Ученик - Тесс Герритсен

— Да я только первую сигарету прикурил. И никакого запаха не чувствую.

— Курильщики никогда не чувствуют.

Он посмотрел на нее.

— Господи, вы весь вечер ко мне цепляетесь. У вас проблемы из-за меня — тогда, может, поговорим?

Риццоли уставилась на дорогу, темную и пустынную.

— Дело не в вас, — сказала она.

— А в ком тогда? — Не дождавшись ответа, он понимающе хмыкнул. — Ох, опять этот Дин. Ну, и что он натворил на сей раз?

— Несколько дней назад он нажаловался на меня Маркетту.

— И что сказал?

— Что я не гожусь для этой работы. Что, возможно, мне необходимо проконсультироваться у психолога по поводу нерешенных проблем.

— Он имел в виду Хирурга?

— А вы как думаете?

— Ну и мерзавец!

— А сегодня я узнаю, что мы получили немедленный ответ на наш запрос из КОДИС. Такого прежде никогда не было. Выходит, Дину достаточно лишь пальцами щелкнуть, и все вокруг начинают подпрыгивать. Мне просто интересно, что он здесь все-таки делает.

— Ну, эти федералы все такие. Говорят ведь: кто владеет информацией, тот вооружен, верно? Поэтому они и утаивают ее от нас, играют эдаких мачо. Мы с вами просто пешки для этого чертова Джеймса Бонда.

— Вы начинаете путать их с ЦРУ.

— ЦРУ, ФБР — один черт. — Корсак пожал плечами. — Все эти агентства кормятся секретами.

Затрещала рация:

— Говорит третий. У нас машина, последняя модель седана, движется к югу по Эннекинг-Парквей.

Риццоли напряглась в ожидании сообщения с другого поста. На этот раз прозвучал голос Фроста, который дежурил в следующей машине:

— Говорит второй. Мы его видим. Продолжает движение к югу. Не похоже, что он сбавляет скорость.

Через несколько секунд доложил третий наблюдатель:

— Пятый. Объект только что проехал пересечение с Болд-Ноб-роуд. Следует к выезду из парка.

Не наш. Даже ночью Эннекинг-Парквей оказался весьма оживленной трассой. Они сбились со счету, отслеживая автомобили. Ложные тревоги, прерывавшие длительные интервалы тягостного ожидания, сожгли в ней весь запас адреналина, и теперь ее неудержимо тянуло в сон.

Разочарованно вздохнув, Риццоли откинулась на спинку сиденья. За лобовым стеклом маячила темнота, и в ней изредка вспыхивали огоньки светлячков.

— Ну иди же, сукин сын, — бормотала она. — Иди к мамочке...

— Хотите кофе? — предложил Корсак.

— Спасибо.

Он налил из своего термоса кофе и передал ей чашку. Кофе был черный, горький и отвратительный, но она все равно выпила.

— Что-то я сегодня переборщил, — сказал он. — Положил две ложки вместо одной. От этого кофе волосы дыбом встают во всех местах.

— Может быть, это как раз то, что мне сейчас нужно.

— Я вот думаю, если мне пить побольше этой дряни, может, волосы на голову перекочуют? — вяло пошутил Корсак.

Риццоли вгляделась в темноту, представив себе ночную жизнь лесных обитателей. Зубастые хищники. Она вспомнила изъеденные останки Леди Рахит и подумала про енотов, грызущих ребра, и собак, гоняющих голову как мяч. В общем, все совсем не как в сказке про Бэмби.

— Я теперь даже говорить не могу о Хойте, — сказала она. — Стоит мне упомянуть его имя, как на меня начинают смотреть с жалостью. Вчера я попыталась провести параллель между Хирургом и нашим неизвестным, так во взгляде Дина явственно сквозило: «У нее до сих пор Хирург на уме». Он считает, что у меня навязчивая идея. — Она вздохнула. — Может, это и так. Может, это останется навсегда. В каждом преступлении мне будет мерещиться его почерк. Каждый убийца будет иметь его лицо.

По рации раздался голос диспетчера:

— У нас запрос на осмотр территории, кладбище Фэйрвью. Есть какие-то машины в этом районе?

Никто не ответил.

Диспетчер повторил:

— У нас вызов на осмотр территории, кладбище Фэйрвью. Возможно незаконное проникновение. Номер двенадцатый, вы все еще в этом районе?

— Говорит двенадцатый. Мы на Ривер-стрит, у дома 1040. Здесь вызов по коду один.

— Вас понял. Номер пятнадцатый! Что у вас?

— Говорит пятнадцатый. Мы в Уэст-Роксбери. Эти ребята до сих пор не успокоятся. Думаю, пробудем здесь еще полчаса, от силы час, потом сможем выехать на Фэйрвью.

— Кто-нибудь есть свободный? — спросил диспетчер, гоняя радиоволну в поисках свободной патрульной машины. В теплую субботнюю ночь рутинный осмотр кладбища не входил в число приоритетных вызовов. Мертвые могли подождать, важнее было разобраться с буйными супружескими парами или вандалами-подростками.

Тишину, воцарившуюся в радиоэфире, нарушил кто-то из команды Риццоли.

— Говорит пятый. Мы на Эннекинг-Парквей. Отсюда до кладбища Фэйрвью рукой подать...

Риццоли схватила микрофон и нажала на кнопку трансляции.

— Пятый, это первый, — вмешалась она. — Не покидать пост. Понятно?

— Да у нас пять машин на слежке...

— Кладбище не наше дело.

— Первый, — произнес диспетчер. — Все патрули на вызовах. Может, все-таки освободите кого-нибудь из своих?

— Нет. Я хочу, чтобы моя команда продолжала наблюдение. Понятно, пятый?

— Десять-четыре. Задерживаемся. Диспетчер, мы не можем выехать на осмотр кладбища.

Риццоли вздохнула. Возможно, утром ей и нагорит за это, но она не собиралась отпускать ни единой машины из команды наблюдения, тем более на столь тривиальный вызов.

— Нельзя сказать, чтобы мы были активно задействованы, — заметил Корсак.

— Когда настанет момент, действие будет разворачиваться очень быстро. И я никому не позволю рушить мой план.

— Помните, о чем мы только что говорили? О навязчивой идее?

— Не начинайте все заново.

— Да нет, что же я враг себе, что ли? Вы ведь мне голову открутите. — Он распахнул свою дверцу.

— Куда вы?

— Отлить. Нужно разрешение?

— Я просто спросила.

— Это кофе просится наружу.

— Ничего удивительного. Ваш кофе где хочешь дыру прожжет.

Корсак вышел из машины и пошел в лес, на ходу расстегивая ширинку. Он даже не удосужился зайти за дерево и стал мочиться прямо в кусты. Это уже было слишком, и она отвернулась. В каждом классе свои хулиганы — Корсак был из тех, кто открыто сморкался, с удовольствием рыгал и носил на рубашке следы от ланча. У него были влажные и грязные руки, прикасаться к которым совсем не хотелось, хотя бы из чувства брезгливости. Она испытывала к нему и отвращение, и жалость. Посмотрев на кофе, который он ей налил, Риццоли выплеснула остатки в окно.

В этот момент ожила рация, и она переключила внимание.

— У нас автомобиль, который следует на восток по Дедхэм-Парквей. Похоже на желтое такси.

— Такси в три утра? — напряглась Риццоли.

— Я просто докладываю.

— Куда едет?

— Только что свернул на Эннекинг.

— Второй! — вызвала Риццоли следующий пост.

— Второй слушает, — откликнулся Фрост. — Да, мы его видим. Только что проехал мимо... — Пауза. И внезапное напряжение в голосе: — Он притормаживает...

— Что?!

— Тормозит. Похоже, он собирается остановиться.

— Где это? — крикнула Риццоли.

— Стоянка в лесу. Он только что заехал туда!

Это он.

— Корсак, есть! — прошипела она из окна. Она чувствовала, как дрожит от волнения каждый нерв.

Корсак застегнул брюки и вернулся в машину.

— Что? Что?

— Автомобиль только что съехал с Эннекинг... Второй, что он делает?

— Просто сидит в машине. Фары потушены.

Она подалась вперед, сильнее вдавливая в ухо наушник. Время шло, эфир молчал, все затаились в ожидании.

Он проверяет территорию. Хочет убедиться в полной безопасности.

— Ждем указаний, Риццоли, — заговорил Фрост. — Брать его?

Она колебалась, взвешивая все варианты. Опасаясь слишком рано захлопнуть ловушку.

— Постойте, — сказал Фрост. — Он опять включил фары. А, черт, он выезжает со стоянки. Кажется, передумал.

— Он заметил вас, Фрост? Заметил?

— Я не знаю! Он выехал обратно на Эннекинг. Следует в направлении на север...

— Мы спугнули его! — В эту долю секунды в ее голове выкристаллизовалось единственно верное решение. Она рявкнула в микрофон: — Всем постам, вперед, вперед, вперед! Блокируйте его немедленно!

Она запустила двигатель и резко тронула с места. Колеса бешено крутились, оставляя глубокую борозду в мягкой грязи и опавшей листве, ветки деревьев яростно хлестали по лобовому стеклу. Скрип тормозов патрульных машин и вой сирен разорвали ночную тишину.

— Говорит третий. Мы заблокировали Эннекинг с севера...

— Говорит второй. Преследую...

— Он приближается! Бьет по тормозам...

— Блокируйте его! Блокируйте!

— Не атакуйте самостоятельно! — приказала Риццоли. — Дождитесь подкрепления!

— Понял. Его автомобиль остановился. Мы заняли позицию.

К моменту приезда Риццоли Эннекинг-Парквей уже была запружена полицейскими машинами и пестрела огнями мигалок. Риццоли даже зажмурилась от яркого света. Погоня здорово всех взбодрила, и она слышала нотки лихорадочного возбуждения в голосах разгоряченных мужчин. Фрост широко распахнул дверцу задержанного автомобиля, и голова водителя оказалась под прицелом десятка пистолетов.