Эгоист (СИ) - Майер Жасмин

Холл был украшен предметами, явно инородного происхождения, никак не берберской утварью — например, одна стена была обита металлом, в центре которой красовался огромный штурвал. Рядом стояла пыльная фигура робота в человеческий рост.

— Это Си-три-пи-о, — сказал Джек. — Идем за мной. Аккуратно.

Я стала спускаться следом за ним по вырубленной в земле лестнице, по сухим, обсыпающимся ступеням, ширина которых позволяла спускаться только по одному. Совсем иной, действительно фантастический мир таился здесь, под землей в самом сердце Сахары.

Он снова удивил меня, когда протянул руку, помогая спуститься с последней ступени. Мы заглянули в один из номеров, и я действительно поняла, почему мало кто решался заночевать здесь, а сам отель пустовал в ночное время. Обстановка номера была спартанской.

В номере были только кровати и тканые коврики на вытоптанном полу. Больше ничего не было. Прибавьте к этому стены без окон, низкий потолок и единственную дверь, которую на ночь нужно будет захлопнуть. Ощущение было такое, что тебя похоронили заживо.

После мы свернули к надписи «Main Restaurant», выведенной краской над входом-аркой.

Главный ресторан был такой же пещерой, как и остальные номера, посреди которой стоял массивный стол из темного дерева и две длинных лавки, совсем как в русских избах. Лампы были без плафонов и были развешаны по побеленным стенам. Низкий потолок был сплошь разрисован черными, белыми и цвета мокрого песка узорами. Казалось, кто-то прибил ковер к потолку. Интересно, зачем разрисовывать именно потолок, оставляя нетронутыми стены? Я крутила головой и так, и эдак, но окинуть взглядом всю картину целиком не получалось.

— Наверное, разглядеть узор можно только лежа на столе, — сказала я, и почувствовала, как Джек сжал мою талию. О черт, я ведь совсем не это имела в виду.

— Теперь я всегда буду думать о том, как бы ты смотрелась, лежа на нем.

— Тогда лучше я сяду напротив, — я выскользнула из его рук и опустилась на лавку, застеленную красным тканым ковром. — Ресторан был задействован в фильме?

Джек опустился напротив. Тоже посмотрел на потолок.

— Это традиционные берберские узоры, но здесь их нарисовали специально для фильма. За годы рисунок поблек и истерся, но его восстановил за свои средства один из верных фанатов.

Вот ведь. Оказывается, чьей-то целью в жизни, может быть, идея — поехать в пустыню и провести там не один день, восстанавливая выцветшие краски, чтобы другие туристы, потом теряли дар речи при виде знакомых по фильмам узорам.

— Невероятно… — выдохнула я. — Я все-таки обязательно пересмотрю все фильмы.

Джек криво улыбнулся.

— Так и знал, что ты их не видела… Для настоящего фаната земля здесь дышит какой-то другой, потусторонней древностью. Мне кажется, Джордж Лукас тоже почувствовал это, когда выбирал место для съемок. Именно в этом доме жила мать Энакина Скайуокера. Они оба были рабами, но только Энакин смог стать свободным и уехать с Татуина.

— Наверное, ты знаешь их почти наизусть?

Он перевел дыхание, глядя куда-то в пространство перед собой.

— Мой отец умер, когда мне было три, — тихо сказал он. — Когда мне исполнилось пять, мама вышла замуж во второй раз. Все считали, что маме достался счастливый билет, ведь он был богат, молод и холост, и поначалу все действительно было хорошо, но потом… Оказалось, что он запойный алкоголик. Он мог держаться какое-то время, но рано или поздно срывался. А когда пил, то становился абсолютно другим человеком. Я часами смотрел «Звездные войны» на полной громкости, чтобы хоть как-то заглушить их ссоры. Мама не пыталась от него уйти, я не понимал этого. Поэтому, как и Энакин, я надеялся, что однажды, когда вырасту, обязательно помогу своей матери обрести свободу. Но, как и Энакину, мне не повезло. Отчим разбился, когда сел за руль пьяным. Мама была вместе с ним.

Горло свело спазмом.

— Мне так жаль, Джек.

Джек кивнул.

— После этого моим опекуном стал дядя, брат моей матери. Меня отправили в закрытую школу-интернат для мальчиков в Ланкастере.

— Там ты и научился играть?

— Ага… Там из меня пытались сделать настоящего джентльмена, каким и полагается быть наследнику аристократической династии, но все даром… Когда Энакин вырос, он все-таки вернулся за матерью. Сюда, — Джек показал на стены, — Она обрела свободу, другой мужчина помог ей. Энакин не имел никакого права возвращаться к матери, поскольку это противоречило философии рыцарей-джедаев, но его мучили кошмары и он рискнул. Он прилетел на Татуин вместе с единственной женщиной, которую любил, надеясь, что успеет спасти мать от смерти.

Несмотря на то, что у помещения, фактически, не было четвертой стены, я почувствовала острую нехватку воздуха. Низкий разрисованный потолок давил сверху, а от стен повеяло холодом подземной пещеры.

— И он успел спасти ее? — прошептала я.

— Нет. Энакин в итоге потерял здесь сразу обоих, и мать не успел спасти, и навсегда оттолкнул от себя любимую женщину. А после окончательно перешел на Темную сторону. Именно Энакин и стал Дартом Вейдером, главным злодеем саги, Элен.

— Джек… Зачем ты рассказываешь мне это?

Со двора донеслась чья-то тяжелая медленная поступь. И этот человек определенно шел именно к нам. Шестое чувство подсказывало, что это вовсе не владелец отеля.

Джек остановил на мне свой темный, колючий, как мороз, взгляд.

— Элен, мне жаль. Но я ни за что на свете не позволю тебе ввязываться в то, во что ты собиралась ввязаться. Особенно теперь.

— Но ты обещал помочь…

— Я сдержу свое слово, но все, что нужно, я сделаю сам. Я ведь эгоист, помнишь? А наше с тобой время истекло. Спасибо за все, Элен, это было весело.

Я вскочила на ноги, пятясь от стола и пещеры. Но не так-то просто было вырваться из подземного царства и подняться на поверхность.

— Я не уйду! Ты не избавишься от меня так просто, Джек.

— Лгунья, — улыбнулся Джек. — Не сомневался, что так и будет. Ну и кто из нас двоих дает обещания, которые не может выполнить?

Шаги кого-то третьего стихли.

С запозданием я поняла, что этот человек уже стоит позади меня. Нужно было кричать или бежать, в конце концов, работники отеля могли хотя бы прийти на шум и помочь мне выиграть время, но вместо этого мои ноги приросли к полу, а сама я онемела под пристальным, непроницаемым взглядом капитана Картера.

После он отвел взгляд чуть в сторону, куда-то выше моей головы.

И кивнул.

Я не могла поверить, что он сделал это со мной.

Мужчина позади меня сократил расстояние до минимума, обхватив меня одной рукой, а второй — приложил к моим губам какую-то вонючую мокрую тряпку.

Глаза обожгли слезы. Легкие горели из-за задержки дыхания.

Он не вмешается, поняла я. Не остановит это безумие.

— Пошел ты, Картер, — выдохнула я и сама сделала один глубокий вдох.

Мир перед глазами стал плавиться и стремительно темнеть.

Джек, мать его, Картер смотрел на меня до самого последнего мгновения, что я оставалась в сознании.

Потом я рухнула во тьму.

Глава 25. Джек

Сука-жизнь любит лишать меня выбора.

Что в детстве, что теперь — она сначала дает мне слишком много вариантов, позволяет распробовать каждый, насладиться ими, а после одним махом отбирает всё, что имеет для меня ценность. И тогда самый худший и беспощадный вариант становится единственным выходом.

Как сейчас с Элен. Как и когда-то с единственной женщиной, что я по-настоящему любил в своей жизни, — мамой.

Глядя на пьяного отчима, я всегда знал, что не прибегну ни к алкоголю, ни к другим опиатам, но после смерти мамы в этом больше не было никакого смысла.

И в старших классах интерната я подсел на порошок.

Мой дядя, ставший моим опекуном, тогда же лишил меня денег, надеясь, что бедность поможет избавиться мне от зависимости. Наркоманом я действительно не стал. Но только потому, что больше чем себя, я любил небо. Единственная любовь всей жизни, что у меня оставалась после того, как у меня отобрали все остальное, что делает человека тем, кто он есть: дом, друзей и родителей.