Николай II - Александр Боханов

Александр III и по прошествии десятилетий неизменно питал к своей Минни чувство искренней и большой любви. Она делалась ему все ближе и нужнее. Расставания становились мучительными. Даже когда не видел жены, работая часами у себя в кабинете, или присутствовал на различных мероприятиях, и тогда сердце согревала мысль, что вот только освободится и сразу же пойдет к ней. Если она была рядом, ему было хорошо и спокойно. Но как только супруга уезжала (к родственникам в Европу или к сыну в Абастуман), царю становилось несказанно пусто и тоскливо.

С годами у Александра III все реже проявлялось желание общаться в своем доме с чужими. Пустые разговоры, жеманные позы, льстивые и лживые слова… Сам преданный и верный, он ценил преданность и верность других, но, кроме самых близких, ни у кого не находил ни того, ни другого. Без Минни царь всегда скучал, а ее письма читал и перечитывал по многу раз. У него не было друзей (а у какого правителя они были?). В ранние годы переживал по этому поводу, но потом успокоился и стал воспринимать обделенность дружбой как должное, как неизбежную плату за свое происхождение и положение. Поэтому так любил собак и когда они умирали, то переживал искренне.

«Сегодня я воздержался кого-либо приглашать. Была закуска у меня в кабинете и я ел один. В подобных случаях страшно недостает хотя бы собаки; все же не так одиноко себя чувствуешь, и я с таким отчаянием вспоминаю моего верного, милого Камчатку, который никогда меня не оставлял и повсюду был со мною; никогда не забуду эту чудную и единственную собаку! У меня опять слезы на глазах, вспоминая про Камчатку, ведь это глупо, малодушие, но что же делать — оно все-таки так! Разве из людей у меня есть хоть один бескорыстный друг; нет и быть не может, а пес может, и Камчатка был такой», — делился своими мыслями в письме Марии Федоровне от 14 апреля 1892 года. Через две недели вернулся к этой теме: «Теперь я много бываю один, поневоле много думаешь, а кругом все невеселые вещи, радости почти никакой! Конечно, огромное утешение дети, только с ними и отдыхаешь, наслаждаешься ими и радуешься, глядя на них».

Но старшие дети уходили в свой мир, у них появлялись собственные интересы и привязанности, где места «дорогому Папа» не было. В апреле 1892 года, когда императрица в очередной раз поехала к сыну Георгию на Кавказ, царь писал ей из Гатчины: «Ники все еще в Петербурге, что он делает — не знаю, он ничего не телеграфирует, не пишет и не спрашивает у меня какие-либо известия от тебя. Я должен сознаться, что для меня лично это приятно, так как здесь он скучает, не знает что делать, а знать, что он остается здесь только по обязанности и видеть скучающую фигуру для меня невесело. С маленькими детьми гораздо лучше, и они, и я довольны, и нам отлично вместе. Вообще, когда дети подрастают и начинают скучать дома — невесело родителям, да что же делать? Так оно в натуре человеческой».

Одинокая душа русского царя! Об этом никто не знал, никто не догадывался, кроме самой близкой и дорогой. Мария Федоровна, находясь в вынужденном отъезде, часто писала супругу, понимая и чувствуя, как ему грустно. Она подробно сообщала о переездах, встречах, времяпрепровождении. Успокаивала и старалась развеять тоску супруга, описывая всякие мелкие происшествия и бытовые детали. В Абастумане у Джорджи ездили в горы на пикники, и Мария Федоровна посылала затем подробный отчет мужу, сообщая, как было хорошо и они «почти весь день смеялись». Она хотела, чтобы он все, все знал и чувствовал, что и на расстоянии они вместе. Она любила Александра, как и раньше, и все, что его касалось, оставалось для нее делом первостепенной важности. Но царица видела окружающее в более радужных красках и считала, что меланхолия пройдет, так как «мир прекрасен».

И сын Ники тоже так считал. Жизнь была полна впечатлений, удивительных событий, трепетных встреч. Все самое главное у него было впереди…

Глава 8

ГОДЫ И ДНИ

В 1890–1891 годы в жизни престолонаследника произошло примечательное событие: он совершил многомесячное путешествие вокруг Азии. Смысл этой экспедиции состоял в том, чтобы, с одной стороны, способствовать расширению кругозора будущего царя, а с другой — научить его самостоятельно принимать решения и нести полную ответственность за слова и поступки. Программа путешествия обсуждалась несколько месяцев и предусматривала осмотр достопримечательностей различных стран, посещение высших должностных лиц и правителей. Для Николая II эта поездка стала важным экзаменом на зрелость, а впечатлений хватило на многие годы.

Разрабатывались различные маршруты: один вокруг Азии до Японии, затем в Америку и далее домой. Второй, который понравился самому Николаю, пролегал из Японии через всю Сибирь. Он никогда ранее не был в столь экзотических местах и заметил, что пребывание в таких странах, как Япония и Китай, «должно быть крайне интересно». Когда же ему говорили, что надо обязательно посмотреть Америку, не считал это первоочередным делом. Его манила, притягивала Сибирь, представлявшаяся сказочной, заповедной страной. В Соединенных Штатах Америки он намеревался побывать «когда-нибудь потом». Но этого не произошло, и ему так и не довелось посетить Американский континент.

В сопровождении небольшой свиты цесаревич Николай и его брат Георгий выехали из Гатчины 23 октября 1890 года. По железной дороге прибыли в Вену, а оттуда в Триест и там 26 октября пересели на фрегат «Память Азова». Сошли на берег в Греции, недолго погостили у короля Георга и королевы Ольги, здесь к экспедиции присоединился двоюродный брат цесаревича греческий принц Георгий. Русский фрегат покинул греческие воды 7 ноября и через три дня причалил в Порт-Саиде. Затем отправились по Суэцкому каналу на юг, до Исмаилии; там их встречал правитель (хедив) Египта Хусейн. Далее в экипажах отбыли в Каир. Здесь ждали высшие сановники, дипломатический корпус и представители различных европейских стран, засвидетельствовавшие свое почтение наследнику царской короны. Пробыли в Каире несколько дней, и цесаревич сожалел, что нельзя задержаться там подольше: программа поездки была насыщенной. Путешествовали по Нилу, осматривали древние храмы, любовались неповторимыми пейзажами.

Все три брата были молоды: Николаю — 22 года, греческому принцу — 21, а великому князю Георгию Александровичу — 20. Их, несомненно, тяготили почти каждодневные торжественные церемонии и обязательные многочасовые экскурсии по историческим местам. Всем, но особенно Николаю, хотелось побродить по узким арабским улицам, по базарам, посетить всякие экзотические заведения. В Луксоре выдался случай: в резиденции русского консула специально для высоких гостей организовали представление, гвоздем которого были танцы восточных красавиц. Визитеры напоили танцовщиц, и далее, как писал цесаревич, «они разделись и проделывали все в костюме Евы. Давно мы так не катались со смеху, при виде этих темных тел, которые набросились на Пули (брата Георгия. — А. Б.). Одна окончательно присосалась к нему, так что только палками мы его освободили от нее». Пребывание в Египте длилось три недели.