Невыносимая жара - Ричард Касл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, это показалось мне напрасной тратой времени, поскольку открыть его было невозможно.
— Я имею в виду снаружи. Вдруг кто-то пытался проникнуть в квартиру, не зная, что окно запечатано намертво?
У техника отвисла челюсть, и он посмотрел на оконное стекло. Розовые щеки побелели, и лицо Тима, усыпанное веснушками, стало походить на поверхность Луны. Завибрировал мобильник Никки, и она, отойдя в сторону, взяла трубку. Это был Ноа Пакстон.
— Спасибо, что перезвонили.
— Я уже начал думать, что чем-то рассердил вас. Когда же мы с вами разговаривали в последний раз?
Она рассмеялась.
— Вчера, когда я помешала вам есть салат.
Должно быть, Рук услышал ее смех, потому что появился из коридора и замаячил в отдалении.
Никки отвернулась и сделала еще несколько шагов в сторону: ей совершенно не хотелось, чтобы журналист слышал ее разговор. Однако краем глаза она заметила, что он продолжает топтаться у нее за спиной.
— Вот видите? Почти двадцать два часа. Так у человека может и паранойя развиться. Что случилось на этот раз?
Хит рассказала ему о похищении коллекции. Новость была встречена продолжительным молчанием. Она спросила:
— Вы слушаете?
— Да, я… Вы ведь не шутите? То есть вы не будете шутить такими вещами?
— Ноа, я сейчас стою в их гостиной. Стены абсолютно голые.
Снова долгое молчание; затем она услышала, как он откашлялся.
— Детектив Хит, могу я говорить откровенно?
— Давайте.
— Вы никогда не испытывали сильного потрясения, после которого казалось, что вам уже не справиться, а потом вы все-таки преодолевали это, и… гм, прошу прощения. — Она услышала, как он сделал глоток воды или чего-то еще. — Так вот, вы берете себя в руки и справляетесь с шоком, и в тот момент, когда вы приходите в себя, из ниоткуда на вас обрушивается новый сокрушительный удар, а затем — еще один, и вы достигаете точки, когда остается только спросить: «Какого черта я вообще здесь делаю?» А потом представляете, как бросаете это все. Не только работу, но и вообще такую жизнь. Как мне хотелось бы сейчас превратиться в одного из тех парней, которые делают сэндвичи в палатках на пляже в Нью-Джерси или сдают напрокат хулахупы и велосипеды. Просто бросить все это к чертовой матери.
— И вам действительно этого хочется?
— Постоянно. Особенно в данный момент. — Пакстон вздохнул и вполголоса выругался. — И как у вас продвигается дело? Есть какие-нибудь зацепки?
— Посмотрим, — произнесла она, придерживаясь своей политики поменьше отвечать на вопросы свидетелей. — Я думаю, вы можете вспомнить, где находились прошлой ночью?
— Боже, вы даром времени не теряете, да?
— И хотела бы от вас того же. — Никки подождала; она уже знала, как он поведет себя: сначала будет сопротивляться, потом уступит давлению.
— Я понимаю, что не имею права возмущаться, я знаю, что это ваша работа, детектив, но послушайте… — Ее бесстрастное молчание действовало на него угнетающе, и он сдался. -
Вчера вечером я проводил еженедельное вечернее занятие в Вестчестерском местном колледже, в Валхалле.
— Кто может это подтвердить?
— Я читал лекцию двадцати пяти студентам. Большинство, как обычно, спали, но один-два из них могли меня заметить.
— А после этого?
— Отправился домой, в Тарритаун, пил пиво и смотрел матч «Янкиз»-«Энджелз» в местном баре.
Хит спросила название бара, записала.
— Еще один вопрос, и мы с вами расстанемся.
— Сомневаюсь в этом.
— Картины были застрахованы?
— Нет. Когда-то давно были, разумеется, но потом начали слетаться стервятники, и Мэтью перестал платить взносы. Он сказал, что не желает тратить состояние на защиту того, что все равно рано или поздно пойдет на оплату долгов. — Настала очередь Никки потрясенно промолчать. — Вы слушаете, детектив?
— Да. Я просто подумала о том, что здесь с минуты на минуту появится Кимберли Старр. Ей известно о том, что коллекция не застрахована?
— Известно. Мэтью сказал ей это в тот же вечер, когда сообщил, что страхование его жизни аннулировано. — И добавил: — Я вам сейчас очень не завидую. Удачи.
Таррелл не шутил насчет затычек для ушей: войдя в квартиру, Кимберли Старр пронзительно закричала. Никки хотела было взять вдову за руку, но та стряхнула ее ладонь, и стон сменился настоящим воплем — как в фильме ужасов пятидесятых годов.
Затем Кимберли выронила сумочку и закричала снова, и у Никки все внутри перевернулось от жалости к ней. Вдова не желала никакой помощи и вытянула руку, отстраняя Никки, когда та хотела приблизиться к ней. Когда у нее не осталось сил визжать, она рухнула на диван со стонами: «Нет, нет, нет». Подняла голову, обвела взглядом салон высотой два этажа:
— Сколько еще мне придется вынести? Кто-нибудь скажет, сколько еще это будет продолжаться? Как мне жить дальше? Как?
И охрипшим от криков голосом Кимберли продолжала жаловаться, стонать и задавать сочувствующим детективам вопросы, не требующие ответа. Им оставалось только ждать. Рук покинул гостиную и вернулся со стаканом воды, который вдова приняла. Сделав большой глоток, она подавилась, закашлялась и выплюнула воду на ковер; хрип и кашель перешли в рыдания. Никки села рядом, но не прикасалась к женщине. Кимберли отодвинулась и, закрыв руками лицо, в отчаянии зарыдала.
Прошло десять мучительно долгих минут, и Кимберли, забыв о присутствии полицейских, нашарила на ковре сумочку, вытащила пузырек с таблетками и запила лекарство остатками воды. Безуспешно попыталась высморкаться и осталась сидеть, не шевелясь, терзая в пальцах платочек, точно так же, как несколько дней назад, когда на нее обрушилась весть об убийстве мужа.
— Миссис Старр? — Хит заговорила едва слышным шепотом, но Кимберли подскочила на месте. — Через какое-то время мне придется задать вам несколько вопросов, но с этим можно подождать.
Вдова кивнула и прошептала:
— Спасибо.
— Когда вы немного успокоитесь, лучше всего сегодня, осмотрите, пожалуйста, квартиру, нам нужно знать, не украдено ли что-либо еще.
Снова кивок. Снова шепотом:
— Хорошо.
В машине, по пути в участок, Рук начал:
— Когда утром я говорил насчет позднего завтрака, я почти не шутил. Что ты скажешь на предложение пообедать вместе?
— Скажу, что ты слишком форсируешь события.
— Да ладно, разве сегодня ночью мы так уж плохо провели время?
— Нет. Я отлично провела время.
— Тогда в чем проблема?
— Нет никакой проблемы. Так что не будем ее создавать, смешивая наши личные дела с работой, договорились? Если ты не заметил, на мне сейчас уже не одно, а два дела об убийстве, а теперь еще и кража имущества на десятки миллионов долларов.
Никки припарковала автомобиль перед зданием участка на 82-й, во втором ряду между двумя патрульными машинами. Они вышли, и Рук, глядя на нее поверх раскаленной металлической крыши, снова заговорил:
— Как тебе вообще удавалось встречаться с мужчинами при твоей работе?
— Никак.
Затем они услышали оклик Каньеро:
— Не закрывайте дверцу, детектив!
Таррелл и Каньеро мчались к ним со стороны парковки. За ними следовали четверо полицейских в форме.
— Что случилось? — воскликнула Хит. Тараканы подбежали к открытой дверце у водительского сиденья, и Каньеро сообщил:
— Группа из отдела краж раздобыла у жильцов «Гилфорда» кое-какие сведения.
— Свидетель возвращался из деловой поездки и заметил нескольких парней, выходивших из здания сегодня примерно в четыре утра, — подхватил Таррелл. — Он решил, что это очень странно, и записал номер фургона.
— А почему он тут же не сообщил в полицию? — удивился Рук.
— Дружище, сразу видно, что ты в полиции никогда не работал. — сказал Каньеро. — Ну, не важно; мы поискали в базе, фургон зарегистрирован на Лонг-Айленде. — Он поднял блокнот, и Хит вырвала его у него из рук.
— Забирайтесь, — скомандовала она.
Но Таррелл и Каньеро знали, что делать, и уже сидели на своих местах. Рук еще не успел закрыть заднюю дверцу, а Никки уже выехала на Коламбус-авеню и включила сирену.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Пока Никки неслась по забитой машинами проезжей части к мосту у 59-й улицы, в салоне царила напряженная тишина. Хит приказала Каньеро сообщить по рации об их приближении, и когда они подъехали к канатной дороге, ведущей на остров Рузвельта, копы из транспортной полиции остановили движение кабинок, и детектив с ревом въехала на мост. Мост принадлежал только ей и двум патрульным машинам, следовавшим сзади.
Миновав станцию метро «Куинсборо Плаза» и свернув на Северный бульвар, они выключили сирены, чтобы не спугнуть преступников. По адресу, по которому был зарегистрирован фургон, находилась авторемонтная мастерская; располагалась она в промышленном районе неподалеку от депо Лонг-Айлендской железной дороги. Под железнодорожным мостом на 38-й авеню они заметили несколько патрульных машин из лонг-айлендского полицейского участка. Сама мастерская находилась в квартале к северу.