Настоящая любовь - Мэри Бэлоу

Пора отстаивать свои позиции, не время проявлять даже малейшую слабость или неуверенность.

Кроме того, Герейнт понял, что опекунский совет, куда он входил, был всего лишь одним из нескольких советов графства. Даже если он сумеет добиться уступки для своих людей непосредственно на территории Тегфана, их все равно заставят платить непомерную подать, как только они решат пересечь границы поместья, — а это неминуемо произойдет, раз они должны ездить на рынок и возить известь на поля.

В действительности он начал понимать, что с такой проблемой ему не справиться. Если он понизит ренту на своей земле, множество фермеров, арендующих землю у других помещиков, будут продолжать страдать. Если он вернет своим людям деньги, полученные в уплату церковной десятины, ни один другой землевладелец этого не сделает. Бедняки по-прежнему будут нищать, а работные дома не исчезнут и по-прежнему будут служить пристанищем, где царит людское отчаяние. Он как-то посетил один в Кармартене с сэром Гектором Уэббом и мэром. Они с гордостью демонстрировали это заведение. Он еще долго видел его в ночных кошмарах. По сравнению с ним развалюха на холме, в которой он жил с матерью, была раем. По крайней мере там они были вместе, и они были свободны.

Юрвин Эванс вовсе не ловил рыбу. Он пытался уничтожить запруду, которая задерживала всю рыбу и лишала жителей Глиндери и ближайших ферм одного из продуктов питания. Его схватили и отдали под суд — сэр Гектор был одним из судей-магистратов, занимавшихся этим делом, — а потом сослали на каторгу.

Герейнт приказал Мэтью Харли уничтожить запруду. Управляющий начал было протестовать, но замолк под пронзительным взглядом холодных голубых глаз хозяина. Да, между ними сложились неприязненные отношения, с грустью подумал Герейнт, покидая кабинет управляющего. Харли единолично правил поместьем в течение двух лет и, на посторонний взгляд, выполнял свою работу превосходно.

У Хью Тегида тоже нашлись возражения, когда он услышал приказ убрать все ловушки, расставленные на территории поместья. Ловушки служили лучшим средством от браконьеров. В поместье не хватало егерей, чтобы охранять каждый уголок леса, да и те, что были, не любили работать по ночам, когда чаще всего случается браконьерство. Как и его предшественник управляющий, Тегид оказался перед лицом хозяина, который предпочитал не спорить с ним, а просто смотреть.

Но Герейнт чувствовал разочарование. Он хотел ввести перемены в своем поместье с тем, чтобы жизнь селян улучшалась. И постепенно люди начнут доверять ему. Но все его преобразования были, к сожалению, очень мелкими. Впервые за десять лет он вновь ощутил, что в нем борются два человека. Он был граф Уиверн. За два года в Англии он успел привыкнуть к своему титулу. Теперь же, прожив в Уэльсе каких-то две недели, он снова стал Герейнтом Пендерином. Он сочувствовал своему народу и сердился на него. Ему казалось, что его настоящие враги — это люди, такие, как его тетка и дядя, арендатор дороги, управляющий, егерь и… он сам.

В нем боролись два человека.

Глава 11

К конюшням была пристроена небольшая кузня, хотя в поместье не было кузнеца. Когда появлялась работа, кузнеца вызывали из Глиндери.

Однажды днем Герейнт сидел на стуле и наблюдал, как Алед ставит подкову одной из рабочих лошадей. Друзья не разговаривали — грохот молота затруднял беседу, — но молчание не было угрюмым. Герейнт не чувствовал напряжения. Как, должно быть, хорошо владеть ремеслом, делать хорошо свою работу и радоваться этому, отдавать своему занятию почти все время. Наверное, Алед счастлив. Хотя, непонятно почему, его друг до сих пор не женат, ему ведь уже двадцать девять. Но Герейнт тоже не женат и всего на год моложе друга. Он подумал о Марджед, но тут же отогнал это воспоминание. Вот уже целую неделю он пытался не думать о Марджед — правда, без особого успеха.

Алед закончил работу и выпрямился. Конюх увел лошадь, последнюю в этот день.

— Мне следовало продавать билеты на представление, — улыбнувшись, сказал Алед.

— Я мог бы целый день сидеть и наблюдать, как кто-то работает, — сказал Герейнт, — и не уставать при этом. Рекомендую как чудесное, бесполезное занятие.

— Тогда тебе придется отправиться на кухню и смотреть, как повар готовит твой обед, — сказал Алед. — Я свою работу сделал.

— Присядь и отдохни немного, — предложил Герейнт. — Я хочу с тобой поговорить.

Он встал и прошелся до конюшни, где велел конюху принести им по кружке эля.

— Кому ты это предлагаешь? Добропорядочному прихожанину? — спросил Алед.

— Эль хорошо восстанавливает силы, приятель, — ответил Герейнт, — считай, что это лекарство.

Алед опустился на грубо сколоченную скамейку.

— Хорошо, что сегодня ты хочешь со мной говорить, а не драться, — произнес он. — Вижу, Уэльс начал снова тебя облагораживать, Гер.

— Снова? — Герейнт рассмеялся. — Я был на удивление благородным маленьким сорванцом, не так ли? Ты помнишь привидения?

Оба расхохотались и принялись вспоминать. Одно время в Тегфане настолько усилилось браконьерство, что егерей заставили дежурить по ночам. Как-то раз Герейнт и Алед нарядились в старые ночные рубашки, позаимствовав одну у сестры Аледа, а вторую у Марджед, чтобы изображать привидения. Они носились между деревьями и жутко завывали, увидев кого-либо из сторожей. Разумеется, это была затея Герейнта.

— У меня волосы дыбом встают на затылке, когда я представляю, что бы произошло, если бы нас поймали, — сказал Алед.

Они болтали и смеялись, вспоминая детство, пока не принесли эль. «Совсем как в старые времена», — подумал Герейнт. И хотя он все еще не был уверен, что они остались прежними друзьями, с Аледом он чувствовал себя гораздо легче, чем с любым приятелем в Лондоне. Эта мысль удивила и несколько встревожила его.

— Алед, — наконец произнес он и увидел, как друг сразу насторожился, поняв, что разговор пойдет о другом, — я распорядился разрушить запруду и убрать в поместье все ловушки. Со временем будут и другие перемены. Но этого недостаточно. Большинство людей здесь настроены против меня. И даже если мы сумеем создать маленький рай в этой части Западного Уэльса, это не уменьшит творимых повсюду беззаконий и несправедливости.

Алед пил эль и избегал смотреть Герейнту в глаза. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Нужно предпринять нечто решительное, — сказал Герейнт. Эта мысль давно не давала ему покоя, но только сейчас приняла определенное направление. — В других краях ведь что-то делают. Бунты Ребекки. Почему здесь их нет?

Только тогда Алед поднял глаза на Герейнта, в его взгляде смешались гнев и удивление.