Тени в лабиринте - Владимир Безымянный

Складывается впечатление, будто хозяин квартиры лихорадочно торопился унести ноги подобру-поздорову. Или его поторопили… Невероятно! Похожая ситуация была у меня в шестьдесят шестом, когда мы брали Губатого. Матерый рецидивист, кем-то предупрежденный, улизнул от нас буквально в последний момент, спустившись во двор по обледенелой водосточной трубе. Взяли Губатого через полтора месяца в подвале заброшенного дома, выследив его любовницу. Бандит до последнего патрона отстреливался из обреза, тяжело ранив одного и убив другого милиционера – отца двух девочек-дошкольниц.

В прихожую вбегает Громов, который все это время находился в машине вместе с Бородиным.

– Товарищ майор! Срочный вызов по рации.

– Ни к чему не прикасаться. Пригласите двух понятых. Опросите соседей. Я сейчас вернусь.

Дверца «Волги» услужливо приоткрыта.

– Голиков на связи.

– Докладывает Рязанцев. Серов доехал двенадцатым автобусом до конечной, свернул на Кировоградскую и несколько минут назад вошел в дом № 17.

– Это в частном секторе?

– Да.

– Кто владелец дома, не выяснили?

– На стене имеется табличка «Границкий Л. А.».

– Возле дома никого нет?

– Никого, только во дворе стоит автомашина такси. Если не ошибаюсь, 18–61…

– Что?! – я концентрирую внимание на необъяснимом факте. – Это же машина Моисеева! Усилить наблюдение! Поддерживайте со мной постоянную связь.

– Вас понял!..

У подъезда уже собралась кучка любопытных соседей, в основном преклонного возраста. Откуда-то появляется Громов под руку с воинственного вида старушкой в длинном ядовито-красном пальто, накинутом на плечи пуховом платке и туфлях с галошами.

– Это Вера Денисовна Клепикова, соседка Кормилина по лестничной клетке, – поясняет лейтенант.

Не дожидаясь наводящих вопросов, Вера Денисовна грозно заявляет:

– Плохо работаете, милиция! Давно пора всех этих жуликов на чистую воду вывести. А первым – Ваньку!

– А почему вы считаете, что Иван Трофимович – жулик? – я не могу удержаться от улыбки.

– Ванька-то? Жулик, он и есть жулик. Я их насквозь вижу, супостатов, – в праведном гневе Клепикова трясет в воздухе костлявым кулачком. – Ворюга он и до денег жаден. Когда Буриленчиха, царствие ей небесное, на покров померла, полтинник на венок не дал, жадюга. «Нету, – говорит, – бабка, у меня денег. Вы тут по очереди помирать будете, а я плати? На всех не напасешься». У, ирод!

С превеликим трудом мне удается направить беседу в нужное русло. И выясняется следующее: каждое утро бодрая старушка выгуливает во дворе свою комнатную собачку и видит, как Кормилин направляется на службу. Сегодня этот цикл повторился, ничто не нарушало привычного распорядка. Прошло не то минут пять, не то двадцать – тут у Веры Денисовны, которая часов не носит, хронологический провал – Иван Трофимович, испуганный и белый, как полотно, чуть не бегом возвратился домой. Соседка поинтересовалась, не случилось ли чего, на что Кормилин торопливо ответил, оглядываясь по сторонам: «Все в порядке, срочная командировка». По-видимому, сборы в «командировку» производились на спринтерских скоростях – вскоре Кормилин во второй раз вышел из дому с большой вещевой сумкой.

Я благодарю Веру Денисовну за ценные сведения, и она удаляется с чувством выполненного долга. В этот момент вновь оживает рация.

– Товарищ майор, к дому подошел мужчина с сумкой через плечо. Покрутился у крыльца, но заходить не стал. Сейчас он заглядывает в окно.

– Что за мужчина, Сергей Вадимович?

– Средних лет, широкоплечий, в кожаной куртке. Разглядеть лицо не удалось.

– Хорошо, продолжайте наблюдение.

Так. Оцепление снято, сотрудники возвращаются к машинам. Если ситуацию немедленно не проанализировать, она выйдет из-под контроля.

– Слава, – обращаюсь я к Громову, – у Кормилина в прихожей есть телефон. Позвони в диспетчерскую таксопарка и выясни, работает ли у них Л. А. Границкий.

– А я и так знаю, – спокойно произносит лейтенант, – Леонид Аркадьевич Границкий – сменщик Моисеева. Бывший, конечно.

Внезапно жилые дома, тротуары, детская площадка с покосившимся турником – все приходит для меня в движение, на какую-то долю секунды появляется безотчетное предчувствие беды.

– Надо ехать, – негромко говорю я Бородину, тряхнув головой.

Моментально включив зажигание, Сергей излюбленным резким сигналом распугивает голубей, кошек и прочую мелкую живность, вопросительно глядя на меня. И тут рация взрывается странным звуком – как будто на том конце изо всей силы выдохнули в микрофон.

– Александр Яковлевич! – голос Рязанцева ужасающе соответствует моему состоянию.

– Да!

– Александр Яковлевич, ЧП!..

Часть третья. Третья истина

Глава первая

– Залохматившийся плед лежал на столе поверх груды деталей и бумаг. Еще два месяца назад, нет, каких там, пару недель, он хотел соорудить небольшую мастерскую. «Все прошло, как с белых яблонь дым». Недосуг, да и тоска давит.

Мать неоднократно напоминала Диме об уборке, не раз предлагала навести порядок сама. Но он не любил, когда трогали его вещи. Инструменты, чертежи и схемы, годами накапливавшиеся в кладовой, были неотъемлемой частью души Серова.

А сегодня, в порядке борьбы с меланхолией, он разложит все предметы, как говорится, по полочкам.

Дмитрий нагнулся, отодвинул стопку справочников по машиностроительному черчению и стал разбирать папку сэскизами. Так… зубчатые передачи, эскиз газоотводной трубки, система охлаждения ДВС. Серов присел на корточки, устремив взор в потолок. Системами охлаждения он никогда не занимался.

«Вот тебе раз! А это как сюда попало?»

Аналогичные чувства, наверное, испытывал бы палеонтолог, откопавший в толще докембрийского слоя вставную челюсть.

– Но почерк-то… – задумчиво произнес Серов.

И тут он вспомнил. Его передернуло, словно от удара электрическим током. Эти чертежи были принесены Тюкульминым за несколько дней до ареста Дмитрия, а в самом ремонте радиатора нуждался какой-то таксист – старый приятель Анатолия. Починить радиатор Серов уже не успел. Все это время чертежи тихо покрывались пылью, дожидаясь своего часа.

«Долги надо платить сполна…»

Слова, оброненные когда-то Жорой, прозвучали как напоминание и одновременно как призыв к действию.

«Я отдам!» – мысленно пообещал себе Дмитрий.

У него было в запасе два отгула, полученных за сверхурочную работу. «Значит, – решил он, – во вторник и в среду…»

В первый день пребывания в таксопарке Серов порядком примелькался. Угрюмый дворник, подметавший участок территории возле проходной, где Дмитрий проторчал больше трех часов, даже окрестил его «инозэмным шпыгуном». Искомый таксист, однако, не появился.

А направляясь туда же на следующее утро, Серов неожиданно повстречал Жору, идущего на «принудиловку» с видом человека, которому предстоит целый день нажимать на клавиши селектора, диктовать срочные распоряжения секретарю и отвечать на звонки из министерства.

Приятели поздоровались. После первых взаимных расспросов Жора, жизнерадостно поглядывая на Дмитрия, сообщил:

– Помнишь, я тебе про свою девушку рассказывал? Так вот, в декабре у нас свадьба.

– Да ну? – Серов предпринял слабую попытку удивиться, но удивился лишь фальши собственных слов. – Поздравляю.

– Представляешь, самому не верится. Дал-таки себя окольцевать. Да я вас познакомлю. Ты что вечером делаешь?

– Еще не знаю. Понимаешь, надо мне одного человека вычислить. – Дмитрий непроизвольно посмотрел по сторонам.

– Вот чудак! Опять своего кента разыскиваешь? – Жора пожал плечами и тоже зачем-то обернулся. За его спиной не было ничего примечательного: закрытый на переучет магазин «Колбасы», газетный киоск с полусонным продавцом, небольшая очередь, выстроившаяся возле дверей универсама. На друзей никто не обращал внимания. – Как я погляжу, ты все еще не выбросил эту дурь из головы. В рискованные игры играешь, мальчик. Смотри, как бы тебя самого не вычислили.

Небрежным жестом Жора отправил окурок в урну.

– Ого, без четверти, надо двигать. Будет время, заходи, адрес знаешь. Счастливо!

– Тебе счастливо, – негромко произнес Серов.

Пройдя несколько метров, Дмитрий оглянулся, разыскивая глазами Жору, но тот уже скрылся из виду. Юноша ускорил шаг. Из-за угла вынырнул синий «Москвич» и остановился напротив универсама. Из очереди вышел мужчина в сером плаще и неторопливо направился к машине. Задняя дверь «Москвича» распахнулась.

– Что произошло, объясните толком?… Почему вы молчите?

– Товарищ майор, выясняем, – голос говорившего был Голикову незнаком.

Нет ничего хуже ожидания и неизвестности. Пока секундная стрелка бесшумно бежала по своему извечному маршруту, майору казалось, что каждый ее скачок на очередное деление звучит все громче и жестче, заглушая шум работающего мотора. Десять секунд, пятнадцать… двадцать…