Наше шаткое равновесие - Мария Николаевна Высоцкая

— Домой к ребенку езжай, — говорит таким тоном, что спорить я не могу. Нет сил, да и не хочу я здесь быть. Он прав, лучше уехать.

По пути к дому звонит Ромка. На нервах. Застрявший в аэропорту Чехии. Мне его не жаль. Впервые. Я знаю, что, как и всегда, все ляжет на мои плечи. Впервые за все время я чувствую себя уставшей и раздраженной. Мне не хочется решать проблемы, я хочу, чтоб это сделал кто-то за меня. Но это слишком нереально. За столько лет я успела выучить эту истину от и до.

Вернувшись с Полиной домой, почти сразу готовлю ужин. Рис, мясо, овощной салат. Все до неприличия просто.

Завариваю себе чай с мятой, сжимая кружку в руке.

— Малышка, кушать пойдешь? — заглядываю в комнату.

Дочь смотрит в окно, не шевелится. Словно не слышит или игнорирует.

— Полина…

— Мама, мама, там Игорь приехал. Он к нам?

— Возможно, — теряюсь, а саму окутывает какое-то странное тепло. Оно смешано с внезапной дрожью и едкими воспоминаниями его прикосновений.

Вздрагиваю, когда в дверь звонят. Полина уже несется в прихожую, а я никак не могу прийти в себя.

— Мамочка, нужно открыть, мамочка.

— Да, — улыбаюсь, поворачивая защелку.

Нажимаю на ручку, распахивая перед Мурасом дверь.

— При-и-и-ивет! — кричит дочь, а у меня в голове какой-то туман.

— Пригласишь? — он приподымает бровь, кидая на меня мимолетный взгляд, и сразу возвращает его к Полине. Когда он смотрит на нее, в нем словно что-то меняется. Он становится… становится… человечнее, что ли…

Киваю, отходя в сторону.

Все еще ощущаю растерянность. Игорь без всякого стеснения открывает шкаф и вешает туда пальто. По-хозяйски осматривает прихожую, вытаскивая из внутреннего кармана пальто шоколад.

— Она сегодня уже ела шоколад, потом.

Мурас кивает, всучивая мне эту шоколадку, и проходит в комнату. Медленно иду следом. Молчу. Эта тишина меня напрягает, но его, кажется, совершенно ничего не смущает.

Он спокоен, как танк.

Полина что-то щебечет, собирает по полу игрушки. Я же застываю рядом с ним в дверном проеме гостиной.

— Ты ей сказала?

Отрицательно мотаю головой, слыша его напряженный вздох.

— Как же тест ДНК? Ты сам говорил…

— Ладно, — с усмешкой.

Что бы это ни значило, поправляю манжеты на домашней рубашке, неуверенно делая шаг вперед.

— Ты как? Отошла от представления?

— Нормально. Все нормально.

— Тогда поужинать остаться предложи.

— Предлагаю…

— Отлично. Тогда иди на кухню. Я здесь сам.

— Что?

— Иди.

Он смеряет меня взглядом, и я, послушно шаркая тапками по паркету, перемещаюсь к плите. В груди саднит, меня переполняет чувство какого-то страха, обиды… я понимаю, что он ничего Полине не сделает, но меня все равно пожирает неуверенность. Расставляю на столе тарелки, вначале забывая добавить третьи приборы. Щелкаю кнопку на чайнике, и тот начинает тихо шуметь. За окном уже темно, желтоватый свет фонаря освещает детскую площадку, смотрю на падающий снег, а потом вздрагиваю. Из гостиной доносится звонкий смех. Полина визжит, смеется, изгибаю на лице подобие улыбки, но она быстро угасает.

Игорь приносит ее в кухню, держа на руках. Сажает за стол и садится сам. Рядом с Полькой.

Она продолжает ему что-то говорить, но я не слышу. Не слышу ровно до тех пор, пока она громко и горделиво не называет его папой. Меня передергивает. Резко оборачиваясь, сталкиваюсь с его триумфальным взглядом, или же это мне только кажется.

Молча сажусь за стол. Полина рассказывает о садике, этом дурацком спортивном мероприятии, а я молчу, как дура. Кажется, только сейчас осознавая, что для меня это слишком болезненно. А еще страшно, очень страшно, что, когда она вырастет и узнает правду, осудит. Меня. Его.

Но самое ужасное, что я чувствую ревность. Я ревную своего ребенка к нему. Я злюсь на него, но понимаю, что в какой-то степени сама в этом виновна, сама довела ситуацию до абсурда. Теперь расплачиваюсь.

— Все нормально?

Мурас легонько поддевает мой локоть, щурится.

— Более чем, — откидываю вилку, — Полина, пора ложиться спать.

Она недовольно кривит мордашку.

— Расскажешь мне сказку?

— Конечно, — улыбаюсь.

— А папа расскажет? — во все глаза смотрит на Игоря.

Он кивает, а у меня трескается сердце.

Пока он укладывает дочь спать, я мою посуду, думаю, и почти не замечаю, насколько горячая течет вода. Я к этому не готова. Нахальный, бессовестный предатель Мурас оказался куда проницательнее и лучше меня. Даже бровью не повел.

Устало сажусь на стул, сжимая в руках салфетку. Игорь появляется слишком тихо. Слишком неожиданно. Впрочем, как и всегда. Останавливается рядом, упираясь плечом в стену. Словно нависает надо мной. Давит.

— Ты же не уверен, что ее отец, зачем сказал?

— Интуиция. Не паникуй так и не агрессируй. Лучше в ее глазах от этого ты не станешь.

— Да что ты знаешь? — повышаю голос и резко замолкаю…

— Я еще днем узнал результат, если ты об этом… но ты же не об этом.

Он точно издевается. Испытывает мои нервы, ждет, когда я сорвусь. Но не дождется. Нет!

— Уходи. Лично я тебе здесь не рада, — последнее бубню еле слышно.

— Да я уже. Я хочу забрать ее завтра, на полдня.

— Забрать?

— Если ты не против, конечно, — он говорит спокойно, можно сказать, монотонно.

И от этого я впервые в жизни кажусь себе истеричкой.

— Хорошо.

— Я бы мог позвать тебя с нами, но мы на каток, а у тебя нога, — открыто издевается, сардонически усмехаясь.

— Она ни разу не стояла на коньках.

— Я в курсе. Полина рассказала. Мы поэтому, собственно, и едем.

— Хорошо. Только позвони завтра заранее.

— Позвоню.

Мурас выходит в прихожую.

— Игорь?

— М-м-м?

— Как