Лишь время покажет - Джеффри Арчер

– У нас хватит ацетиленовых горелок, чтобы вскрыть корпус и удалить секцию. Плохо то, что на это уйдут часы, и если Клифтон и впрямь внутри, не так много шансов, что он будет еще жив, когда мы его достанем. К тому же людям потребуется еще недели две, а то и больше, чтобы заменить целую секцию. А вы, босс, как сами напоминаете, платите премии для того, чтобы сберечь время, а не тратить его попусту.

Шел уже второй час ночной смены, когда я остановил машину около судна. На борту усердно трудилось, должно быть, больше сотни человек, стуча молотами, сваривая и ставя заклепки. Взбираясь по сходням, я заметил бежавшего к кораблю Танкока. Нагнав меня несколькими мгновениями позже, он согнулся вдвое и уперся руками в колени, пытаясь прийти в себя.

– Итак, Танкок, чего ты от меня хочешь? – спросил я, когда он чуть отдышался.

– Остановите все работы, босс, всего на пару минут, и вы услышите, как он стучит.

Я согласно кивнул.

Хаскинс пожал плечами, явно недоумевая, как мне вообще взбрело в голову отдать подобный приказ. Ему понадобилось несколько минут, чтобы заставить всех положить инструменты и замолчать. Все люди, как на борту, так и в доке, замерли, сосредоточенно прислушиваясь, но, не считая случайного крика чайки или кашля курильщика, я так ничего и не услышал.

– Как я и говорил, сэр, пустая трата времени, – заключил Хаскинс. – Клифтон, должно быть, уже хлебает третью пинту в «Свинье и свистке».

Кто-то уронил молот, и звук эхом раскатился по верфи. Затем на миг – всего лишь на миг – мне показалось, что я услышал другой звук, равномерный и тихий.

– Это он! – заорал Танкок.

И тут, так же внезапно, как и начался, шум оборвался.

– Кто-нибудь еще слышал? – крикнул я.

– Я вот ничего, – заявил Хаскинс и обвел взглядом подчиненных, словно приглашал их бросить ему вызов.

Кое-кто уставился на него в ответ, а один или двое угрожающе взялись за молоты, как будто только и ждали, когда кто-нибудь поднимет их в атаку.

Я чувствовал себя капитаном, которому выпала последняя возможность подавить бунт. Так или иначе, остаться в выигрыше я не мог. Если я велю людям возвращаться к работе, поползут слухи, пока каждый рабочий в порту не уверится, что я лично виноват в смерти Клифтона. Пройдут недели, месяцы, а может, даже годы, прежде чем я смогу восстановить былой авторитет. Но если я отдам приказ вскрыть корпус, то тем самым уничтожу последнюю надежду получить прибыль по этому контракту, а вместе с нею – свои шансы когда-нибудь стать председателем совета директоров. И я стоял на месте и надеялся: может, затянувшаяся тишина убедит людей, что Танкок ошибся. С каждой секундой моя уверенность крепла.

– Похоже, никто ничего не слышал, сэр, – спустя несколько мгновений заключил Хаскинс. – Разрешите продолжать работы?

Рабочие не шелохнулись, продолжая с вызовом смотреть на меня. Хаскинс уставился на них, и один или двое в итоге опустили глаза.

Я обернулся к бригадиру и отдал приказ вернуться к работе. Могу поклясться, что в последовавшее за этим мгновение тишины я слышал стук. Я глянул на Танкока, но тут же звук утонул в тысяче иных шумов, когда люди нехотя взялись за дело.

– Танкок, почему бы тебе не смотаться в пивную и не проверить, не там ли сидит твой приятель, – предложил Хаскинс. – А когда найдешь, скажи ему пару ласковых за то, что потратил столько чужого времени.

– Если его там не будет, – вмешался я, – загляни к нему домой и спроси жену, может быть, она его видела. – Осознав, что говорю что-то не то, я поспешно добавил: – То есть, конечно, если он женат.

– Да, босс, женат, – подтвердил Танкок. – На моей сестре.

– Если не найдешь его и там, вернешься ко мне.

– Тогда будет уже слишком поздно, – буркнул Танкок.

Он повернулся и пошел прочь, ссутулив плечи.

– На случай если я тебе понадоблюсь, Хаскинс, я буду у себя в кабинете, – сообщил я.

Спустившись по сходням, я сел в машину и поехал обратно в контору, надеясь, что никогда больше не увижу Танкока.

Я вернулся за стол, но не смог сосредоточиться на документах, которые оставила мне на подпись мисс Поттс. У меня в ушах все еще звучал тот стук, повторяясь снова и снова, словно привязчивая мелодия, которая раз за разом прокручивается в уме и по ночам не дает спать. И я знал, что, если Клифтон завтра утром не явится на работу, мне уже никогда не избавиться от этого звука.

За следующий час я почти убедил себя, что Танкок уже наверняка нашел своего товарища и теперь жалеет о том, каким дураком себя выставил.

Это был один из тех редких случаев, когда мисс Поттс покинула контору раньше меня. Я как раз запирал верхний ящик стола, собираясь домой, когда услышал топот на лестнице.

Я поднял взгляд. В дверях стоял человек, которого я надеялся никогда больше не увидеть, и глаза его сверкали еле сдерживаемой яростью.

– Ты убил моего лучшего друга, мерзавец, – выпалил он, потрясая кулаком. – С тем же успехом ты мог прикончить его собственными руками!

– Ну-ну, полегче, Танкок, старина, – ответил я. – Как знать, возможно, Клифтон еще жив.

– Он отправился на тот свет только ради того, чтобы ты успел закончить свою чертову работу вовремя. Ни один человек не согласится плавать на этом корабле, как только узнает всю правду.

– В судостроении люди гибнут от несчастных случаев каждый день, – невпопад возразил я.

Танкок шагнул ко мне. Он был так зол, что на миг мне показалось, будто он вот-вот ударит, но он просто встал передо мной, широко расставив ноги, сжав кулаки и сверля меня взглядом.

– Когда я расскажу полиции все, что знаю, тебе придется признать, что одно твое слово могло спасти ему жизнь. И раз уж тебя интересовали только деньги, я позабочусь, чтобы больше ни один человек в этом порту не согласился на тебя работать.

Если дело дойдет до полиции, то половина Бристоля непременно решит, что Клифтон остался в корпусе, и профсоюз потребует вскрыть обшивку. И я ничуть не сомневался, кого они там обнаружат.

Я медленно поднялся с кресла и направился к сейфу в дальнем конце кабинета. Набрал шифр, повернул ключ, открыл дверцу и извлек толстый белый конверт, а затем вернулся за стол. Взяв серебряный нож для бумаг, я вскрыл конверт и достал оттуда пятифунтовую банкноту. Интересно, приходилось ли Танкоку видеть такие прежде? Я выложил купюру перед ним на блокнот с промокательной бумагой, и его свинячьи глазки на миг округлились.

– Твоего друга уже не вернуть, – произнес я, выкладывая вторую банкноту поверх первой.

Его взгляд ни на мгновение не отрывался от денег.

– И ничего в точности не известно! Возможно, он попросту смылся на пару дней. Это не такая уж редкость при его роде занятий.

Я добавил сверху третью банкноту.

– А когда он вернется, твои товарищи не дадут тебе забыть об этой истории.

За четвертой купюрой последовала пятая.

– И ты же не хочешь, чтобы тебя обвинили в ложном вызове полиции? Это серьезный проступок, за который можно попасть в тюрьму.

Еще две банкноты.

– И конечно, работу ты тоже потеряешь.

Он поднял на меня взгляд, его гнев явно сменялся страхом. Еще три.

– Едва ли я буду держать человека, обвинившего меня в убийстве.

Я выложил последние две банкноты поверх стопки. Конверт опустел.

Танкок отвернулся. Я достал бумажник и добавил в пачку еще одну пятифунтовую купюру, три фунта и десять шиллингов: всего шестьдесят восемь фунтов и десять шиллингов. Его взгляд вернулся к деньгам.

– В сейфе еще достаточно денег, – добавил я, надеясь, что говорю убедительно.

Танкок медленно приблизился к моему столу, не глядя на меня, собрал деньги, запихнул их в карман и молча покинул кабинет.

Я встал у окна и проследил за тем, как он вышел из здания конторы и неспешно направился к проходной.

21

– Инспектор полиции Блейкмор, сэр, – объявила мисс Поттс и отступила в сторону, пропуская полицейского в кабинет исполнительного директора.

Хьюго Баррингтон окинул вошедшего инспектора внимательным взглядом. Рост его явно немногим превышал предписанный минимум в пять футов девять дюймов, и, несмотря на пару фунтов лишнего веса, он все равно выглядел подтянуто. На нем был плащ, который он, должно быть, купил еще констеблем, и коричневая фетровая шляпа несколько меньшей выдержки, указывавшая на то, что его не так уж давно повысили до инспектора.

Мужчины обменялись рукопожатием, и Блейкмор, едва усевшись, достал из внутреннего кармана блокнот и ручку.

– Как вам известно, сэр, я провожу расследование предполагаемой кражи, произошедшей в этом здании прошлой ночью.

Баррингтону не понравилось слово «предполагаемой».

– Могу ли я для начала узнать, когда вы впервые обнаружили пропажу денег?

– Да, конечно, инспектор, – ответил Баррингтон, всячески демонстрируя готовность помочь. – Сегодня я прибыл в порт примерно в семь утра и поехал прямиком к доку, чтобы проверить, как далеко продвинулась ночная смена.