Ответный удар 2 - Александр Афанасьев

— Зен-зен! — охарактеризовал он товар, для убедительности показав большой палец

Мамука — начал не торопясь смотреть диски с эстрадой. Единственное их отличие от западных было в том, что на этих не было лиц — сложные арабские орнаменты и каллиграфия. В таких обложках — продавали все, от пиратских копий последних видеоигр до порнухи…

Подольски отказался от оперативного сопровождения силами станции и теперь сильно сожалел об этом — только контрслежкой можно было выявить хорошо организованную слежку. И все вроде бы было нормально — но он чувствовал, что что-то не так. Единственное, что он мог — прикрепить телефон к заднему стеклу машины, поставив на непрерывную съемку, чтобы просмотреть потом. Но потом — это потом, а слежку он рисковал притащить к месту встречи сейчас…

Решившись, он оставил машину далеко от условленного места встречи, пошел пешком. По дороге — набрал телефонный номер.

— Я слушаю… — моментально ответил Мамука

— Где ты?

— Там, где и договорились.

— Придется немного подождать. Посмотри, нет ли гостей…

— Я понял… — после секундной заминки ответил Мамука

— Все. Я позвоню тебе, брат…

Надо было сделать круг. Возможно, и не один. Тогда — стационарный наблюдатель легко выявит слежку. Она может быть незаметна для объекта разработки — но не для всего остального мира. Если уметь смотреть — обязательно увидишь то, что нужно…

Он прошел мимо точки встречи. Чувство чужого взгляда — преследовало его неотрывно, он был весь в поту. Все-таки — он давно не занимался непосредственной оперативной работой, и это сказывалось…

Сделав круг, он набрал номер.

— Ну?

— Гостей нет.

Подольски — не поверил своим ушам.

— Ты уверен?

— Уверен…

— Попробуем еще раз.

Подольски пошел на второй круг, про себя проклиная тот день и час, когда он согласился участвовать во всем этом дерьме. Все то же самое — поток машин, постоянные, резкие гудки сигналов, запах лепешек и жареного мяса у ларьков уличных торговцев. И все равно — то навязчивое ощущение чужого взгляда.

— Что?

— Ничего. Точно ничего…

Черт возьми. Либо переносить встречу — не имея ничего кроме собственных подозрений — либо все-таки рисковать и идти. Время устанавливает не он — и времени у них нет.

— Смотри внимательно…

— Я понял…

На очередном заходе — резко, почти бегом свернул к Датсуну. Ввалился на сидение.

— Гони, гони, гони!

Меликян — не задавая лишних вопросов тронул машину с места.

— Что произошло?

— Прицепились… друзья. Покружись пока…

Подольски — разобрал телефон и вынул из него СИМку, отсекая возможное дистанционное прослушивание. Меликян отдал ему свой телефон, «чистый» — и он с делал то же самое и с ним.

— Что происходит?

Подольски выругался.

— Русский навострил лыжи. Надо брать его. Сейчас.

— Черт… мы хреново готовы. Еще бы хоть пару дней.

— Времени нет. Он назначил встречу мне здесь, в Багдаде, на стройке. Один — шестьсот, сегодня. встречу в любой момент. Этот сукин сын украл русскую базу данных и предлагает ее всем. В том числе и нам. Любому, кто купит. Возможно, мы договоримся, в таком случае вы не понадобитесь. Если нет — вы берете его.

— И есть покупатели? — спросил Меликян.

— Есть. В городе — работает еще одна группа. Мы думаем — МОССАД.

Американцы — клюнули на наживку. Точнее — на станции ЦРУ, среди тех, кто проверял данные — тоже были люди, которым было выгодно, чтобы группу — посчитали группой от МОССАДа. Американское разведсообщество — уже вело войну само с собой, хоть это никто и не решался признать.

Меликян выругался на своем языке

— Совсем обнаглели. Кто они?

— Подрядчики — это слово обозначало наемников, а не штатных сотрудников. Багдад был слишком опасен для штатных сотрудников израильской разведки

— Русский хочет десять миллионов за базу. Думаю, выручит за нее пять, не меньше. Мы попробуем выйти на верха, чтобы конкурентов отозвали. Он уточнит место и время встречи, чтобы поторговаться. Там вы его и возьмете.

— Место встречи. Что за стройка?

— Здание строящейся телевышки. Где-то рядом.

Меликян подумал

— Близко к центру. Это может быть опасно, сэр.

— Другого выхода нет — Подольски передал флешку с запаянную в пластик СИМ-карту — это копия. Слушайте и будьте готовы.

— Хорошо.

Копия — означала копию той СИМ-карты, которая была в телефоне Подольского — точная копия с тем же номером. Теперь, когда на этот номер позвонят — зазвонят не один, а два телефона…

— На флешке — вся информация по противнику. Вся какая есть. Изучите, после чего уничтожьте. Все, высади меня вот здесь. Ялла

— Маа'ассалама… — армянин начал пробиваться к тротуару…

Третий звонок — я сделал ровно за пять минут до один — шестьсот, так кстати американцы обозначают время. Один — шестьсот — это шестнадцать ноль — ноль, просто и удобно. Время по Гринвичу — зулу, местное — танго.

— Я слушаю… — американец явно на нервах. Уже хорошо. Я не знаю, что сейчас происходит у телевышки, и знать не хочу. Знаю только, что сейчас — дам ему еще больше поводов для понервничать.

— Салам алейкум…

— Ва алейкум салам. Мы вас не видим.

— Меня и не будет. Все отменяется.

— Что?!

Я сделал театральную паузу

— Что… что значит, отменяется? Какого черта?

— Мои бывшие друзья сильно хотят меня видеть. Настолько сильно, что я съехал с квартиры. Не хочу больше там жить.

Подольски выдохнул. Он сидел в неприметной, но хорошо бронированной машине Тойота ЛандКруизер, предоставленной посольством, точнее — местной станцией ЦРУ. Он ждал русского, каждые пять минут смотря на часы. И вот — провал. Точнее — пока не паровал, но близко к этому. Как то раз — ему довелось лично эвакуировать из Москвы одного русского. Адреналина, которого он тогда получил — хватило надолго.

Успокоиться…

— С вами все в порядке?

— Пока да.

По голосу — было не заметно.

— Где мы находитесь? Мы могли бы забрать вас.

Смешок в трубке.

— Нет, благодарю. У меня есть товар, который вас заинтересует.

— Я слушаю. Вы нашли то, о чем мы договаривались?

Еще один смешок

— Я нашел все. Все что смог, база едва уместилась на большой флешке. Все, что только есть, настоящий клад. Я хочу за нее семь. Без торга.

Сукин сын. С евреями он начинал с десяти.

— Это много — сказал Подольски — скиньте половину.

— Пять — быстро сказал русский — и один сразу. Бумагой. Больше не скину. Покупатели есть.

— Хорошо. Когда?

— Завтра. Утром. И еще — резидентская виза.

— На одно лицо? — уточнил Подольски — мы слышали, вам может понадобиться еще одна.

Эта была скрытая угроза. Точнее не угроза — в ЦРУ никогда и никому не угрожали. Элемент психологического стресса — вот как это называлось…

Но русский — только усмехнулся своим противным смешком

— Нет. Одной хватит. И бумаги. Остальное — на счет.

— После проверки.

— Хорошо. Имейте в виду: кинете — хрен получите…

Русский явно нервничал.

— Где?

— Южнее от города. Пиши координаты…

Подольски — послушно записал координаты.

— Записал.

— Будь там завтра. И еще. Та Тойота… — русский продиктовал номер — если она будет там завтра, сделка сорвется, понял?

Сукин сын…

— Понял…

— Все.

Подольски — попрощался с русским, набрал номер Меликяна

— Гость не приедет… — сказал он — будьте наготове…

— Понял…

ЦРУшник — забил продиктованные координаты во встроенный в коммуникатор GPS — навигатор: это было не шпионское, а вполне обычное дополнение, позволяющее удобно и быстро ориентироваться в незнакомых местах. Глядя на получившийся результат — зло выругался…

Раффа — на месте не было, он выехал из посольства и пока не вернулся. Главным на станции сейчас был его зам по имени Дональд Сокс, старый и опытный волк начинавший еще во времена Холодной войны. Самого его конца — но это ничего не меняло, он был одним из тех, кто своими глазами видел, как рушилась Берлинская стена. Сама станция с Багдаде — уже много лет была как проходной двор и каждый, кто хотел выбраться на уровень старшего оперативного офицера ЦРУ — должен был иметь в своем личном деле запись о работе здесь или в Кабуле, или в тому подобном месте. Начальник станции ЦРУ в Багдаде — тоже должность скорее политическая. Но кто-то — должен был вести работу, точнее курировать работу — самую нудную, самую примитивную, типа работы с агентами, снятия и обобщения информации с местных информационных источников — и тому подобное. Это и был Сокс, которому немного осталось до пенсии, в котором было много профессионализма и мало политических амбиций и того, что сейчас называют «собственным видением мира» (в переводе это отсебятина и бардак). Так что когда Рафф куда-то выбирался — Сокс оставался за него…