Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году - Рольф-Дитер Мюллер

Главнокомандующий кригсмарине, адмирал Эрих Редер, который принимал участие в «совещании Хоссбаха» и не выказал возражений против намерений Гитлера начать войну как можно скорее, выступая с речью 12 апреля 1938 г., указал на то, что учения служат не только цели общего обучения. Учения 1938 г. организованы таким образом, чтобы задачи, которые предстоит решать в ходе будущей войны, были всесторонне проанализированы и подвергнуты практической проверке посредством маневров и упражнений{211}. В отличие от командующего флотом он подчеркнул, что в случае войны с Францией Германии в любом случае следует рассчитывать на вступление в войну Англии. Такая ситуация полностью изменит принципы ведения войны на море. В ситуации войны на два фронта, которая охватила бы и Россию, оккупация Аландских островов, равно как Финляндии и Эстонии, несет большие преимущества, однако потребует больших затрат сил всей армии. Поэтому необходимо удостовериться, не будет ли более уместно для начала принять во внимание суверенитет этих Финляндии и Эстонии, чтобы затем нанести контрудар, когда противник нарушит нейтралитет этих стран{212}. Руководствуясь результатами командно-штабных учений военно-морского флота, Редер не рассчитывал на стратегическое нападение русского противника. Такой ситуация была к середине 1938 г.

1938 г.: ГИТЛЕР НАЧИНАЕТ ЭКСПАНСИЮ

12 марта 1938 г. вермахт после проведенных в его среде политических репрессий без боя занял Австрию. Мир безучастно взирал на происходящее. С июня 1937 г. Генеральный штаб готовился к оккупации соседнего государства в рамках операции «Зондерфаль Отто». Геринг настаивал на скорейшем аншлюсе Австрии, руководствуясь экономическими соображениями: требовалось смягчить финансовый и сырьевой кризис, грозящий рейху. Австрийские национал-социалисты оказали давление на правительство в Вене, Гитлер выдвинул жесткие требования, а затем распорядился ввести вермахт на территорию Австрии. Большинство населения приветствовало немецкие войска. Ни одна великая держава не сочла нужным поддержать независимость Австрии.

То же касалось и польского правительства, которое поначалу надеялось в обмен на собственную уступчивость разрешить данцигский вопрос. Однако вскоре Польша поняла, что очередными объектами германского ревизионизма станут Чехословакия и/или Литва. Уже 12 марта в Варшаве было принято решение о действиях в отношении Литвы{213}.

Ввиду наличия в стране сильной внутриполитической оппозиции правительство надеялось упрочить свою популярность, поддержав националистические настроения. С внешнеполитической точки зрения аншлюс Литвы привел бы к расширению пояса антибольшевистских государств, укрепил бы позиции Польши на Балтийском море и предотвратил бы попадание Польши в зону влияния Германии. Уже Пилсудский считал восстановление исторического союза Польши и Литвы частью своей политической программы. Отношения между Польшей и Литвой на протяжении многих лет складывались непросто. В день ввода немецких войск на территорию Австрии польский пограничник был застрелен пограничниками Литвы. Правительство в Варшаве намеревалось воспользоваться этой ситуацией, чтобы добиться установления контроля над Литовским государством. Оно в ультимативной форме потребовало заключения соответствующих договоров и приготовилось к вводу войск{214}.

Давление со стороны СССР, Франции и Великобритании заставило Польшу отказаться от выдвинутых требований, тем не менее она настояла на возобновлении дипломатических отношений, которые были прерваны из-за спора вокруг Вильно. Польское руководство заверило Берлин, что учтет мнение Германии в случае обострения конфликта. Гитлер воспользовался ситуацией и распорядился начать подготовку к возможной оккупации Мемельского края — предмета территориальных притязаний Германии. Он был озабочен тем, что в случае установления Польшей контроля над Литвой может возродиться к жизни старая идея: побудить Польшу к уступкам в споре о Данциге в обмен на территорию Литвы{215}.

18 марта 1938 г. ОКБ подготовило проект демаркационной линии между Германией и Польшей, этот проект выходил за рамки первоначальных ревизионистских требований Германии. Немецкие политики не были заинтересованы в поддержке стремления Польши получить второй выход к Балтийскому морю{216}.

Если бы политика Германии в отношении России носила оборонительный характер, то обеспечение безопасности Восточной Пруссии можно было бы со спокойной душой поручить Польше. Но в складывающейся ситуации надлежало позаботиться о том, чтобы возможной агрессии немцев в Прибалтике, а также в направлении СССР не помешала упрочившая свое положение нейтральная Польша. Однако предмостное укрепление в Мемеле в марте 1938 г. не стало трофеем немцев, поскольку литовское правительство приняло ультиматум Польши. Варшава была удовлетворена готовностью правительства в Ковно[19] возобновить дипломатические отношения. Литовский эпизод завершился, и предметом всеобщего внимания стала Чехословакия, тем более что уже в ноябре у Берлина сложилось впечатление, что Великобритания может не воспротивиться переходу Праги в зону влияния Германии.

Тем самым СССР оказался бы вытесненным из Центральной Европы, а немцы смогли бы беспрепятственно приступить к экспансии на Востоке — при условии, что Германия прекратит руководствоваться политикой свершившихся фактов. Сторонники такой политики умиротворения не учитывали, однако, безудержное стремление Гитлера к войне и необузданность его намерений.

С Польшей по чешскому вопросу была быстро достигнута договоренность. Уже в феврале Геринг во время очередного приезда на охоту заговорил о «чешской проблеме». Министр иностранных дел Бек проявил интерес к населенным поляками областям Чехословакии. Поляки стремились избежать неожиданностей и не хотели стоять в стороне, когда обсуждался вопрос о разгроме соседней страны. Устранение советского влияния было делом менее актуальным, нежели территориальные притязания, которые Варшава заранее обсудила с венгерским правительством, заинтересованным во включении Словакии в собственное государственное объединение{217}.

Очередная попытка Геринга договориться о совместной политике в адрес СССР оказалась безуспешной: Рыдз-Смиглы ответил вежливым отказом. В то же время предложение Гитлера о продлении пакта о ненападении еще на 25 лет с целью упрочения отношений двух государств вызвало интерес у Бека. Однако в качестве ответного жеста он рассчитывал на «соответствующее решение Данцигской проблемы», то есть на отказ Германии от намерений изменить статус-кво. Удовлетворить эти ожидания Гитлеру как с точки зрения внутренней политики, так и в стратегическом отношении было непросто. Историографы объясняют позицию Польши желанием избежать статуса государства-спутника Германии{218}, однако летом 1938 г. эти опасения поляков, очевидно, не играли существенной роли. Данцигский вопрос на фоне перспективы совместного нападения на Чехословакию до поры отошел на второй план.

В ситуации обострения международной обстановки в результате античешской пропаганды Германии в июле-августе 1938 г. начальник Генерального штаба Людвиг Бек, равно как и командование кригсмарине, не мог не принимать во внимание возможную реакцию СССР. Сухопутные войска вот-вот должны были вторгнуться на территорию соседнего государства, которое располагало поясом мощных укреплений и армией, оснащение которой вполне отвечало современному образцу. Это государство состояло в союзнических отношениях с Москвой. В меморандуме от 5 мая 1938 г. Бек решительно выступил против сопряженного с множеством рисков военного курса Гитлера; он не сомневался в возможности захвата Чехословакии посредством изолированной военной акции. Его беспокоило, что продолжительная военная операция может спровоцировать вмешательство великих держав Европы, противостоять которому вермахт при его нынешнем уровне развития будет не в состоянии{219}.

Верховный главнокомандующий вермахта пришел в ярость, когда ознакомился с опасениями начальника Генерального штаба сухопутных войск.

У него сложилось впечатление, что тот «намерен удержать его от реализации военных планов»{220}. Спустя некоторое время Бек ушел в отставку. Гитлера не устраивало, что укрепление Западного вала могло растянуться на 20 лет. Диктатор полагал, что Генеральный штаб саботирует его приказы. Он выступил перед командованием вермахта и дипломатии 28 мая, еще раз изложив свои намерения и аргументы. «Чехословакия должна исчезнуть с географической карты — такова моя несокрушимая воля». Он обосновал свое намерение не только стремлением к «расширению жизненного пространства», но и стратегической обстановкой: в случае войны с Западом страна может стать опаснейшим противником Германии. С последним утверждением начальник Генерального штаба мог согласиться, но он не мог согласиться с требованием Гитлера о расширении немецкого присутствия на побережье Голландии и Бельгии, а также с намерением вернуть утраченные колонии.