувшись в Москву, Чувахин, как он писал в 1994 году, сказал Громыко, что отказ принять Эшкола был “большой политической ошибкой”. Министр с ним согласился.

“Было видно, — заключает посол, — что министр признал ошибку советской дипломатии в данном вопросе, хотя прямо этого и не сказал. Чувствовалось, что он досадовал на самого себя за то, что не настоял на необходимости выполнить принятое решение, несмотря на отрицательную реакцию сирийских руководителей”.

Возможно, так оно и было. Но, наблюдая в 1967 году с близкого расстояния за реакцией советского руководства на Шестидневную войну, разговаривая позже на эту тему с Громыко и многими высокопоставленными сотрудниками МИДа, я не чувствовал никакой досады. Впрочем, если есть тайная дипломатия, почему не быть тайным ошибкам…

Насколько я могу догадываться, очередная война на Ближнем Востоке не входила в намерения Москвы. Хотя она иногда и раздувала тлеющие уголья. В принципе Москва “лишь” стремилась использовать возникший кризис для укрепления своего влияния и присутствия в регионе. Но сход лавины уже начался, и остановить его было невозможно.

1 июня министром обороны Израиля назначается Моше Даян.[12] Это означало, что колебания кончаются. На заседании правительства Даян так изложил свою позицию:

“Вероятная альтернатива — египтяне нападут первыми, но тогда мы в проигрыше… Плевать мы на них хотели. В таком положении это просто глупость — сидеть и ждать! Если мы будем ждать еще 7-10 дней, это обернется тысячами погибших. Ждать сейчас просто неразумно. Я предпочитаю начать первым”.

5 июня в 7.46 утра израильская авиация нанесла превентивный удар. Атака продолжалась три часа. Было сделано 500 боевых вылетов. Уничтожено 309 египетских самолетов из 340. К вечеру были разгромлены ВВС Иордании и Сирии. Всего за два дня израильтяне уничтожили 416 арабских самолетов, из них 393 — на аэродромах. ВВС Израиля потеряли 26 машин. Через шесть дней все было кончено. Израиль овладел Синайским полуостровом, Западным берегом реки Иордан и Голанскими высотами. Разделенный прежде Иерусалим оказался весь под властью Израиля.

В эти драматические дни я с коллегами из международного отдела ЦК КПСС находился под Москвой на “даче Горького”. Выполняли очередное задание. Помню, что по всяким “голосам” слушали заседание Совета Безопасности.

Отношение к происходящему на Ближнем Востоке было двойственным. С одной стороны, мы понимали, что война, которую начал Израиль, спровоцирована арабами. Симпатии многих из нас принадлежали Израилю. Но была и другая сторона. Египтяне были нами вооружены, нами обучены, — и сразу потерпели сокрушительное поражение. И мы испытывали тяжелое чувство, которое мешало правильно оценить победу Израиля. Такое было ощущение, будто тебе закатили оплеуху. В нашей команде это чувство все-таки компенсировалось тем, что мы понимали суть происходящего. Но в целом “народ” воспринимал поражение арабов как наше собственное поражение.