Волшебница Вихря (СИ) - Мишарина Галина

— У тебя жар?

— Нет.

Влас взял меня за запястье и положил дрожащую руку к себе на грудь, крепко прижимая широкой ладонью. Вторую руку он поднёс к губам и подул, отчего у меня мурашки рассыпались по шее.

— Ноги прячь сюда.

Я и ахнуть не успела, как мои заледеневшие пятки оказались меж его бёдер. Дрожь сразу усилилась, и я застучала зубами.

— Сейчас согреешься, — проворчал Влас.

Он снова подул на мою кисть, и вдруг обхватил губами сперва один палец, затем второй, и я почувствовала влажное прикосновение языка… Что-то внутри сладостно вздрогнуло, сжалось и затихло. Я замерла в его объятьях, не желая ни стыдиться, ни сопротивляться.

— Ты колдуешь, — прошептал Влас и не дал не возразить, коснувшись большим пальцем моих губ. — Я твоё волшебство чувствую, оно особое. Влюблённая женщина страшнее ведьмы, совершенно себя не контролирует.

— А ты контролируешь себя?

— Нет. Я делаю, что хочу.

Он поцеловал мою ладонь, затем запястье, губы двинулись по руке к локтю…

— Мне, наверное, лучше уйти, — выговорила я.

— Нет, — отозвался мужчина. — Теперь уже не отпущу. Драконы непогоды наверняка бродят неподалёку, и они растопчут тебя, словно муравьишку.

Он снова поцеловал мою руку, усы щекотали кожу.

— Мне с тобой хорошо, — неожиданно для себя сказала я.

Мужчина усмехнулся, довольно сильно прикусив мой большой палец.

— Неужели теперь не боишься?

— Боюсь, — вынуждена была признать я. — Но уже не так сильно. Ты изменился.

— Я уже сказал: сегодня особенный день, и не только из-за погоды. На самом деле я ждал тебя. Надеялся, что придёшь.

— Почему? — спросила я, насторожившись перемене в его ухмылке.

— Думаю, это последняя наша встреча. Совсем скоро я освобожусь, — сказал мужчина, и меня охватило отчаяние. — Моя тюрьма не вечна, и я всегда это знал.

— Наверняка что-то можно придумать! — тихо сказала я, сжимая его руки.

— Нет.

— Но я смогу!

— Не нужно. Времени в обрез, и сил у тебя не хватит.

Я подняла глаза, и мы долго друг на друга смотрели. Я понимала в эти мгновения, что вижу настоящего Власа — не Зверя, а сдержанного вожака, которого привыкла встречать в Вихреградье. Мужчина храбро принимал свою долю, открывая судьбе сердце. И снова мне казалось, что ему вообще ничего не страшно, даже испытать сильнейшую боль, даже порвать все нити, что связывают этот и потусторонний миры, даже забыть тех, кто дорог…

— Ты боишься умирать? — прошептала я.

— Хотел бы я ответить, что нет, — усмехнулся Зверь. Он опустил глаза и улыбнулся. — У тебя красивые губы, малышка. Не будем о смерти, лучше скажи, что хочешь поцелуя.

Я кивнула, уже не думая о том, чего ещё он может пожелать. Влас склонился, крепко взял меня за подбородок и поцеловал без прелюдий. Он снова был напорист и жёсток, и как будто совершенно не думал о том, понравятся ли мне подобные прикосновения. Захотел — взял. Правда, всё-таки спросил в этот раз моего разрешения.

Я терялась в ощущениях. У меня кружилась голова, а согретое тело полыхало. Хотелось большего, но чего именно — я не ведала. И вдруг Влас напрягся, сомкнул губы.

— Облака редеют. До рассвета несколько часов.

Это означало новый всплеск силы и жестокости зверя, а ещё наше прощание.

— Как я могу помочь?

— Никак, — раздражённо отозвался он. — Едва забрезжит рассвет — советую покинуть этот дом навсегда.

Я сглотнула, чувствуя, что теперь он хочет не целовать меня, а отшвырнуть куда подальше. Вот и пальцы его стали твёрдыми и напряжёнными. Пришлось действовать интуитивно. Я встала с его колена, крепко взяла за голову и запустила пальцы в растрёпанные мужские волосы. С силой сжала, провела от затылка к макушке, потом до лба. Погладила, пощекотала, снова сжала. Мужчина не сопротивлялся, и я поняла, что нашла так необходимые ему прикосновения. Мять нужно было безжалостно, но бережно, чтобы его успокоить, и это сработало: Влас затих, руки опустились вслед за плечами, тело расслабилось. Он медленно выдохнул и положил голову мне на живот.

— Я же говорю — волшебница.

Я улыбнулась, хотя мне хотелось плакать. Он привалился ко мне так доверчиво и тяжело, что я едва на ногах держалась. Совсем как Хран порой бодал ноги лобастой головой, Влас теперь по-звериному тёрся о меня, выпрашивая ещё ласки. А потом, когда у меня уже начали неметь пальцы, он обхватил мои бёдра и затих, словно уснул.

Непривычное объятие было долгим, и мне не хотелось уходить. Если правда останусь — не сделаю ли хуже?

— Тебе пора, котёнок, — глухо сказал Зверь. — Не бойся за меня, я справлюсь.

— Я хочу быть с тобой до последнего.

— Нет.

Он отодвинул меня в сторону и поднялся.

— Возвращайся, откуда пришла, и просто обо всём забудь. Ну, чего ты застыла?

Я только сейчас вспомнила про принесённую еду, и показала на сумку:

— Ты бы поел…

— Забери всё, что принесла.

— Но…

— Уходи, Веда. Мне не нужны тёплые прощания, я тебе не маленький мальчик.

Я понимала, что просьбы бесполезны, уговоры — тем более. Посмотрела на него, такого спокойного и снова напряжённого, и попятилась к двери. Хотелось сказать то важное, что зрело у меня в груди много месяцев, но разве Зверя я столь сильно любила? Да, всего за три встречи он стал мне дорог, однако врать о глубоких чувствах было нельзя даже теперь, когда мы расставались навсегда.

Я вышла и затворила за собой дверь. Ветер холодил мокрые щёки, и в небе дрожало предчувствие рассвета. Одна ступенька, вторая… Я споткнулась на третьей и всхлипнула: Влас догнал меня у крыльца, поймал за руку и, повернув лицом к себе, крепко обнял. Ладони легли на щёки, нежно погладили.

— Прощай, упрямица.

— Прощай. Я хочу, чтобы ты знал, что стал мне дорог.

Он поцеловал меня коротко и больно, отстранил — и подтолкнул в сторону леса:

— Береги себя, Веда из Грозовых.

Глава 8. Конец

Я нарочно остановилась в роще, чтобы набрать грибов. Теперь будет, что предъявить в качестве доказательства обычной прогулки. Разве что стража на воротах наверняка вспомнит, что я не выходила наружу… Не беда. Колдуньей меня уже называли. Пусть думают, что угодно.

Я едва сдерживалась слёзы. Если и правда у Власа остался всего месяц, я должна была отправиться в горы. Но как на моё решение отреагирует Элик? Конечно, он не даст мне умереть за любовь, если нужно, даже запрёт. Да и Влас не испытает радости от моего решения… Сплошные тупики. Только смирение нам всем и оставалось. Мудрый вожак Вихрей знал это сразу, я же поняла только сейчас.

Сумка тяжёлой не была, и я, увидев знакомый корабль, прибавила ходу. Вернулись! Теперь можно и расплакаться. Элик, подняв меня над землёй, расцеловал в щёки.

— Здравствуй, родная! Ну, что ты? Я в полном порядке!

— Здравствуй, брат! Это я от счастья. Наконец-то ты вернулся!

Я поспешила отойти в сторону — по причалу бежала Ромашка. И как только она появилась тут в столь ранний час? Неужели почувствовала? Мне было приятно смотреть на них, но и плакалось горше. А вдруг и правда решусь отдать свою энергию и силу? Элик теперь всё равно что женат, справится. А Вихреградью такой, как Влас, нужен. Куда без его мудрости и силы? Я решила, что ещё немного подумаю, поищу ответы в книгах и с Ратхой поговорю. Умереть всегда успею.

Этим же вечером я отправилась в кузницу, надеясь, что Элик расскажет, что ему удалось узнать у северных грозовых драконов. Я не могла толком поговорить с Эльтой — девушка после плавания не выходила из комнаты, и меня к себе не приглашала. Она только рассказала после обеда, что ничего нового о заклятьях ведьм они с Ильёй не узнали, и не нашли драконов или иных существ, которые могли бы Власу помочь. Но, может, Элику удалось что-то выведать?

Меня ждало разочарование — брату не удалось отыскать никакой новой надежды. Он умудрился пообщаться с Мховыми драконами, которых было крайне сложно отыскать, а ещё побывал в поселении Песчаных, у красивых синих лагун. Но все они в один голос твердили, что только человек в силах помочь другому человеку избавиться от тьмы. Вот только как — не ведали.