Зона особого внимания - Сергей Алтынов

Раздался телефонный звонок. Депутат ругнулся. Трубку можно было и не брать, но звонок отвлек его от сексуальных фантазий, мужское достоинство окончательно сникло, и теперь уже было все равно…

– Перезвоните через час, – буркнул депутат и повесил трубку.

Тем не менее телефон зазвонил вновь.

– Ох, ну что там? – в голосе народного избранника не было и следа интонаций тонкого ценителя Мандельштама и Ахматовой, коим всегда представал депутат во многочисленных телеинтервью.

– Позовите, пожалуйста, Марину, – вежливо попросил мужской голос.

– Кого? – с пренебрежением переспросил депутат. – Да пошел ты…

Однако швырнуть трубку не успел – тон звонившего вдруг изменился, и депутат облился холодным потом – тот самый голос…

– Ах ты, чушок поганый! Ты вот как, парашник, заговорил?

Депутат на некоторое время лишился дара речи.

– Узнал?! То-то же… Ну а теперь дай трубку Марине, – уже спокойно закончил абонент.

– Тебя… – протянул депутат трубку девушке. Его пухлая рука заметно дрожала.

– Марина, это Георгий Константинович. Ты срочно нужна мне. Через пять минут выходи из подъезда.

– А как же?.. – удивленно вымолвила Марина.

– Твоя работа окончена, не тяни!

Выпроводив Марину, народный избранник долго еще приходил в себя. Страшный, чуть хрипловатый, глухой голос он слушал целых семь лет – с 1977 по 1984-й, пока отбывал наказание в колонии. Маршал «держал» эту зону, а будущий поборник человеческих прав был забитым, опустившимся, презираемым зеком – чушкарем. И срок он получил вовсе не за инакомыслие и диссидентские воззрения, как утверждал он в средствах массовой дезинформации, а за другие дела, осуждаемые и презираемые даже в уголовной среде.

Марина и законник сидели в салоне автомобиля. Водитель прогуливался в самом конце сквера, Маршал отослал его, но попросил не исчезать из поля зрения. Девушка молчала, а законник не знал, как начать разговор. Пауза затягивалась.

– Марина, – начал наконец Маршал, – этот парень, Костя, он как тебе?

– Костя? – переспросила Марина, почувствовав, что краснеет. «Что это я, идиотка, вот смех-то», – подумала она. – Хороший парень, жалко его… Вы же говорили, он болен?

– Да, он болен… Пока еще… Он ведь воевал, был ранен. – Маршал сам не понимал, почему он это говорит, и не узнавал своего голоса. – Ему сейчас лучше стало… Он обязательно выздоровеет… Ты хочешь, чтобы он был здоров? – неожиданно спросил законник.

– Ну… да! Он симпатичный, – Марина недоумевала, так с ней еще никто не разговаривал. – А что, надо с ним встретиться? – в свою очередь спросила она. – Я готова…

– Бесплатно? – поменял тон и усмехнулся Маршал.

– С ним могу и бесплатно! – призналась проститутка, но тут же добавила: – Но вы же знаете мое положение…

– Знаю, – более жестко сказал законник. – Поэтому вот… – он достал из кейса объемистый пакет. – Здесь двадцать пять тысяч. Зеленых, разумеется. И адрес – город Новгород и прочее, потом прочтешь… Билет на поезд уже куплен. Ты собираешь свои шмотки и едешь по этому адресу. Понятно?

– Не совсем… – Марина смотрела на пачку денег и законника круглыми глазами, ставшими еще светлее.

– Через некоторое время к тебе приедет Костя, – продолжал Маршал. – Он уже вполне прилично себя чувствует… Ты будешь ухаживать за ним, а он будет тебя любить… А я буду помогать вам деньгами и вообще.

– А что… – почти шепотом проговорила Марина. – У него что, ко мне любовь? В смысле, он влюбился? – произнесла она наконец слово, имевшее для нее совсем другое значение.

– Да, похоже, что так… – всегда непроницаемое лицо Маршала вдруг исказилось, как от сильной боли. – Он все спрашивает, где ты? И когда ты придешь…

– Я не знаю, – только и смогла промолвить проститутка.

– Марина, я прошу тебя… А ты меня знаешь, я никогда никого не прошу…

Это была правда. Слова Маршала обычно звучали как приказ или приговор.

– Я прошу… Понимаешь, прошу! – продолжал законник. – Парню надо помочь. И тебе ничего не будет, если ты откажешься… ничего! Но я прошу тебя…

Перед Мариной сидел совершенно другой, непонятный человек, но Марине почему-то захотелось выполнить его просьбу. А почему, этого она не могла сейчас объяснить себе. Однако она не боялась того человека, которого все называли Маршалом. Сейчас не боялась.

– Я не могу тебе все объяснить… – законник мягко обнял проститутку жилистой татуированной рукой, – но главное скажу: Костя мой сын… Так вот все сложилось…

Вечером Марина села в поезд, следующий в Новгород. Она не колебалась, не взвешивала, не загадывала вперед. Она просто чувствовала – просьбу Маршала надо выполнить. И с удивлением ощущала, что встречи с Костей ждет с радостью.

– Расскажите поподробней про Маршала, – попросил майора Саня Пушкарев. Они сидели в служебном кабинете Каменева и разбирали накопившуюся гору служебных бумаг.

– А что про него рассказывать? – Каменев поднял голубые глаза и отпихнул в сторону толстую папку с докладными. – Вор, бандит. Вот и все…

– Почему же он в таком большом авторитете? Я знаю, его и МУР, и Шаболовка стараются лишний раз не задевать. Не говоря уж о преступном мире.

– Любознательный ты парень, Саня. – Михаил Петрович встал и подошел к окну, – Маршал как Маршал, – неторопливо начал майор. – В тюрьмах с тринадцати с половиной лет. Воспитывался без отца, мать умерла от алкоголизма в психиатрической больнице. Первое его преступление было уже классическим: обворовали они с двумя пацанами не кого-нибудь, а директора рынка… Попав в тюрьму, взялся себе авторитет ковать, упертый был донельзя, свое слово всегда держал. И «короновали» его совсем молодым, в двадцать два года. Знаешь, кто короновал? Сам Яша Медведь!

– Вайнштейн?

– Он самый… Знаменитый российский вор! Не просто законник, а один из идеологов. По характеру был такой же, как Маршал сейчас. Рыбак рыбака… Ты вообще-то хоть знаешь, откуда они пошли, законники?

– Так, слышал… Вернее, нам в Школе милиции читали, но я уже забыл почти все.

– Ну так слушай. Российские законники – это уникальное явление, это как бы криминальный рыцарский орден преступников, преданных своему кодексу воровской чести. – Каменев оседлал своего конька. На эту тему он мог говорить часами. Для Сани он, конечно, выдавал сокращенную и слегка отредактированную версию своих воззрений, напирая на такие «видовые признаки» этих рыцарей ордена отмычки и ножа, как цинизм, жестокость, фанатичная ненависть к ментам и безразлично-издевательское отношение к жертвам своего ремесла, не забыв подчеркнуть, что с высшей ступеньки в сложной иерархии преступного мира, которую они некогда занимали безраздельно, их сталкивают набирающие силу представители новой волны преступности – еще более циничные и жестокие, не имеющие никаких тормозов и не признающие никаких законов – ни официальных, ни воровских. Саня был потрясен.

– Да, настоящие пауки в банке. Что, и Маршал такой?

– Ну, в общем, и Маршал такой. Воровал и грабил, как все они, а теперь руководит ворами и грабителями. Если чем и отличается от других, так это тем, что своих не продавал и старался уберечь от нас, ментов, по мере сил и возможностей. Помнишь, я тебе говорил, как он поучаствовал в ликвидации бунта в колонии. Не потому, что хотел помочь милиции, а потому, что хотел уберечь своих братков, воров и бандитов, от справедливой расправы.

– Говорят, Маршал брезгует убийствами и вообще насилием? – Саня действительно был очень любознателен.

– «Мокрухи быть не должно!» – его слова! Вообще, убийства – это по понятиям дело гнилое… да ты и сам знаешь. Одним словом, суетись, воруй… Но не мочи! По возможности…

– И Маршал ни разу не отступал от этого правила?

– Отступал… В 1972-м несколько мерзавцев начали осваивать новый вид преступности для СССР – киднепинг.

Саня понимающе кивнул.

– Воровали детей у цеховиков, у одной известной артистки единственную дочь украли… Ну, не вдаваясь в подробности, трупы двух главарей с переломанными хребтами нашли вскоре в песчаном карьере. Остальных уже на зоне… доработали. Имеются сведения, что Маршал к этому руку приложил, в смысле распорядился. Вору в законе не положено ни убивать, ни драться. Для этого есть порученцы. Оружие законника – слово. Он судья, но не палач. Так вот, киднепинга в России с тех пор не было до конца восьмидесятых. С корнем вырубил…

– Выходит, все-таки он человек не конченый… – подвел предварительный итог Саня.

– Он вор и бандит! Хитрый и расчетливый… Неглупый… Бедных, разумеется, не грабил. Как Робин Гуд. Так ведь что с бедного возьмешь? Как правило, он заранее выбирал жертву пожирнее, и так, чтобы тот и заявить никуда не мог. Ну, понимаешь, вроде отбирал награбленное, повязывал жертву и шантажировал. Поэтому и сидел не так много.

Саня молчал, внимательно слушая, а Михаил Петрович продолжал: