Наше шаткое равновесие - Мария Николаевна Высоцкая

Мне, честно говоря, больше чем плевать. Но поговорить с ней нужно. Если так продолжится и дальше, ничего хорошего нам это не сулит.

— Игорь, знаешь, думаю, нам нужно поговорить, — присаживается напротив.

С языка сняла просто, язва.

— Знаешь, мне кажется, что все как-то неправильно…

— Серьезно?

И это мне лопочет мадам, которая сама до этого всего довела. Прелестно просто.

— Не издевайся. Ты становишься для Полины очень важным человеком, любимым. Она пустила тебя в свое сердечко… и если ты ей его разобьешь, я закопаю тебя заживо. Слышишь меня?! Только попробуй…

— Притормози, подобные сценарии можешь Тарантино подкинуть, ему понравится.

— Не ерничай…

— Значит, так, Евгеша, ни ты, ни кто-либо другой не будет мне говорить, как жить и что делать. За моего ребенка можешь не переживать. И по себе меня не равнять.

— Что? По себе?

— Не важно… я поехал. У меня еще дела.

Иду в комнату попрощаться с Полей. Целую малышку в щеку и, не говоря Лунге ни слова, выхожу за дверь. Бегло спускаюсь по ступенькам, у самой двери сталкиваясь с нерасторопным чуваком.

— Простите, — он отходит в сторону.

Киваю в знак извинения и выхожу во двор. Быстро сажусь в тачку, желая побыстрее оказаться дома. Надо забрать шмотки.

Торможу на светофоре и невзначай смотрю на время. Почти девять. Странно, что этот электрик там забыл? Они по вызову-то после шести с великим трудом куда поедут, а тут такое самостоятельное рвение, даже без напарника-увеселителя.

Мысль закрадывается как-то внезапно. Это больше похоже на бред… но чем черт не шутит. Резко разворачиваюсь через встречку и двойную сплошную, возвращаясь к ее дому.

Несусь сломя голову на пятый этаж и резко замираю у закрытой двери. Тихо поворачиваю ручку, дергая дверь на себя — закрыто.

Обхлопываю пальто по внутренним карманам, доставая отмычку, точнее универсальный ключ. Три поворота и тихий щелчок. Дергаю на себя, бесшумно переступая порог. В квартире тишина, прикрываю дверь, закрывая защелку.

В глубине слышатся голоса. Их не разобрать, но этого и не требуется. Завожу ладонь за пояс, вытаскивая ТТ. Не дай Бог…

Мне хватает каких-то пары секунд, чтобы слететь с катушек. Я даже не подаю голоса. Просто стреляю. Эта тварь вздрагивает, медленно разворачиваясь ко мне, сжимая в руке окровавленный нож.

Из комнаты доносится детский плач. Лунга так и стоит, прижатая к стене в оцепенении.

Стеклянный взгляд этой мрази проходит по моему лицу, и я четко ощущаю его состояние. Состояние триумфа. Он обнажает зубы. Скалится. Делает шаг в мою сторону, выставляя лезвие вперед.

Выбиваю у него нож, со всей дури ударяя башкой о полку.

Раскрываю наручники, застегивая его в них, и не могу удержаться от того, чтобы повторно съездить ему по морде. Остальное в отделе.

Оборачиваюсь. Смотрю на прикрывающую себя руками Женьку. На лице маска спокойствия, последствия шока. На плече кровоточащий порез. Она даже не слышит, как ревет Полинка.

Делаю шаг в ее сторону, снимая пальто. Вытираю кровь на ее коже пальцами, не сводя глаз с лица.

— Иди к Полине.

Она продолжает стоять. Неподвижно.

— К Полине иди, — повышаю голос, заставляя ее вздрогнуть и по самой стеночке выскользнуть из комнаты.

Она уходит, а меня накрывает. Сажусь на диван, зажимая пальцами виски. Как я это допустил? С*ка. Вызываю своих ребят, чтобы этого товарища упаковали и вывезли в отдел.

Морозов с еще парой оперов приезжает минут через двадцать. Я все это время так и сижу в одной позе. Тошнит. От всего этого тошнит.

— Юрич, — жмет руку, когда я выхожу в коридор, — мы как только, так сразу.

— В комнате там валяется.

— Мы его тогда в багажничек определим.

— Ага. И сегодня его не оформляйте.

— Понял. Тебя сегодня ждать, значит?!

— Разумеется.

— Мы тогда погнали.

Киваю, закрывая за ними железную дверь. Не уберегла она Лунгу. Потому что она сама ему открыла, как и все жертвы до этого…

Захожу в комнату, стараясь не создавать шума. На тумбочке горит ночник, совсем тускло освещая комнату. Женька лежит рядом с Полинкой, крепко прижимая ее к себе. Я не вижу ее лица, только спину и кусок полотенца, приложенного к плечу.

Касаюсь ладонью ее спины, резко отстраняясь и сжимая руку в кулак. Нужно уйти.

Лунга медленно поворачивается, смотря стеклянными глазами. Ей до сих пор страшно. Шок не прошел. И это очень и очень хреново.

— Я пойду. Зашел сказать, что ухожу. Закрой дверь изнутри, — шепотом.

Женька кивает, медленно поднимаясь с кровати. Я почти не слышу ее шагов позади себя. Она словно привидение. Я понимаю, что ей плохо, но сейчас, сейчас уже ничего не могу сделать. Все, что мог, я сделал час назад. Теперь все зависит только от нее.

Беру пальто, надев, охлопываю карманы. Телефон. В кухне, на столе. Забираю, уже почти перешагнув порог, как ее дрожащие пальцы вцепляются в мой рукав.

— Не уходи. Пожалуйста, — спокойно, без истерик, только с медленно скатывающимися по щекам слезами, — мне страшно. Пожалуйста…

Закрываю дверь, притягивая Лунгу к себе.

Глава 14

Боже, мне, наверное, никогда не было так страшно. Невообразимо страшно от собственной беспомощности. Я открыла дверь электрику. Человеку, который… который не мог оказаться тем, кто хотел меня убить. Не мог…

Я слушала его грамотную, немного медленную речь и умирала от жуткого, невыносимого страха. Он с упоением рассматривал мою кожу, а потом, с таким же очарованием, сделал первый порез. Но самое ужасное, что я не могла даже пошевелиться. Вздохнуть. Закричать.

Я смотрела на струящуюся кровь по белой коже и задыхалась болью. Молча. Словно… словно меня заколдовали.

Он продолжал говорить. Его речь словно ласкала слух. Но он говорил ужасные вещи. В подробностях описывал то, что сделает со мной, то, что сделал с остальными.