Волшебница Вихря (СИ) - Мишарина Галина

Кругом меня бродили голоса. Они не подбадривали, наоборот, пытались смутить мою решимость, шептали сдаться. Они пели хором, проникая вглубь моей души, и рычали, царапая когтями сердце. Целая стая неведомых тварей, от которой никто не мог защитить меня. Кажется, Элик пытался что-то сказать, но я его не слышала. Силы мои иссякали, в горле стало так сухо, что можно было проглотить пустыню — и не заметить её вкуса. Я словно сама становилась песком, или землёй, или стеклом, которое легко разбить о камень. Меня то душило, то отпускало, или возносило, а, может, просто рвало на части. Единственной постоянной был меч и сам Влас. На него я смотрела, не отрываясь, и повторяла только одно: люблю тебя. Ты должен жить. И даже вой злобной стаи не мог прервать моего слабеющего шёпота. А буря всё не кончалась, и молнии то бешено бегали, то застывали, и вскоре я уже не чувствовал ни ног, ни ладоней, ни своего лица. Как будто осталось одно лишь сердце, упрямо стучащее во мраке, такое маленькое и беззащитное, такое сильное и верное. Моё сердце. Его сердце. И на двоих — одно дыхание, один стук, один ритм. Я почувствовала, что погружаюсь во мглу, и вдруг обрела сокрушительную тяжесть.

Меня отбросило прочь, и, врезавшись спиной в каменную ограду, я несколько мгновений не могла дышать. А когда поднялась и поползла на четвереньках, сразу увидела Элика, который поспешно заворачивал пылающий клинок в толстую холстину.

— Влас!!!

Я кинулась к мужчине и коснулась кончиками пальцев его щёки — она была тёплой. Он не пришёл в сознание, не встал тотчас, но откуда-то я знала — просто спит. Теперь это было не колдовское, тягостное беспамятство, а просто грёза, которая скоро его оставит.

— Спасибо тебе! — дрожащими губами выговорила я, преклоняя колени перед сидящим на крыше драконом. — Как отблагодарить тебя помимо слов?

— Мне ничего не нужно от тебя, дочь кузнеца, — едва заметно улыбнулся он. — Главное, что ты сделала правильный выбор, и будешь Вихрю самой лучшей женой.

— Если он меня выберет, — сказала я тихо.

На это дракон ничего не ответил — он склонил голову, расправил крылья и, напоследок что-то по-драконьи пророкотав, унёсся в небо.

Глава 9

Когда ребята внесли Власа обратно в комнату, Эльта, едва взглянув на брата, расплакалась. Правда, слёзы её были недолгими — увидев меня, девушка тотчас замолкла и испуганно ахнула.

— Веда, твои руки! — прошептала она.

Я и сама понимала, что обожглась чуть ли не до костей, но продолжала улыбаться сквозь лютую боль.

— Ничего. Заживут. Главное, пальцы на месте.

— На месте, ага! — шёпотом, сквозь слёзы, выругался брат. — Не понимаю, как ты вообще держала меч?! Он и сквозь ткань жжётся так, что пальцам больно!

— Он сказал не отпускать, — устало пробормотала я. — Эльта, ты говорила, у тебя есть мазь от ожогов… Пожалуйста…

— Да, да, конечно! — спохватилась девушка. — Садись, милая! Я принесу. Эрх, пока что никого сюда не пускай.

— Ага, — отозвался парень тихо. — Неужели у вас получилось?

— Да, — уверенно кивнул Элик. — Вот оно, проклятие. Ума не приложу, куда его деть. Разве что пока в углу положить…

Младший Вихрь растерянно почесал в затылке, посмотрел на меня виновато. Затем подошёл к брату, оглядел него, коснулся уверенно… и улыбнулся так широко и радостно, что у меня отлегло от сердца.

— Он спит! Просто спит, не более того! Веда, ты сокровище! Честное слово, я был таким болваном, когда…

— Иди-ка лучше проверь, как там Илья, — сказала Эльта, присаживаясь возле меня и доставая стеклянную баночку. — Будет лучше, если ты спокойно ему всё объяснишь.

— Спокойно? — вскинулся Эрх. — О каком спокойствии может идти речь, когда тут человека из смерти вернули?! Ладно, ладно. Ты права. Но Веда, честное слово…

Элик вывел друга, взяв за плечо, и Эльта принялась мазать мои ладони. Так как клинок дрожал, он задел и мякоть пальцев, а кое-где достал даже до запястьев. Теперь мне и самой было сложно понять, как я смогла удержать его…

— Ну как, лучше? — спросила девушка.

— Да. Немного легче. Спасибо тебе большое.

Она судорожно вздохнула и поспешно отёрла слёзы.

— Веда, ты понимаешь, что сделала?

— Наверное, нет, — честно сказала я, пытаясь справиться с болью и не скрипеть зубами. — Лучше сейчас не спрашивай меня, я туго соображаю. Поговорим о чудесах после, когда Влас проснётся.

— Конечно, — улыбнулась Эльта, и мы обнялись. — Я вас оставлю ненадолго.

Я была благодарна подруге за понимание. Не хотелось слушать похвалы и пытаться порадоваться своей силе. Я так устала, что не могла сидеть прямо, всё пошатывалась и тёрла глаза.

Он жив. Он со мной. Любимый… Я всё пыталась погладить его по голове, но пальцы не слушались. У меня ныли плечи, и, даже несмотря на мазь, ужасно болели ладони. Боль была едва терпимой, и я почти плакала, сжимая зубы, но потом смотрела на мужчину — и на губах появлялась улыбка. Когда очнётся — что скажет? И что мне ему сказать? Было так легко душе и тяжело телу, что едва дышалось. Всё вперемешку — мука, облегчение, вспыхнувшая с новой силой любовь…

Когда Влас глубоко вздохнул и пошевелился, я вздрогнула и подвинула табурет ближе.

— Мёртв? — выговорил он, глядя на меня внимательно и пытливо.

— Живой, — прошептала я. — И будешь жить. Влас, Власушка… Какое счастье, что ты вернулся!

— А ты… что здесь делаешь? — слабо улыбнулся он. — Неужели лечить взялась? Что за чудо сотворила… сознавайся! Или не ты это?

— Да я-то что, — выговорила онемевшими губами. Взять бы его за руку, как всегда по волосам погладить… — Я ничего.

Слова не шли на ум, застревали на языке. Навалилась такая жуткая слабость, что все кости размякли разом.

— Где Эльта? — сонно спросил Влас.

— Отдыхает.

— А Люсьен?

Внутри меня поднялось косматое чудище отчаяния.

— Наверное, в своей комнате.

— Позови, прошу тебя. Поговорить… — он отдышался. — Во сне её видел. И братьев, если не спят.

Словно головой в ледяную воду — ни вздохнуть, ни вырваться. Это и был конец моей любви. Такая вот оказалась сказка. Зачем я продолжала надеяться? Зачем сердце растравила несбыточными мечтами? Я поклонилась вожаку и вышла из комнаты. Главное, что он на ноги встанет, станет сильным, как прежде. Будет жить. Проклятие ушло, это я знала точно. Помогла святая гроза, принесла мощную магию, о которой отец говорил. Завела сердце, убила зверя… И разбила последние мои надежды.

Колени подгибались, и боль стала воистину нестерпимой. Я вышла к Эльте. Элика в большой комнате-библиотеке уже не было — ушёл, и меч забрал. Эрх глядел на меня подозрительно. Видел, небось, что я плакать собираюсь.

— Он зовёт Люсьен, — ровным голосом сказал я. — Ты её приведи, пожалуйста… Эрх, а ты позови брата.

— Да он тут, неподалёку. Сейчас кликну.

Эльта больше ни о чём не спросила, только нахмурилась, а я пошла в свою комнату, где ждал известий брат.

— Ну, как?

— В себя пришёл. С ним всё хорошо. — Я поняла, что просто не могу больше терпеть и тихо шмыгнула носом. — Получилось, брат. Ты молодец.

— Я? — усмехнулся он. — Позвал всего лишь, разве это служба? — он нахмурился. — Веда, ты что? Ожоги болят, да?

— Угу.

— А ты почему не с Власом? Неужели прогнал?..

Я не могла говорить, и слёзы уже текли по щекам.

— Мне пора, брат. Это хорошее место, и я бы с радостью назвала его новым домом, вот только нет здесь счастья. Люсьен… Ему нужна она. Меня поблагодарит — и забудет.

Я шагнула к постели и достала сумку. Хватать было больно, но я терпела, стараясь пользоваться только кончиками пальцев. Элик, растерянный, так и замер у окна.

— Ты остаёшься, — сразу сказала я ему. — Всё равно уйду, даже если спорить станешь.

— Где ты — там и я, Веда, — отозвался брат. — Неужели решила, что позволю тебе одной по лесам мотаться?

— Ты Власу клялся на крови в верности. У тебя кузница и заказы от хороших людей. Не можешь уйти, Элик.