Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году - Рольф-Дитер Мюллер

Организованная при посредничестве Муссолини и состоявшаяся 30 сентября 1938 г. Мюнхенская конференция позволила достичь взаимопонимания с западными державами и лишила состоятельности замыслы военной оппозиции.

Чехословакия была вынуждена уступить рейху территории, населенные немецкоязычным большинством. Польша после предъявления ультиматума стремилась как можно скорее занять Тешинскую Силезию, а Венгрия оккупировала области на юге, в которых проживало венгерское население. Чехословацкое правительство покорилось диктату трех государств — Великобритании, Франции, Германии. Предложение о помощи, выдвинутое Сталиным, осталось без внимания, в военном отношении такой сценарий, будь он воплощен в реальность, оказался бы малоэффективным. Впоследствии Гитлер сожалел о том, что встал на путь переговоров, отказавшись от идеи развязывания войны{231}. От какой же войны он отказался в 1938 г.? Почему раскаивался в том, что начал войну годом позже? Возможный ответ: битва, решающая исход войны на территории Богемии при условии невмешательства западных держав, превратила бы Гитлера в полководца, который, укрепив свой престиж и захватив значительные материальные блага, мог бы продемонстрировать великодушие в отношениях с союзниками — Польшей и Венгрией, чтобы затем, используя выгодные стратегические позиции, направить удар на основного противника. Если бы западные державы предоставили Гитлеру «свободу действий» на Востоке, путь на Украину и в Прибалтику был бы открыт, что позволило бы начать войну за «жизненное пространство».

Гитлер трактовал Мюнхенскую конференцию как частичный успех, поскольку, уступив рейху хорошо укрепленные пограничные районы, Чехословакия не исчезла с карты Европы. Вермахт не занял Прагу, границы Германии не сместились дальше к востоку. Обещание, данное западным державам об отказе от ревизионистских притязаний, для Гитлера было лишь уловкой. Эйфория британского премьер-министра Чемберлена и его уверенность в том, что теперь мир гарантирован раз и навсегда, наверняка вызывала у Гитлера усмешку. Компромисс, достигнутый в Мюнхене, означал, что в случае дальнейшей территориальной экспансии, и прежде всего в случае использования силы, Германии надлежит рассчитывать на вмешательство Великобритании. Риск развязывания войны существенно возрос.

ПОВОРОТ В ПОЛЬСКО-ГЕРМАНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ

Летом 1938 г. возобновились интенсивные контакты между Японией, Германией и Италией, и заключение военного альянса, казалось, состоится в ближайшем будущем. Это как никогда устраивало Гитлера. С его точки зрения, таким образом складывались идеальные условия для осуществления запланированной экспансии. Антисоветский блок, направленный на сдерживание Англии и Франции и на привлечение Польши, мог наконец нацелить свой удар на СССР. В июле разразились события на озере Хасан, первая боевая операция Японии против Красной армии. С военной точки зрения это уже не было просто «инцидентом», а стало пробой сил на дальневосточном направлении. Польша организовала в сентябре проведение довольно крупных маневров на Волыни, что выглядело как предостережение в адрес Москвы не вмешиваться в «решение» чехословацкой «проблемы».

Этот соответствовало в целом оборонной направленности польской политики как в отношении Советского Союза, так и Германии: Варшава подала сигнал о своей заинтересованности в прекращении существования Чехословакии как государства, что выходило за рамки Мюнхенского соглашения. Польский министр иностранных дел Юзеф Бек рассматривал эту соседнюю страну как «мост в Россию» такое выражение зафиксировано в его инструкции послу в Берлине, когда тот был приглашен на беседу с рейхсканцлером{232}. Бек стремился использовать этот «мост» косвенным путем и одновременно осложнить ситуацию для Германии, поскольку полагал, что Венгрия сможет включить в свое государственное объединение автономную Словакию и особенно Карпатскую Украину. Это привело бы к образованию польско-венгерской границы, а сама Венгрия стала бы частью антисоветского фронта, в который Польша стремилась втянуть еще и Румынию.

Одновременно Бек старался сохранить и закрепить статус-кво в отношениях с рейхом, не прибегая при этом ни к каким уступкам. Это касалось и статуса Данцига. Он ожидал от Берлина полной определенности в вопросе общей границы и инициировал досрочное внесение изменений в пакт 1934 г. Гитлер в беседе с польским послом Юзефом Липским, состоявшейся 20 сентября в Оберзальцберге, отреагировал на это сдержанно. Для него было важней воодушевить Польшу к совместным действиям против Чехословакии. Если бы дело дошло до военных действий со стороны СССР, то Германия оказала бы поддержку Польше{233}. Такого рода предложение дало новый толчок к попытке привлечь Варшаву к вступлению в Антикоминтерновский пакт.

ПОСЛЕДНЯЯ ПОПЫТКА ГИТЛЕРА ПРИВЛЕЧЬ ПОЛЬШУ

После заключения Мюнхенского соглашения поведение Берлина стало более внятным. В отношении Карпатской Украины Гитлер вел себя вначале нерешительно, так как все еще существовала возможность пойти навстречу пожеланиям Польши в обмен на политические уступки. Но тут в дело вступило ОКВ, поскольку вермахт, исходя из чисто военных соображений, хотел держать открытым этот «мост», ведущий на Украину и в Юго-Восточную Европу. Поэтому чехословацкое государство-«обрубок» и Карпатская Украина должны были подпадать под влияние Германии. В ОКВ с особым усердием начал работать прежде всего абвер, резко усилив контакты с украинской эмиграцией с целью подготовки почвы для германской экспансии. В 1938 г. возрастали масштабы подготовки украинцев к использованию их в условиях боевых действий{234}. Министерство иностранных дел полностью поддерживало эту работу и рассматривало Карпатскую Украину как часть будущей автономной Словакии, а также как основу для создания в будущем «достаточно крупного украинского государства»{235}.

Гитлер одобрял намерения скрывать амбиции Германии и заявил посланнику венгерского регента Миклоша Хорти, что «если бы Германия вместе с Венгрией и Польшей вошли в мощный блок, то он не был бы связан никакими обязательствами, и вполне можно было бы предпринять изменение границ»{236}. Из этого пассажа легко можно понять, что диктатор стремился открыть врата на Восток и заполучить на свою сторону Польшу. При этом изначально речь не шла о покорении Польши или придании ей статуса сателлита, важней было образование антисоветского фронта. Пока Польша, оставаясь нейтральной и занимая оборонительную позицию, блокировала СССР на центральном направлении, германская стратегия в случае серьезных военных действий могла развернуться на флангах. Но если бы польской стороне удалось привлечь в пассивный блок Венгрию и Румынию, то германская экспансия должна была развиваться по узкому пути в северном направлении, что сделало бы ее зависимой от «игольного ушка» Данцигского коридора. Но все попытки Польши привлечь на свою сторону Румынию оказались бесплодными, поскольку Бухарест отказывался от какого-либо расширения сферы влияния венгерского соперника.

Со своей стороны, германское руководство прилагало усилия по развитию корректных и предупредительных отношений с Польшей. В октябре 1938 г. Вальтер Функ, который в феврале 1938 г. сменил Шахта на посту рейхсминистра экономики, заявил польскому послу во время своего визита в Турцию, что Польше необходим собственный выход к Балтийскому морю, но Германии также требуется тесная связь с Восточной Пруссией. В целом же для Польши СССР представляет собой поле для расширения ее сферы влияния{237}. Министр иностранных дел Риббентроп предложил польскому послу Липскому «совместно решить» двухсторонние спорные вопросы, что для Польши было невозможно{238}. Это было сказано в одной из бесед, проходившей с целью подготовки визита в Германию министра иностранных дел Бека. После предшествовавшей фазы «намеков», на которые Польша постоянно отвечала отказом, наступила очередь фазы «принятия решений» (Andreas Hillgruber){239}.

Теперь Гитлер однозначно хотел вернуть Данциг «Родине» — рейху — и по внутриполитическим причинам не обращал никакого внимания на несогласие Польши по этому вопросу{240}. Поэтому требования Берлина о экстерриториальности автобана и многоколейного железнодорожного пути на Данциг казались вполне подобающими. Ведь Польше предлагались компенсации в районе этого города за урегулирование данного вопроса. Риббентроп предлагал к тому же и другие дополнительные компенсации, которые основывались на предложениях польской стороны, например, продление действия договора от 1934 г. и признание общей границы. Именно последний пункт оставался вне ревизионистских притязаний Штреземана и Веймарской республики, поскольку означал отказ от других спорных территорий, например, восточной части Верхней Силезии, которая была передана Польше по Версальскому договору. С сегодняшней точки зрения особенно жуткой кажется готовность обеих сторон сотрудничать в деле эмиграции из Польши еврейского населения. Липский в беседе с Гитлером обещал ему «прекрасный памятник в Варшаве», если он сумеет найти решение «еврейского вопроса»{241}. Гитлер, казалось, был убежден, что правительство в Варшаве в конце концов примет его предложение начать переговоры.