Квартира - Павел Астахов

— Здесь направо и сразу же в эту арку. Ну, давай же, скорее, — нетерпеливо теребила она Павлова за рукав, — если их нет… Кошмар полный!

— Спокойно, Зоя. Не нервничай! А то застрянем, не дай бог! Сюда и «Ангел» не проедет. Придется до утра куковать. И не факт, что утром найдут.

— А если мы пацанов не найдем… — она осеклась и угрюмо замолчала.

Артем поежился; он понимал, что перед ним нормальное детдомовское братство, но ее фанатичная привязанность к «пацанам» несколько пугала. А главное, он не без оснований подозревал, что встреча Кореша и одноухого будет иметь самые роковые последствия. В Ледовом дворце он таких последствий не предвидел.

— Стой. Здесь. Вон свет из-под двери. Видишь?

Зойка схватила Артема за шею и пыталась повернуть голову в нужном направлении, но Артем не видел ни двери, ни света из-под нее. Он заглушил двигатель и аккуратно перехватил Зойкину руку.

— Ты мне голову оторвешь. Давай лучше выйдем и проверим.

Пять метров до подвальной двери они прошли по узенькой, едва заметной тропинке, протоптанной в высоком снежном сугробе. Зойка побежала впереди, подскочила к двери и дернула за ручку. Та не поддалась. Она бешено забарабанила кулачками по железной обивке, и тогда из-за двери послышался окрик:

— Чо надо? Кого несет?

Хриплый бас был не похож на голос Кореша, но Зойка обрадовалась и закричала:

— Митька, открой! Это я! Зойка!

Послышалась возня, лязг засова, и дверь чуть-чуть приоткрылась.

«Темная фигура в дверном проеме — отличная мишень», — почему-то подумал Павлов.

Парень уже начал открывать дверь шире, когда заметил стоявшего позади адвоката.

— А ему чего надо? — насторожился парень.

— Он со мной! — отрезала Зойка и тут же яростно надавила: — Пусти, я сказала! Где Кореш?!

— Ладно, не лайся. Проходите.

Митяй посторонился, пропуская Зойку и Павлова внутрь, и после недлинного узкого коридора, освещенного единственной, но очень яркой лампочкой, все трое прошли к следующей двери. Зойка толкнула ее, и брови Павлова непроизвольно полезли вверх. На бетонном полу лежал связанный по рукам и ногам крупный мужчина с кровавым пятном в районе печени, но лица его Артем разглядеть не мог — оно было закрыто натянутым на голову мешком.

«Ого!»

Артем стремительно огляделся. В углу комнаты без окон стоял деревянный стол и четыре разнокалиберных стула. Направо вдоль стены разместился видавший виды потертый кожаный диван. На диване, прижимая к боку ладонь, сидел Кореш и дымил вонючей папиросой. Судя по сладковатому специфическому запаху, папироска была с травкой. Еще один парень стоял над связанным мужчиной. На звук открывающейся двери оба повернулись. Кореш хищно улыбнулся, и Артем увидел разбитые губы и свежие дырки от двух или трех выбитых зубов.

— А-а-а, привет. Ну, получай, доктор Павлов, своего пациента.

Кореш с трудом поднялся с дивана, с силой пнул связанного мужика, и тот впервые подал голос, точнее, замычал.

— Кореш, что происходит?! — закричала Зойка.

— Не видишь, что ли? Тот самый сучара, что Кошмарика завалил. Вон, теперь бухтит, — и Кореш снова со злостью ткнул каблуком ботинка лежавшего на полу.

«А ведь это одноухий…» — подумал Павлов и подошел к лежащему на полу бугаю.

— Как вы его сюда притащили?

— Какая тебе разница, доктор Павлов? — огрызнулся Кореш.

Артем присел над связанным и потянул мешок с головы. Кореш двинулся в его сторону, как бы намереваясь помешать, но тут же тихо замер на месте под разъяренным взглядом Зойки. Артем освободил голову пленника, и стало ясно, почему тот молчал: рот одноухого был заклеен липкой лентой крест-накрест. Артем остановил в себе острое желание тут же его и придушить и резким движением сорвал наклейки.

— Тише ты, козел, — с трудом выдохнул одноухий, — рот порвешь.

— А тебе он больше не понадобится, урод гунявый! — заорал Кореш и тут же умолк по едва заметному Зойкиному знаку.

Артем оглядел одноухого целиком и отвернул перепачканный в крови борт его короткой куртки. В районе печени торчала почти целиком загнанная внутрь заточка.

— Недолго тебе осталось, — констатировал Артем.

Одноухий молчал.

— Ты меня слышишь? — тряхнул его за плечо Артем.

Тот с трудом повернул голову.

— И что?..

— Отлично. Тогда расскажи мне, что тебе поручил сегодня Жучков.

Одноухий прикрыл глаза.

— Отвали…

Артем придвинулся и, преодолевая отвращение, ухватил одноухого за ворот и приподнял его голову так, чтобы поймать взгляд.

— Кого на этот раз тебе заказали? Старушку Варвару Серафимовну? Или снова меня?

Зрачки одноухого скакнули, он явно узнал Артема.

— Жаль, не удалось…

— А старика Коробкова на Рублевке кто убил? Он ведь о тебе весь календарь исписал.

В глазах одноухого снова промелькнуло узнавание. Да, ему было плохо, но он помнил их всех.

— Да пошел ты…

— И старика в электричке не убивал?

Одноухий захрипел:

— Отпусти… душно…

Артем поймал себя на том, что стянул в кулаке весь его ворот и, давая бандиту вдохнуть, ослабил хватку. В этот момент ему и пришла мысль, что признание одноухого в убийстве отца лично ему совершенно не нужно. Они оба знали, кто ответственен за эту смерть.

— Говорил я тебе, что поплатишься, — Артем выпустил ворот окончательно и брезгливо и демонстративно отер ладони прямо о брюки. — Так и вышло…

Одноухий побелел от ненависти.

— Твое счастье… — прохрипел он, — что я тебе равно ответить не могу…

На это и ушли его последние силы. Приподнятая над бетонным полом лысая голова со стуком ударилась об пол, и Артем, глянув на торчащую в области печени заточку, тронул пальцем вену под челюстью. Пульса у бандита не было.

— Готов.

Зойка тихо, но с чувством ругнулась и схватила стоящую в углу сумку, видимо, с ее вещами.

— Как хочешь, Кореш, а я здесь и часа лишнего не останусь.

Кореш снова поднялся с дивана и, чуть подволакивая ногу и все так же прижимая ладонь к боку, двинулся к выходу.

— Я тоже сваливаю. Разбегаться надо, пацаны… И это… труп не бросайте. Суньте в багажник, по ходу разберемся, куда его…

Захар

Александр Дмитриевич жалел, что связался с одноухим Захаром, десятки раз. Да, работу он делал, и за каких-то полгода бригада Захара выдавила из дома почти всех. Но иногда все складывалось так, что у Жучкова мороз шел по коже. В числе таких ситуаций была смерть старого мидовца Андрея Андреевича Павлова. Да, понятно, что этого старикана было не запугать — другого сорта человек, и все равно… Жучкову категорически не нравился такой исход.

Не тянула бригада Захара и в случае с Варварой Серафимовной Штольц. Смешно сказать, но на сегодня основной проблемой Жучкова был вовсе не Павлов; главной головной болью невидимых участников двухмиллиардного проекта оставалась эта пенсионерка. Прожившая полгода за границей, она поначалу вообще была недоступна для бригады Захара, да и теперь оставалась неуловимой. Этот вопрос и должен был раз и навсегда решить Захар — уже несколько часов назад.

Сначала Жучков просто ждал звонка. Затем не выдержал и позвонил сам, но трубку не брали. А когда он уже после полуночи съездил к ненавистному дому, то увидел в окне пенсионерки неяркий желтый свет и ее саму, кропотливо наносящую глину на огромную, выше человеческого роста статую. По слухам, она ваяла эту статую уже лет двадцать.

— Я не понял, Захар, — пробормотал Жучков под нос, — ты где?

И когда телефон все-таки позвонил, он облился холодным потом и взял трубку осторожно, словно та была испачкана в крови.

— Да?

В трубке горестно всхлипнули, и по спине Жучкова прошла волна холода.

— Кто это?

— Дядя Саша? — снова всхлипнула трубка. — Это я, Мышка.

Именно этим ласковым прозвищем любил называть брянскую племянницу Александр Дмитриевич, но теперь, после нескольких часов ожидания известий от Захара, ему было не до нее.

— Что стряслось, Мышь?

— Он меня бросил… — разрыдалась племянница.

Жучков тоскливо глянул в окно. Он всегда знал, что сожитель племянницы ненадежен, но чужую жизнь не проживешь, а сейчас он ждал совсем иного звонка…

— Другого мужика найдешь. Ты красивая. Не плачь.

— Дядя Са-аша… — завыла племянница. — Я не могу не плакать.

— Все! Хватит! — заорал Жучков и едва не шваркнул телефон об пол. — Не сегодня! Оставь меня в покое! Дай мне хоть сегодняшнюю ночь пережить!!!

В трубке испуганно икнули, и связь оборвалась. Но одноухий Захар не позвонил ни в час ночи, ни в два, и Жучков признал, что происходит непоправимое: он безнадежно срывал жесточайше оговоренные сроки.

«Неужели придется ремонтировать прорыв?»

Трубы в доме давно прогнили насквозь — тронь пальцем, и получишь настоящий гейзер. Продолжить — с того же места — ликвидацию проблемных мест отопления и горячего водоснабжения было единственным шансом практически мгновенно сбагрить эту площадку напористому девелоперу Поклонскому.